Попытка повернуться к источнику звука провалилась с треском, точнее - с низким грозным ворчанием. Сочтя за лучшее не совершать лишних движений, Лукошников вывернул шею, скосил глаза, насколько это было возможно, и увидел вызывающе красивую женщину, стоящую в арочном проеме, ведущем из гостиной в холл. Безоружную, но что-то подсказывало капитану, что это только видимость. Как же она ухитрилась подкрасться… черт, одинцовская благоверная из пилотов, ну конечно же!
Источники ворчания располагались слева и справа от красотки. Мускулистые, серые с подпалинами. Метр с гаком в холке. Зубастые - это было очень заметно ввиду полного отсутствия намордников. С пугающим своей разумностью взглядом темных внимательных глаз. И даже такого мизерного изменения положения, как поворот головы, хватило, чтобы ворчание стало громче.
- Не советую вам шевелиться, господа, - изысканно-любезно проговорила Тара Одинцова. - Хампти и Дампти не любят чужих и не понимают шуток. И они существенно быстрее любого человека. Если им не понравится ваше поведение, вся королевская конница и вся королевская рать будут собирать по кускам вас, а не их. Не думаю, правда, что соберут все: малыши постоянно голодны. Они ведь еще растут… дорогой, ты в порядке?
- Кто тебе позволил вернуться домой?! - взорвался Одинцов, пряча облегчение за вспышкой гнева.
- Прости, - голоском случайно напроказившей пай-девочки отозвалась любящая супруга. - Я больше не буду. Не ругай меня при посторонних, хорошо? Избавимся от… гм… гостей - все на твое усмотрение. И уйди, пожалуйста, с линии огня.
Сержант легко - нет, ну вы видели "инвалида"?! - скользнул мимо застывших контрразведчиков, проверил, судя по звуку, поданное оружие и уже вполне мирно произнес:
- Не буду ругать. И наказывать не буду.
- Как?! - теперь в голосе женщины слышалось разочарование. - Не будешь наказывать? Ну вот, я-то надеялась… можно сказать, все для этого сделала… а ты… медведь он и есть медведь. Лесной новоросский обыкновенный.
Впрочем, изображать обиженную кокетку хозяйке дома быстро надоело, и она деловито поинтересовалась:
- Кстати, а что тут творится?
- Эти господа желают получить информацию по некоторым моментам, касающимся Марии Александровны.
- Гамильтон?
Угол зрения был неудачным, но Лукошников все же увидел, как нарочитая расслабленность жены Одинцова сменилась исключительной собранностью.
- Угу, - угрюмо подтвердил сержант.
- Та-ак, - протянула женщина с явственно различимой угрозой. - Ну-ка, погоди. Сейчас все будет.
Что происходит, кап-три не очень-то понимал: по оперативным данным, Тара Этель Донован, мягко говоря, не слишком любила Мэри Александру Гамильтон. Что-то, очевидно, изменилось, но что? Тем временем госпожа Одинцова проделала короткую манипуляцию с браслетом, несколько секунд ожидания - и она отрывисто заговорила на кельтике, акцентируясь на каждом слове и рубя фразы, как топором:
- Добрый день, сэр. Да, код "ноль двадцать два-плюс". Заявились какие-то двое, представились… Тед?
- Сотрудниками имперской флотской контрразведки, - с готовностью подсказал Одинцов.
- Сотрудниками имперской флотской контрразведки. Задавали вопросы о Гамильтон. Хамили, угрожали Теду, мне и детям… да, сэр.
Должно быть, она передала сигнал с наручного коммуникатора на стационарный, потому что в воздухе развернулся виртуальный дисплей, с которого на Лукошникова и Малыгина на редкость злобно воззрился седой тип с резкими чертами лица, чью более чем внушительную нижнюю челюсть обнимали роскошные бакенбарды.
- Хамили, значит, - негромко выговорил он. - Угрожали. Гражданке Бельтайна. В ее же собственном доме. На моей земле. Ну-ну. Ты патруль вызвала?
- Так точно, сэр.
- Когда прилетят - пусть упакуют этих красавцев и доставят ко мне в офис. Разберемся, что это за контрразведка такая.
- Но, господин… - попробовал возмутиться Лукошников.
- Морган. Полковник Морган.
- Господин полковник, наши полномочия…
- Я ничего не знаю о ваших полномочиях. Поскольку вы не сочли нужным представиться официальным лицам, у меня есть все основания считать ваши документы поддельными. Пока не доказано обратное - вы арестованы. Особо отметь патрулю, Тара - чтобы никакой связи. Вообще никакой. При попытке сопротивления не церемониться. И вот еще что… кто с ними разговаривал? Ты или Тед?
- Я, сэр, - вступил в разговор Одинцов. - Я свяжусь с Марией Александровной.
- И как можно быстрее, - подвел черту седой.
