- Раньше, лет тридцать назад, я был такой же, как и вы - почти молодой, но опытный. Эти места я начал исследовать, сразу же, после их образования. Местным, как вы успели догадаться, я не являюсь, но ассимилировался с окружающей обстановкой. Сжился, как с чем-то родным и уже не мыслю своей жизни без привнесённой тоскливости зоны. Прошлое осталось позади и не всплывает в памяти, как нечто несуществующее, которого никогда не было. А так, как я уже в глубоко преклонном возрасте, то ваши побратимы называют меня Мастодонтом. Бродят туда-сюда и обзываются…
- Выглядишь молодцом! - с бравадой поддержал старика Сутулый.
- Угу, как череп мастодонта, - буркнул Кащей.
- Где связь? - покосился Сутулый на товарища.
- Да связь прямая. В музее череп лежит: что двадцать лет назад, что теперь - ничуть не изменился!
В процессе знакомства, происходившего в одном из помещений правления колхоза, выяснилось, что в окрестностях их собратья сталкеры появляются редко и только для того, чтобы затариться продовольствием. Поживиться в этих местах уже давно нечем и тропы старателей переместились ближе к центру зоны отчуждения. Но, в процессе событий, произошедших два года назад, всё изменилось и что сейчас происходит в уголках, которые раньше были обделены вниманием, никто не знает. Похоже и знать не хотят, потому что не ведают.
- Вот так вот! - подвёл итог сказанному Мастодонт. - Ищут ценности вдалеке, но стоило бы обратить внимание себе под ноги - вдруг под боком, что-нибудь есть?
- А что, такое может быть? - насторожился Почтальон.
- Вполне, - лениво ответил старик. - Раньше такого не было, чтобы фруктовые деревья вели себя неправильно. Разве - шальная альфа частица залетит издалека, да осядет на фрукте. Но это дело поправимо - помыл, как следует и всё. Ну, или почти - всё… А теперь! Появились растительные аномалии.
- Это как? - осведомился Пифагор, недоверчиво косясь в сторону Мастодонта.
- А так! - воскликнул старик, нервно подпрыгнув на месте. - Внимательно присматривайтесь к тому, что срываете с ветвей яблонь и особенно, груш. Остерегайтесь "Колбасное дерево", коих полно - повсеместно. Плоды на дереве похожи на спелые груши и не фонят. Самое главное - ешь, не хочу. Да и само растение, как фруктовое дерево - один в один.
- Тогда почему колбасное? - не понял Бармалей, проводя в дымящемся мозгу параллели фруктов и ливера, но, естественно, не находя их.
- Попробовавшего этих плодов сталкера - колбасит, не по-детски, - пояснил Мастодонт. - Правда, про смертельные случаи ничего не слышал, но всё-равно, приятного мало. Отличить аномалию от настоящего грушевого дерева возможно только одним способом - попробовать. Других отличительных признаков не наблюдается.
Товарищи, как один, схватились за животы, вспоминая чудные пиалы и возможные последствия, после их использования. Бульдозер, как все помнили, выпив последним, пиалой и закусил, смакуя каждое неудалённое зёрнышко. Он, при этом, ещё удовлетворённо причмокивал и утверждал, что плоды спелые, раз семена коричневые. Никаких побочных эффектов не выявлялось, как ни убеждал себя каждый сталкер и, мало-помалу, все успокоились, вернувшись к беседе. Мастодонта уже порядком развезло и он начал плести несусветную чушь, в которой уже не представлялось возможным отличить правду от вымысла. Движения старика всё больше отличались резкостью, а суждения аномальностью.
- Намедни заходили ко мне сталкеры, - продолжал рассказывать Мастодонт. - Они мне поведали о том, что в зоне стали появляться загадочные личности, не вписывающиеся в общую характеристику охотников за удачей. Например, "Чёрный турист". К сталкерам никогда не приближается, а разбивает свою палатку, чуть поодаль - в стороне. Атрибуты, которыми он пользуется, могут сильно разниться в описаниях, но неизменным остаётся одно - гитара, под аккомпанемент которой, турист горланит непотребщину, а точнее, неуместные в запретной зоне песни. Как рассказывали сами сталкеры: "Сидим в дерьме, чуть ли не по уши; ноги мокрые, а морды соседей по костру, уже до того осточертели, что если бы не боязнь остаться посередине псевдорая в гордом одиночестве, то давно бы поубивали друг друга - на хрен. Ни ноги, ни глотки - не просыхают. Неухоженность; всё плохо, а этот, как затянет, падла: "Как здорово, что все мы здесь, сегодня собрались!" Кто-то кричит, что пришибёт, со всеми вытекающими, кто-то угрожает карами небесными, а того уже и след простыл, как будто бы и не было его, вовсе. А настроение-то испорчено…"
- А сейчас, пятый отряд, в рамках художественной самодеятельности, споёт остальным прочувственную песню, - засмеялся Бармалей. - Часовым, на вышке не притоптывать и не прихлопывать… А так же - не подпевать…
- Да ещё, говорят, есть монстр "Турист", - продолжил Мастодонт, когда все отсмеялись. - Огромный горб напоминает рюкзак запасливого туриста, особенно издалека, когда они друг за другом бредут в тумане - цепочкой. Поступь у особей тяжёлая, а в шагах прослушиваются странные звуки слежавшихся бутылок, заполненных до краёв. В пении замечены не были, а смысл, во взглядах - отсутствует.
