7
Место для введения в курс дела суб-командор выбрал странноватое.
Морг.
Не покойницкую одной из городских больниц - но небольшое помещение в двухуровневом подвале занимаемого Конторой особняка. Иные из хранившихся там тел были способны повергнуть в шок самого бывалого патологоанатома.
Мы стояли по разные стороны металлического стола, на котором лежали некие останки. Уже не труп, но ещё не скелет… Я поглядывал на него украдкой и думал, вырвет меня или нет.
Наконец я не удержался - спросил, кивнув на тело:
- Кто его так?
Альберт Иванович выдержал долгую паузу, изучающе посматривая то на меня, то на патологоанатомический стол.
Вообще-то устав предписывает задавать начальству лишь относящиеся к делу вопросы. Особенно московскому начальству, со Шмелём можно порой поболтать на отвлечённые темы. Но, коли уж вновь назначенного резидента Хантера сюда привели и поставили рядом с этим- надо думать, тело к делу относится. Тело к делу, прямо стихи какие-то. Я сегодня определённо в ударе…
Попытка подбодрить себя незамысловатой шуткой удалась плохо. Мелькнуло подозрение: продолжил разговор именно здесь суб-командор с простенькой такой целью - сбить с меня излишнюю весёлость.
И ему это удалось. При взгляде на останки мой природный юмор тут же убыл в самоволку…
Лица у трупа не оказалось. Вообще. Выгрызено… Мягкие ткани почти все содраны, кости черепа расколоты не то зубами, не то клыками, виднеется мозговое вещество. Остальное - не лучше. Неведомая пасть прошлась и по левому боку: торчат обломки рёбер, розовеют лёгкие, брюшина выкушена - от мерзкого содержимого растерзанного кишечника я старался отводить взгляд особенно упорно, но куда денешься от запаха. Не помогала даже присущая моргу резкая вонь не то карболки, не то чего-то ещё дезинфицирующего…
Левая рука отсутствовала. Правая частично уцелела, лишившись кисти и предплечья. Нижнюю часть тела рассмотреть не удалось (Альберт Иванович стянул прорезиненную простыню лишь наполовину). Но я об этом не жалел, честное слово.
Наконец суб-командор решил, что агент Хантер получил достаточное количество визуальных впечатлений. И дополнил картинку саунд-треком:
- Не знаю я, кто его так. Прикус вроде соответствует медвежьей пасти, но… Но спецы-зоологи не могут назвать конкретного представителя семейства медвежьих! Не бурый, и не белый, и не гималайский… Со слепками челюстей заморских медведей - гризли и прочих барибалов - тоже сравнивали. Не то! Или новый вид в окрестностях города Лесогорска объявился, или единичная мутация, или кто-то удачно имитировал укусы. Или ещё один, достаточно маловероятный вариант…
Он не договорил. И без того ясно: или наш клиент. Первый за пять лет моей службы настоящий клиент Конторы. Вот вам и тихая заштатная резидентура…
- Принять дела от своего предшественника вам не удастся, Хантер, - продолжил суб-командор.
- Почему? - спросил я, не желая даже сам себе признаться, что догадываюсь об ответе.
- Потому что он перед вами. Наш резидент в Лесогорске - Вербицкий Юрий Анатольевич шестидесяти восьми лет…
Воображение тут же нарисовало мрачную картинку: моё тело, полуприкрытое прорезиненной простынёй, и Альберт Иванович, вводящий в курс дела моего преемника: "Наш резидент в Лесогорске - агент Хантер двадцати семи лет…" Алиса, это пудинг; пудинг, это Алиса, всем очень приятно…
Суб-командор продолжал информировать:
- Тело нашли в лесу, в пятнадцати километрах от города. Несколько дней оно пролежало в морге как неопознанное, пока мы не хватились резидента…… На место выезжала бригада службы внутренней безопасности, но никаких улик в лесу не обнаружила. Ничего, свидетельствующего об инсценировке. Похоже на несчастный случай, в тайге и не такое бывает. Но этот неопознанный прикус… Вам, агент Хантер, предстоит ещё раз всё проверить. Чтобы мы смогли вновь назначить туда резидентом аналитика пенсионных лет, мечтающего пожить на лоне природы. А теперь слушайте вашу легенду.
За несколько минут я помолодел на четыре года, вновь стал студентом, обзавёлся старушкой-матерью и недавно умершей тёткой, - именно после её кончины мне якобы досталась в наследство однокомнатная квартира в богом забытом городе Лесогорске. Радовало одно: новое имя запоминать не придётся. Звали студента Рылеева, как и меня, - Сергеем.
- Все данные о Лесогорске сегодня же закачают в ваш компьютер. Внимательно изучите - предполагается, что какое-то время вы там жили и с городом знакомы.
- Значит, и местные жители со мной знакомы… - сообразил я.
- Спустя четырнадцать лет достаточно лёгкого внешнего сходства, - отрезал суб-командор. - Между вами и настоящим Рылеевым оно имеется.
- А… хм… оригинал не заявится неожиданно на поминки любимой тётушки?
- Не заявится, - сказал суб-командор так, что мне сразу расхотелось задавать вопросы.
Глава 2
МЕДВЕЖИЙ УГОЛ
1
Классики мировой литературы оставили нам предостаточно ярких портретов патологических скупердяев. Гарпагон, Шейлок, Скупой рыцарь, помещик Плюшкин…
И я поклялся себе: если когда-нибудь брошу нынешнюю свою службу, и стану писателем, и выбьюсь в мировые классики - то плеяду прославленных жадюг пополнит новый персонаж. Некто Шмель, в миру известный как Степан Васильевич Сурожский.
Эту торжественную клятву я принёс, сделав несколько первых шагов по перрону вокзала славного города Лесогорска. Впрочем, название "вокзал" мало подходило к крохотной бетонной коробке, где имелся зальчик ожидания аж на шесть посадочных мест, расписание поездов с единственной строкой и одинокое окошечко вечно запертой кассы (билеты продавались прямо в "подкидыше").
А если уж совсем начистоту, то и название "город" мало подходило Лесогорску - окрест, насколько хватало взгляда, раскинулись домишки самого сельского вида с приусадебными участками. Как я знал после дотошного изучения плана этой большой деревни, пара застроенных многоэтажками микрорайонов здесь имелась. Но на другом конце города - как раз там располагалась "унаследованная" мною недвижимость.
Именно туда придётся топать на своих двоих. Топать, нагрузившись кучей вещей, - ни такси, ни граждан, промышляющих частным извозом, на привокзальной площади не наблюдалось. Судя по тому, как мои немногочисленные попутчики, закончив обниматься-целоваться с немногочисленными встречающими, бодро двинулись по разным направлениям в пешем порядке, прибытия рейсового транспорта ждать не приходилось.
Камер хранения на якобы вокзале не было. Я взвалил на себя вещи и тоже пошагал, ничем не выделяясь среди прочих аборигенов. Тоже бодро… Первый десяток шагов - бодро. Потом я соотнёс тяжесть ноши с длиной пути - и дал сам себе упомянутую клятву.
Ещё через сотню шагов у меня родилось название будущего шедевра мировой литературы: "Скупой координатор". Или, если Шмеля к тому времени повысят в звании, - "Скупой суб-командор". Оригинально, не правда ли?