Совещание грозило перерасти в перепалку. Обычно такое развитие событий Павлу Варнавскому даже нравилось, но сегодня все шло наперекосяк. Сколько-нибудь существенных сдвигов не было, Мария Александровна Корсакова по-прежнему представала со всех точек зрения чуть ли не святой. Впрочем, кое-где и…
- Да вы сами полюбуйтесь, Павел Иннокентьевич! - горячился только что вернувшийся с Кортеса Армен Саркисян.
Полюбоваться было на что. Как было известно Варнавскому (теперь известно; пришлось узнать), католическая церковь почитала среди прочих образ Девы Марии Над Звездами, считавшейся, наряду со святым Николаем, покровительницей тех, кто путешествует по Вселенной. Ее храм был в каждом космопорте, входящем в католическую зону влияния. Часовня - на каждой станции. Алтарь или хотя бы образ - на каждом корабле. Каноническим считалось изображение стоящей Богородицы, держащей в протянутых ладонях спираль Галактики.
И вот теперь снимок одного из таких изображений (а именно статуи Пресвятой Девы), сделанный Саркисяном в храме космопорта континента Жезл на Кортесе, красовался на экранах перед Варнавским и всеми участниками совещания. Изображение как изображение. Если бы не лицо. Сосредоточенное, строгое, без малейшего признака благостного умиления, столь характерного для общепринятого стандарта. И очень, очень знакомое. Молодец, Саркисян, заметил. Умение отделять суть от антуража дорогого стоит.
- А ведь они нарушают Вторую заповедь, - Варнавский утвердил локоть на столе и обхватил пальцами подбородок. - Причем самым беспардонным образом. С ума можно сойти с этими католиками.
- Это, до некоторой степени, логично - ваять Марию с Марии, - примирительно отозвался кто-то. Кап-раз не заметил, кто именно.
- Логично, не спорю. Но сам факт! Кортес - тот еще котел… напомните мне, она и там почетная гражданка? Как в Pax Mexicana?
- Так точно.
- Совершенно невозможно работать! Могу себе представить, что начнется, тронь мы хоть пальцем эту их "святую". А если придется? М-да. Есть у вас что-нибудь? Помимо сего свидетельства фетишизации?
Саркисян покачал головой.
- Ничего нового выяснить не удалось, к сожалению. Документальные свидетельства скудны, а что касается показаний очевидцев - прошло слишком много времени, и реальность давно сменилась легендой. Персонал имперской миссии сменился. Разумеется, мы разыскали всех, но толку с гулькин нос. Говорят-то они много, однако… Как графиня Корсакова в промежутке между танцами обезвреживала террористов при помощи вынутых из прически шпилек и какой-то матери и как ее же стараниями на головы людей НЕ посыпались планетарные бомбы - показали во всех новостях. Несколько милых штрихов к портрету ничего не меняют, потому что они именно милые и никакие больше. Кто-то из опрошенных выше оценил женщину, кто-то - профессионала, но средний балл впечатляет. Генерал Рамос умер с год назад. Прочие представители официальных властей с Марией Александровной до боя не встречались, а после - расстилались ковриком. Конечно, ее успехами в деле наведения порядка на орбите были довольны далеко не все, но мнение побежденных мало кого интересует. Тем более что там и мнения никакого нет, одни проклятия. Мастер Чжан прочел нам обстоятельную лекцию о недопустимости любых инсинуаций в адрес "Госпожи, Сохраняющей Преемственность", а без разрешения старого черта ни один его соотечественник слова сказать не смеет. Резюмирую: на Кортесе нашу фигурантку в прямом смысле слова боготворят. Как вы говорите, глушняк.
Варнавский раздраженно повертел головой. Чуть ли не впервые за всю свою карьеру он столкнулся с человеком, неуязвимым для шантажа. Неуязвимым именно с практической точки зрения. Это задевало его как профессионала, заставляло нервничать и торопиться. Разумеется, понимание проблемы - уже половина ее решения, но все же… все же… все же…
Ошибки и промахи, без которых не бывает карьеры военного (да и любой другой), отнюдь не замалчиваются, напротив - открыто признаются. Порочащие на первый взгляд связи на поверку оказываются неизбежными в свете поставленных задач и опять же не скрываются. Финансовых махинаций нет за полным отсутствием необходимости. Кошек в детстве и то не мучила - в пределах ее досягаемости попросту не было кошек.
По всему выходит, что единственное, за что можно хоть как-то зацепиться - это Орлан. Пора бы, кстати, Лукошникову с Малыгиным и проявиться. Сколько можно беседовать с одним-единственным человеком?
Размышления Варнавского прервал сигнал коммуникатора.
- Ну что там еще? - сердито отозвался он. - Я же просил ни с кем не соединять!
- Господин капитан первого ранга, - быстро, чтобы не дать разрастись начальственному гневу, проговорил адъютант. - С вами желает переговорить графиня Корсакова!
Над столом для совещаний пронесся и тут же сошел на нет недоуменный гул. Варнавский приосанился, увеличил громкость и коротко бросил:
- Давайте!