Товарищам ничего не оставалось, как только ещё раз посмеяться над рассказом, загадочно посматривая через грязные стёкла окна вдаль, за края огородов, где возможно, бродит один такой и только ждёт, как бы захрумкать на завтрак зазевавшегося сталкера, унося его утрамбованным в рюкзаке. Крон, заглядывая в недалёкое будущее, спросил Мастодонта:
- А что, дед, без света-то, небось - плохо сидеть?
- Чего, - от неожиданности заданного вопроса, старик не понял его постановки и на секунду опешил, - без какого света? Без электричества, что ли?
- Ну, да, - несколько растерянно, подтвердил Крон правильность его выводов.
- Да вы что - родимые! - умилился Мастодонт. - Поначалу, действительно было туговато, но теперь-то - каких только генераторов в магазинах нет. Закажи - любой доставят, коль самому ехать лень.
- А в деревне ещё кто-нибудь живёт? - осторожно поинтересовался Комбат, как будто его за это могли арестовать.
- Конечно, - хмыкнул старик. - В соседнем доме живёт Влас Скупердяй. Почти не вылазит из своего подвала. Что он там делает - не говорит, но за него рассказывает запах. Кому посчастливилось побывать в подвале, в один голос утверждали, что Влас из него бункер сделал - бомбоубежище, способное выдержать ядерный удар. Врут, поди… А меня он туда не пускает… Разводит живность, на огороде выращивает зелень, да картофель. Ну, как и все остальные, живущие здесь.
- А кто ещё есть в деревне? - нетерпеливо спросил Дед.
- Ну, кто ещё? - Мастодонт закатил глаза к небу. - Через дорогу - Петька Дроссель. Как вы поняли, большой мастер чего-нибудь отремонтировать. Запчастей - завались… Рядом с ним Гриша Недоделанный… Да вы с ними в процессе познакомитесь.
- Знаком я с такими мастерами, - усмехнулся Крон. - У нас на корабле, один такой был - имел два пакета запчастей, от наручных часов, которые уже не подлежали ремонту. Так и накапливается материальная база. Впрочем, зачем военному моряку часы? Всё делается по зелёному свистку и разбудят на вахту или построение, не переживай: кого пинком, а кого - шёпотом умоляя, ломая в руках шапку, но поднимут…
- А у него что - нибудь поиметь можно? - спросил Комбат, нетерпеливо теребя законченную пачку сигарет.
- Что именно? - не понял Мастодонт, отправляясь в нирвану.
- То, что можно приобрести в магазине или сельпо: хлеб, тазы, топоры и прочие помидоры.
- У всех можно, - сквозь сон ответил старик и уже больше не подавал признаков осмысленной жизни, отправляясь в длительную спячку.
- Председатель совета сталкерских ветеранов сломался, - сделал заключение Крон, прислушиваясь к равномерному храпению Мастодонта.
Старик причмокивал во сне, строя, время от времени, довольное лицо. Он ворочался, но, храпел на удивление ровно, как слаженно работающий двигатель трактора, бережно взлелеянный и регулярно подвергавшийся смазке. Уложив, после бурного знакомства, уставшего ветерана почивать на синтепоновую перину, товарищи решили прошвырнуться по деревне, в первую очередь - в поисках информации. Остальное, пока - было неважно…
Выйдя на улицу, Крон осмотрелся по сторонам, но, уже ничего не было видно. Даже луч света от фонаря, прорезав кромешную тьму ночи, казалось, увяз в чёрном месиве. Все остальные знакомства товарищи решили отложить до утра и присоединились к Мастодонту, разделив с ним небывальщину сладких грёз о светлом будущем, в котором не оставалась места теплящейся надежде на благополучный исход дела.
Утро вставало не торопясь, как будто не желая разгонять ночную тьму. Крон привык подниматься рано и нетерпеливо дожидался рассвета. В последнее время, несмотря на зрелый возраст, которому присуще старческая неторопливость, он приобрёл ещё большую нетерпимость. С улицы потянуло дымом печных труб - селение просыпалось. Через улицу буянил курятник, потревоженный ранним визитом хозяина, перепутавшего туалет с птичьим двором, а может быть, и целенаправленно свернувшего не туда, куда надо, чтобы не делать большой крюк с утра, которое, как известно, добрым не бывает. Курятнику вторил вороний гвалт, поднятый за компанию, а может, и за пернатую солидарность.