- Баринова Валерия Михайловна, 2075 года рождения, бывшая жена Тимура Гиатулина, с 2105 года замужем за Бариновым Михаилом Евгеньевичем. Врач-экзотерапевт госпиталя на базе "Море дождей" - Внешние поселения, Луна. Адрес проживания на Земле - Прага, пятый жилой микрорайон, дом 256, сектор 3, квартира 80. Личный номер 9876549НЧ8. Образование…
- Достаточно. Где сейчас находится Баринова?
- Баринова Валерия Михайловна находится на базе "Море дождей", место работы указано. Нуждаетесь в уточнении места проживания на базе?
- Не надо. Дальше, - приказала Лика.
- Гиатулина Лариса Тимуровна, 2100 года рождения. Дочь Тимура Гиатулина. Эксперт исследовательского центра Космофлота. Проживает - Москва, улица Тверская, дом 18, квартира 28. Личный номер 10776888У\7. Образование…
- Где находится?
- Экспедиция исследовательского центра по программе "Атмосфера". Постоянная станция "Гермес" на орбите Юпитера. Отбыла с Земли 23 января 2140 года на корабле дальней разведки "Викинг-7". Расчётное время возвращения январь 2143 года. Нуждаетесь в уточнении?
- Нет. Кто ещё?
- Гиатулина Галия Тапировна, 2070 года рождения, дочь двоюродной сестры Гиатулиной Натальи…
- Достаточно, - сказала Лика. - Комп. Меняла мать Тимура Гиатулина место жительство с 2100 года?
- Место жительства не менялось.
- Отбой, - сказала Лика и обернулась к нам. - Попробуем?
- А куда денемся, - сказал я. - Шестернёв, запрягай нашу "Камбалу". Нас ждёт Самара.
- Как скажешь, атаман.
***
Чудовищно изогнутые линии, эллипсы, шары, нагромождения самых удивительных фигур - трудно было представить, что всё это возможно использовать при возведении небольшого - от двух до трёх этажей - дома. Сперва, при взгляде на это воплощённое архитектурное излишество глаз терялся и отказывался улавливать какую-то систему. Первые секунды казалось, что хаос этот никчёмен и бесполезен. А потом приходило понимание, что это жуткое строение притягивает взор и является плодом великолепного полёта архитектурной мысли. Бетон, медь, пластоматериалы, дерево, старинное, хрупкое стекло - всё пошло в работу. Но вместе с тем, приглядевшись, понимаешь, что дом уже стар, и хозяева давно не поддерживают его в должном состоянии. Точнее, хозяев здесь не было. Была хозяйка - Инга Гиатулина, которая уверенно приближалась к своему столетию.
- Инга Николаевна? - спросил я поднявшуюся с садовой скамейки худощавую женщину с благородной осанкой.
- Да, - кивнула она.
Она могла служить иллюстрацией успехов геронтологии и косметологии двадцать второго века. Лет двести или даже сто назад столетний барьер был практически недостижим, а если кто и доходил до него, то не на своих ногах. Столетняя старуха представляла из себя беззубое шамкающее существо, непонятно зачем и почему цепляющееся за жизнь. Наука отодвинула печальный срок до ста сорока лет и при этом позволила не тянуть лямку, а полноценно жить до означенного тебе часа. Поэтому на свои годы Инга Гиатулина не выглядела. А выглядела раза в два моложе. Только седые волосы она принципиально не подвергала обработке, и они были перетянуты у неё на затылке, ничуть не портя её.
- Мы можем переговорить с вами? - спросил Шестернёв.
- Присаживайтесь, - она указала ещё на одну скамейку, стоящую рядом с дощатым столом под яблоней. - Я ждала вас попозже. Чай? Компот?
- Не стоит беспокоиться, - произнёс я, пытаясь прикинуть, с чего это она нас ждала. Я и Шестернёв нагрянули незваными гостями.
- У меня прекрасный компот. Свой. Не синтетика.
- Если можно, немножко, - согласился Шестернёв.
Она прошла в дом, вышла из него с подносом, на котором были запотевший от холода графин, три хрустальных стакана, вазочка с вареньем и три розетки. Она разлила по стаканам красную жидкость.
- Моя мама до последнего дня не употребляла синтетики, - грустно улыбнулась Игна Николаевна. - Считала, что это яд и отрава, что польза только в натуральных продуктах.
- Не одна она, - решил я с умным видом поддержать тему. - Психология периода переходных технологий,
- Да… - она пригубила красный напиток. Я последовал её примеру и ещё раз убедился, что натуральные продукты ничем не лучше синтетиков. - Калинин рекомендовал мне вас как людей с необычным виденьем городского силуэта. Мы давно говорили о Красноярском проекте…
- Простите, произошло некоторое недоразумение, - прервал я её. - Мы не имеем отношения к Красноярскому проекту.
- Так вы не Денисов и Парамонов из архитектурного союза?
- Не думаю, - сказал я.
- Ох, извините, - она рассмеялась. - Бывает. Так чем обязана?
- Мы из архивного отдела Космофлота, - я представил себя и Шестернёва.
