Кихтенко в очередной раз бросил взгляд на клонящееся к закату солнце и с огорчением констатировал:
- Нет, все-таки это не тот изгиб.
- Александр Васильевич, - возмутился Сашка. - Вы же уверяли меня, что точно помните нужное место!
- Тимофей Васильевич, поймите меня правильно! Все-таки сто двадцать лет прошло. Я уверен, что память меня не подводит. Но за сто двадцать лет и растительность стала совершенно иной, да и русло реки, похоже, несколько изменилось.
- Слушай, Тимофей Васильевич, - зашептал на ухо великому воеводе Безуглый, - скоро вечереть начнет, а арестант наш - мужик непростой. Сам видел: то они тают на глазах, как прошлогодний снег, а то живут по сто двадцать лет, не старясь. Как бы чего не вышло. Поедем-ка обратно к себе, а я с завтрашнего утра людей сюда отправлю. Они этот овраг на участки разобьют и прочешут так, что ни одна букашка от них не скроется. Надо будет работать неделю - будут работать неделю, надо месяц - будут работать месяц. Все, что будут находить, доставят нам, а уж арестант пусть выбирает нужное.
В этих словах был резон, и Сашка уж раскрыл рот, чтобы дать команду сворачивать операцию, как вдруг Кихтенко воскликнул:
- Вот он, вот он тот изгиб!
- Точно? - сурово спросил Сашка.
- Абсолютно, - уверенно ответил Кихтенко.
Чтобы добраться до нужной поляны, пришлось переправляться через речку, и хоть река была не очень глубока и переправлялись верхом, но ноги все равно промочили.
- Все. Это последняя поляна, - твердо заявил великий воевода. - Быстро осматриваем ее и выдвигаемся по направлению к дому.
Сыскари, кряхтя и мысленно проклиная забывчивого арестанта, послезали с коней и принялись обшаривать поляну. Двигались густой цепью, буквально процеживая траву меж пальцев. За десять минут прошли в одну сторону, и теперь оставалось только пройти обратно. Кихтенко вновь поднял голову и, найдя взглядом солнце, повеселел.
- Вот здесь уж точно найдем, - объявил он и, не торопясь, двинулся навстречу цепи сыскарей.
Великий воевода и дьяк Безуглый, отстав на несколько шагов, потихоньку двинулись вслед за ним, на ходу раздвигая ногами траву и вглядываясь себе под ноги.
- Эй, Александр Васильевич, - крикнул Сашка, зацепив носком то ли камень, то ли земляной ком, - подойди, глянь, не то ли, что мы ищем?
Но Кихтенко, не оглядываясь, лишь ускорил шаг, а затем перешел на бег.
- Куда это он припустил? - удивился Безуглый, глядя, как Кихтенко бежит к сыскарям.
Поведение арестанта действительно было странным и ничего, кроме удивления, вызвать не могло. Если он собирался бежать, то куда? Спереди двадцать сыскарей, сзади Сашка с Безуглым, а справа и слева - река.
- Александр Васильевич, куда вы? - с удивлением крикнул Сашка и сделал шаг в сторону.
И вот с этой-то точки он увидел нечто, сначала изумившее его своей необычностью, а уже в следующий момент объяснившее странное поведение Кихтенко. Между ними и цепью сыскарей в метре над землей возникло некое атмосферное образование, как будто воздух в этом месте сгустился и, оставаясь прозрачным, приобрел способность принимать различные формы. Это атмосферное образование некоторое время переливалось из формы в форму, как медуза, пока не застыло в виде дверного проема с распахнутой дверью. Но прежде, чем это произошло, Сашка уже выдернул меч из ножен и устремился за Кихтенко.
Глядя на великого воеводу, спохватился и дьяк Безуглый.
- Держи его, уйдет! - что есть мочи заорал он, но сыскари застыли как завороженные, с испугом глядя на нечто, висящее над землей.
Сашка уже почти настиг беглеца, когда тот в отчаянном прыжке влетел в полупрозрачный дверной проем и сразу же исчез из виду. Не раздумывая, Сашка прыгнул вслед за ним, перекувыркнулся через голову и резво вскочил на ноги. Вниз по каменистому горному склону во все лопатки от него удирал Кихтенко. Но тут справа мелькнула какая-то тень, и Сашка резко повернулся, инстинктивно подняв перед собой меч. Последнее, что он запомнил, это яркая вспышка выстрела, сделанного чуть ли не в упор.
* * *
- Пресвятая Дева, всемилостивица, не отнимай у него жизнь, не наказывай его за мой грех. Умоли сына своего, пусть оставит его среди живых, ведь он еще такой молодой. Нет греха на нем. Не ведал он, что творит, а во всем я виновата, беспутная, многогрешная баба. Я… Я…
Сашка открыл глаза. Темнота была бы абсолютной, если бы не тлеющая в дальнем углу лампадка, освещающая образ Богородицы. Шепот доносился оттуда, из того угла. Он попробовал повернуться на бок, чтобы разглядеть того, кто шепчет в углу, но острая боль в левом боку не дала ему этого сделать, заставив его громко простонать. Шепот оборвался, сменившись шелестом платья.
- Пить, - с трудом разлепив пересохшие губы, попросил Сашка.
