Зловещая тень радиации невидимым призраком витала, в каждом углу зоны, подстерегая неосторожного сталкера. От этого хотелось спеть "Интернационал", а от исполнения легендарной песни "Из-за острова на стрежень", предложенной прогнусавить Покоцанным, благоразумно предпочли отказаться, мотивируя отказ отсутствием голоса. Жора попытался в режиме соло привести задуманный план к исполнению, но ему пригрозили грязным и вонючим кляпом, которым Харон затыкал канистру.
- Вот в Египте, до сих пор аборигены пользуются верёвочными уключинами, - со знанием дела, заявил Бармалей. - Так и не смогли металлическое приспособление изобрести. Приходится кататься рыбакам по Нилу, до сей поры, с помощью тряпок.
- Подсмотрели, хотя бы, у кого-нибудь, - добавил Почтальон. - Хотя - зачем. И так удобно. Действительно - уключины можно сделать из любых гнилых верёвок и даже, из вонючих носков.
- Зато не скрипят! - заступился за них Пифагор.
Вдалеке ухнул взрыв, протяжным гулом прокатившийся по реке и повторившись эхом в плавнях, оставшихся на том берегу. Ветер донёс свежесть поднятых брызг, а лёгкое колыхание радиально расходящихся волн, слегка покачало лодку с борта на борт. Донёсся шелест падающей воды, поднятой взрывом и всё стихло. Сквозь густой туман ничего не было видно и народ, не на шутку опасался, что следующий презент, предназначенный для представителей местной ихтиофауны, полетит в них.
- Что за ерунда?! - встревоженно вскрикнул Пифагор, с детства боящийся хлопушек.
- А-а-а, это местные дикие рыболовы - снасти забросили, - лениво посвятил Харон сталкеров, в суть происходящего. - Отчаянные парни. Есть рыбу из этих мест… Я бы не решился.
Лодка лениво ткнулась носом в берег и сталкеры высыпали из неё, несколько поспешно, несмотря на затёкшие ноги. "Как сардины из банки", - родилась в голове Комбата весёлая мысль, в свете последних событий. - "Сегодня не рыбный день - пропадать ни за грош…". На пригорке горделиво возвышался блокпост военных и зачем было выходить именно на него, сталкеры, из числа несведущих, так и не поняли. Харон поднял руку вверх, успокаивая встревоженное собрание и пояснил ситуацию:
- У меня тут родственник сегодня дежурит.
- Ну и что? - не понял Дед. - Всё - равно незачем было рисковать! Можно же было в другом месте обойти втихую заграждение.
- Да какое, на хрен, заграждение?! - взорвался перевозчик. - Шурин мой, Гришка, здесь и сегодня - служебную лямку тянет, а я обещал ему подогрев привезти.
- А-а-а! - прогнусавила толпа: то ли облегчённо, то ли понятливо.
Блокпост, по периметру, был окружён ржавой колючей проволокой - ровным квадратом, насколько это возможно, когда еле стоишь на ногах, от усталости. Колючка кончалась именно у пропускного пункта и охраняла, именно его покой. Дальше покосившегося сарая, её юрисдикция не распространялась: то ли незачем, то ли не на что, ибо финансирования не хватило, то ли сталкеры спёрли - на личные нужды… Способ изготовления материала заграждения указывал на заокеанский импорт.
Из будки поста вывалилась толпа военных, приветливо махая руками, в предвкушении доставленного угощения. Экипировка военных вносила некоторую неясность об их принадлежности, к какому-либо государству. Крон отчётливо помнил магазин, в родном городе, торгующий шмотками стран НАТО, и облачить в это обмундирование, можно было кого угодно. Хоть детсад "Солнышко". Белесые разводы на псевдозелёной форме напоминали лишаи, и Комбату, пришла в голову вторая мысль, за это утро: "Как заплесневелые огурцы из банки!" После её посещения, он понял: "Пора перекусить".
Помещение караулки блокпоста пропиталось всеми запахами сразу: солдатским потом, перегаром и табачным дымом. Обшарпанный стол повидал на своём веку столько, сколько не снилось винным полкам центрального магазина крупного города. Этим положением, естественно, начальство было постоянно неудовлетворенно, оставаясь в неведении, относительно того, что могут откаблучить подчинённые на подведомственной территории. На ней, в это время, варьете не гастролировало и на столах, вопреки расхожему мнению, велась неспешная беседа, а не отбивали дробь каблуки ветреных девиц. Но, кто-то донёс до слуха командования, что подобное намедни случилось, поэтому телефон звонил регулярно. На той стороне трубки, по голосу пытались определить, насколько, в данный момент, подразделение боеспособно и не слышно ли, посторонних звуков, всё тех же женских шпилек и бульканье разливаемой водки. Чтобы приехать с проверкой самим, об этом не могло быть и речи - аномалия, всё-таки, поэтому приходилось полагаться на честное слово… Стук кулаком в грудь был слышен всему штабу, даже на улице и настолько убедительно, что если бы начальник не знал подчинённых лично, то он пустил бы слезу от умиления…
Вот и сейчас, отрапортовав начальству о том, что всё благополучно и потирая ушибленную грудь, молодой лейтенант вернулся к столу, вспомнив давнюю историю о противостоянии:
- Служил у нас в части один прапорщик - Хрыщёв. От постоянных возлияний, у него начались проблемы со здоровьем и он решил действовать: записался на какие-то курсы, обзавёлся литературой и забил голову дурацкими установками. Хрыщ вырабатывал силу воли: поставил перед собой стакан горилки и началось противостояние - кто кого. Стакан, от напряжения возмущённых полей неизвестной природы, пошёл трещинами.