На лице Инги Николаевны ничего не отразилось. Она умела владеть собой. Лишь пальцы сжали крепче ложку, которой она накладывала варенье.
- Какое отношение я имею к Космофлоту?
- Время от времени руководство загорается желанием написать наиболее полную историю организации. Тогда и вспоминают о нас, - улыбнулся я как можно беззаботнее. - И мы латаем прорехи и замалёвываем пробелы в истории Космофлота.
- Вы насчёт Тима?
- Да. Неудобно беспокоить вас, но мы были бы благодарны…
- Чего уж… Сколько лет прошло.
- Сорок.
- Да, сорок, - вздохнула Инга Николаевна. - А вы думаете, боль ушла? Она лишь притупилась. Как вчера всё было.
Она положила ложку на розетку.
- Сорок лет, - повторила она. - Сорок лет одиночества.
- Выживете одна? - по интересовали Шестернёв.
- Навещают. Валерия - жена Тима. Лариса - внучка. Но редко. Над Ларисой всегда стояла тень отца. Атмосферные исследования Юпитера. Она же с детства раскрыв рот слушала историю, как Тим спас разведбот на Нептуне.
- Полёт "Васкоде Гамы", - кивнул я.
- Да. С Тимом тогда обошлись несправедливо. Академик Гамов навещал меня и говорил, что они обязаны жизнью Тиму. Он совершил невозможное.
- Тимур был пилотом с большой буквы, - сказал Шестернёв.
- Да, - вздохнула Инга Николаевна - И человеком тоже. С большой буквы.
Она добавила в компот варенья и заболтала ложкой в стакане. Я смотрел на неё. И не мог избавиться от ощущения, что её что-то давит. Притом не только воспоминания прошлых лет и скорбь о погибшем сыне. Я прикрыл глаза, пытаясь войти в резонанс с ней, прощупать её состояние. И ощутил её дикое напряжение. Недоумение. Страх. Причина? Попытаемся узнать.
- Да, Тимур Гиатулин - большая потеря не только для вас, но и для всего Космофлота, - произнёс я. - Но, конечно, с чувствами матери не сравниться ничто.
Она понуро кивнула.
- Представляю, как бы вам хотелось свидеться с ним вновь.
Её плечи будто окаменели.
- Услышать его голос, - продолжил я. Она перестала болтать ложкой в стакане.
- Обнять.
- Почему… Почему вы говорите такое?
- А что я говорю? - приподнял я бровь. - Инга Николаевна, вас что-то тревожит. Она молчала.
- Вы чем-то очень сильно обеспокоены. И я могу попытаться угадать, чем…
Её руки начали трястить, и она начала теребить рукав платья.
- За последнее время в вашей жизни было немало странного.
Нервы у неё не выдержали.
- Нет! - крикнула она.
- Вы считаете, что это нечто принадлежит только вам, - произнёс я. - И свой страх, свои надежды, своё возможное разочарование и отчаянье вы не хотите отдавать никому.
- О чём вы? - обречённо прошептала она.
- Вы прекрасно знаете. И знаем мы, - тут я позволил себя соврать, ибо путь от предположения до знания достаточно велик. - Расскажите. Это очень важно.
- Кто вы такие? Вы не из архива.
- Мы ваши друзья. Мы те, кто призваны защищать. И те, кто верит в чудеса. Расскажите о Тиме, - попросил я.
- Сорок лет прошло.
- Нет. Нас интересует то, что было недавно.
Он вытерла ладонью щёку, смахнув ненароком стакан с компотом. Струйки жидкости потекли со стола, капая на платье, впитываясь в землю, но Инга Николаевна не обращала на это внимания.
- Он… Он жив? - полушёпотом произнесла она.
- Возможно, - кивнул я. - Точнее, жив, но сильно изменился. Вы можете его даже не узнать.
- Узнала я его! Узнала!
- Он был здесь?
- Не был. Ночной звонок по СТ-фону. Три дня назад. Какой-то силуэт тёмный и неясный. Какие-то ничего не значащие слова.
- Какие? - спросил Шестернёв.
- Что-то вроде "я вспоминаю"… Меня будто ударило молнией. Хотя я не могла различить лица говорившего - оно было в каком-то тумане, не могла различить оттенки голоса, но я поняла - это Тим. Я думала, что сошла с ума. Что мне привиделось. Или что я просто растолковала ошибочный звонок как подсказку болезненного сознания.
Она поморщилась и глубоко вздохнула.
- Боюсь ночных звонков. Тогда тоже позвонили ночью. И сообщили, что связь с "Селигером" потеряна. Потом мне сказали, что, видимо, причиной явилось столкновение с метеоритом и неполадки в противометеоритной защите корабля. Так?
- Не совсем.
- Это был Тим… Но не мой Тим. Какой-то чужой. Не от мира сего.
- Больше он не пытался выйти на связь с вами?
- Нет. Сорок лет. И теперь надежда. Скажите, я увижу его ещё?
- Не знаю, - я напрягся.
- Пусть. Лишь бы знать, что он жив.
- Жив, - хрипло произнёс я. Ещё как жив!
Я почувствовал, как по спине и шее ползёт змейка и волосы становятся дыбом…