Чья-то заботливая рука смочила ему влажной тряпицей губы и лоб, после чего он вновь провалился в забытье.
Сашка проснулся уже днем в совершенно незнакомой комнате. Рядом с ним в кресле, отвернувшись в сторону, спала какая-то женщина. Стоило Сашке чуть-чуть пошевелиться, как она очнулась от своего чуткого сна и тут же вскочила на ноги.
- Оля?! - воскликнул Сашка. Его изумление было столь велико, что он даже попытался сесть в кровати и тут же свалился обратно, пронзенный острой болью.
- Лежи, лежи, Тимоша. - К нему склонилась Ольга Тютчева. - Слава Богу, что услышал меня. Теперь с тобой все будет хорошо. Лекарь сказал, что если к утру жара не будет, то быстро на поправку пойдешь.
- Оля, как я оказался здесь?
- Это все я, Тимоша, я виновата в том, что с тобой случилось.
- Не говори глупостей, а лучше нагнись, я тебя поцелую.
- Нет, погоди Тимофей Васильевич, сначала я все расскажу, а уж потом…
- Ну хорошо, рассказывай.
- Как ты уехал тогда от меня, ну, когда я тебя прогнала… Дня не проходило, чтобы я не молила Богородицу, чтоб дала она мне возможность вновь с тобой увидеться. Вот и вымолила… Третьего дня вечером гляжу - множество всадников в усадьбу въезжает. Выхожу. Впереди всех старичок такой седенький, сухонький…
- Дьяк Безуглый, Гаврила Иваныч, - подсказал Сашка.
- Да. Вот он и говорит: "Сударыня, мы с охоты едем. Товарищ наш поранился, кровью истекает, остановить не можем. Тряско на дороге. Боюсь - не довезем до дому. Разреши его у тебя оставить, а я за лекарем вестовых уже послал". Я, конечно, разрешила. Гляжу - несут моего Тимошу ни живого ни мертвого. Ни кровиночки в лице, а губы синие уже. Я кинулась скорей знахаря нашего звать. Живет в моем селе дед, шибко грамотный по лекарской да знахарской части. Вот он кровь-то тебе и остановил. А когда лекари прибыли, ты уже спал спокойно. Они со знахарем моим поговорили да не стали тебя будить. Утром лишь рану осмотрели. Ты стонал, но в сознание так и не пришел. Дьяк этот самый уехал, с ним большая часть народу. Оставили лишь лекарей да человек двадцать охраны. Я краем уха и услышала, что меж собой те кметы говорят. Были, дескать, вы не на охоте, а искали меч-кладенец, чтоб самого Сатану поразить. Помогал же вам какой-то рыжий чертенок, которого вы раньше поймали. А во время поисков вдруг разверзся вход в преисподнюю, и чертенок туда и юркнул. Ты за ним вдогонку кинулся, но тут из преисподней струя адского пламени ударила, и этой струей тебя обратно выбросило. Говорят, что меч тебя спас. Адское пламя, видно, в него ударило, потому как от меча только один крыж у тебя в руке остался.
- Оля, - попросил он ее, - позови мне кого-нибудь из тех кметов.
Ольга вышла из комнаты и тут же вернулась вместе с дьяком Безуглым.
- Здравствуй, государь. Как себя чувствуешь? - поприветствовал Сашку дьяк.
- Ничего. Думаю, завтра на ноги встану.
- Лежи, лежи, - замахали на него руками и Ольга, и Безуглый.
- Гаврила Иваныч, охрану там надо…
- Не беспокойся, государь. Сразу же распорядился. А вчера еще народу туда нагнал. И на том самом месте выставил, и по всему оврагу, и вокруг… Если кто теперь появится, мимо нас не проскользнет.
- А мои-то крестьяне не любят в тот овраг ходить. Говорят, там нечистая сила живет. Ладно, - сказала она, заметив, что великий воевода и дьяк Безуглый хотят остаться один на один, - я схожу за лекарями.
- Оля, ты только не торопи их. Пусть приходят через полчаса, - попросил ее Сашка. - Нам с дьяком побеседовать надо. Ну что, Гаврила Иваныч, - сказал Сашка, когда она вышла из комнаты, - поиски в овраге не прекращать. Этот Кихтенко, может, все наврал, а может, только наполовину. Искать все одно надо. И охраны в овраг побольше. Мы не можем допустить, чтобы эти "слуги дьявола" шастали сюда, как к себе домой. Каждому кмету объяснить его задачу. Да… Да чтоб не болтали где ни попадя. Хозяйка здешняя мне всю историю нашу пересказала со слов твоих людей, Гаврила Иваныч.
- Разберусь, - мрачно буркнул Безуглый.
- Колдунов нашел?
- Нашел кое-кого…
- Давай их сюда, в овраг. Но сначала я сам хочу с каждым из них побеседовать.
- Ясно. Будет сделано.
- И… Присылай-ка сюда завтра экипаж - в Кремль перебираться буду.
- Отдохнул хотя бы недельку, государь.
- Некогда нам отдыхать, Гаврила Иваныч. Некомат, я уверен, уже позавчерашним вечером получил от Кихтенко всю информацию о наших делах.
"И теперь он точно знает, кто я такой и почему охочусь за ним. А уж теперь-то как бы он не устроил охоту на меня", - подумал Сашка, но вслух говорить этого не стал.