- И всё вылилось на стол! - догадался Кащей, обрадованно оповестив об этом окружающих.
- Как бы не так! - возразил лейтенант. - Самогона в нём уже не оказалось. Прапор сказал, что он испарился, под воздействием сверхвысоких энергий, но, судя по его довольной физиономии, жидкость переместилась в желудок старшины.
- А где он, кстати? - спросил лейтенанта капитан и, судя по всему, старший на ответственной вахте. - Что-то я давно его не видел.
- А ты что - не слышал, что ли? - ответил сослуживец. - Он перешёл в режим экономии.
- Экономии чего? - не понял товарищ.
- Кислорода, - пояснил лейтенант, опрокинув свой стакан за здоровье усопшего. - Да сгинул Хрыщ.
- Хоть бы весёленькое рассказал, что-нибудь - для разнообразия, а то вас как ни послушаешь, так ужасы сплошные: то один сгинул, то другой, - недовольно промычал Харон.
- Место такое, - пояснил шурин. - Ничего не поделаешь.
Синий дым сгущался, а мысли начинали путаться. Ещё немного и, философская концепция мирового устройства могла бы завладеть умами, повергнув собравшихся в неконтролируемую ипохондрию, но ей помешал Пифагор:
- И часто у вас переходят границу?
- Границу чего? - не понял лейтенант. - Есть граница дозволенного, есть государственная граница, а здесь, не пойми чего - государство в государстве…
- Некоторые не хотят никуда переходить, но обстоятельства вынуждают, - добавил капитан. - Есть в этих местах очень редкая аномалия "Паутина", которую я, лично, ни разу не встречал. Поговаривают, что она достигает десяти метров в диаметре и имеет очень прочные нити. К тому же - липкие. Про неё уже не скажешь, что сеть создана для ловли мух: с кабанами справляется, а уж про вашего брата сталкера и говорить - нечего. Особенно опасна паутина осенью, когда когда ветер гонит её, вместе с пауками на юг. Говорят, Хромого с Недоделанным в Турцию унесло…
- Эх, чужбина! - вздохнул Вася Крап, едва не пустив слезу. - Непонятная речь…
- Да что-ты! - перебил его Дупель. - Там сейчас все по - русски ботают и кажется, лучше тебя. Меня занимает другой вопрос - зачем туда ехать? Жвачка и безработица - здесь есть…
- А что ты упоминал про пауков - они тоже огромные? - спросил Крон капитана.
- Как ни странно - не очень, но - ядовиты, - продолжил военный. - Где-то полметра, без лап.
- Ничего себе - не очень! - возмутился Доцент, представив себе такую тушу у себя - на лабораторном столе.
- На самом деле, паук, не совсем животное, - внёс поправку лейтенант. - Это артефакт. Парадокс, но, фактически - он монстр, отсюда и парадоксальность ситуации. Учёные из института, дают хорошие деньги за нити: головастики изучают прочность материала и клей, выделяемый ими. Про то, чтобы притащить на дойку живой экземпляр, не может быть и речи: или монстр тебя поедает, или учёным достаётся бездыханный артефакт. Это тебе не шелковичный червь. Правда, ещё говорят, что учёные глазами паука интересуются, но подробностей я не знаю.
Из окна был виден сарай, покрашенный в нежно-розовый цвет, как мечты невесты. На двери висел амбарный замок, такой же большой, как ширина души сталкера.
- А там что такое? - спросил Почтальон, с подозрением разглядывая странное, по его мнению, строение.
- А-а-а, - лениво ответил капитан, посмотрев в сторону, указанную любопытным. - Это фильтратор - отстойник.
- Там что - содержат незаконно перемещённых лиц? - удивился Комбат.
- Да каких там лиц! - засмеялся лейтенант. - В сарае мы самогон фильтруем, прогоняя его через уголь, да отстаиваем, освобождая от механических осадков.
- Тьфу - ты! - в сердцах сплюнул Крон, в глубине души надеясь обнаружить в сарае беглянок.
- Уже предотвратили два подкопа, - добавил шурин Харона. - Думали псевдокрот, а оказалось, просто Кротов - Федька, из ближайшей деревни. В селении его "Зомби" величают. Как по нюху самогон находит: закопанный в земле, в запечатанной сургучом бутылке, подвешенный в ветвях пирамидального тополя - везде, короче. Найдёт, не сомневайтесь, а взгляд отсутствует… Пол бы в сарае бетоном залить, а где взять, бетон-то?
- Ему бы в сыскном отделе полиции служить, - усмехнувшись, сказал Бульдозер, довольно потирая набитое брюхо.
- К сожалению - узкая специализация, - возразил лейтенант.