Из занавешенной ниши позади неё выступила высокая женщина. В отличие от канониссы, носившей простую рясу, целестинка была облачена в полный боевой доспех из элегантно сработанных пластин. Отполированный до жемчужного блеска, он мерцал в полутьме. Лицо сестры скрывалось за скошенным забралом, но Ветала без лишних подсказок чувствовала беспокойство старой соратницы.
- Знаю, Феста, ты не одобряла идею с церемонией, но я пошла на необходимый риск, - сказала Авелин. - Следовало убедиться, что демон не вырвался на свободу.
- Другая сестра могла бы взвалить такое бремя на себя, канонисса.
- Но я - сильнейшая из них.
"По крайней мере, духом, - подумала Ветала. - Я оставила душу беззащитной на долгие девять часов. Любой демон клюнул бы на подобную приманку, даже зная, что идёт в ловушку…"
- Ты думаешь, что тебе меньше всех терять, - поправила Феста. Как и всегда, целестинка видела самую суть проблемы. Они с Авелин почти три десятилетия были сёстрами по оружию и вместе преодолевали тяжелейшие испытания в подземельях мрачного мира, но иногда прозорливость Первой сестры утомляла настоятельницу.
- Чёрное Дыхание покончит со мной в течение месяца. Воздух этой планеты убил меня, чего не удалось ни одному демону, - беззлобно произнесла Ветала, - но я отвечу на его отраву очищением.
- Значит, Конвент Санкторум удовлетворил твой запрос, - догадалась Феста.
- Подтверждение пришло вчера, - холодно улыбнулась Авелин. - Витарна больше нет. Планета переродилась как Искупление.
Канониссе не хотелось упоминать, что за именем следует номер 219. К сожалению, "Искупление" было достаточно распространённым названием в Империуме, но Ветала твердо верила, что немногие миры заслуживают его больше, чем её собственный.
- Ты никогда не говорила мне, какое имя выбрала, - тихо сказала целестинка.
- А тебе оно не по душе? - спросила Авелин.
Феста помедлила перед ответом.
- Это благочестивое название, канонисса.
- Это название, которое сделает нашу планету благочестивой! - пылко заявила Ветала. - Но дело не только в нём! Конвент признал безгрешность Шпилей, моё прошение о смене категории принято.
Она положила морщинистую руку на плечо сестры.
- Витарн - Искупление - объявлен миром-святыней Империума. Такое наследие я оставляю сестринству.
"Такое наследие я оставляю тебе, моя Первая сестра, - добавила про себя Авелин, - ибо вскоре ты наденешь мою мантию".
- Это тёмная планета, при всех её храмах, - возразила Феста. - Новое имя ничего не изменит.
"Оно изменит всё! - хотела крикнуть Ветала. - Имена формируют суть вещей".
Но она знала, что целестинка никогда не согласится с таким мнением. Возможно, даже назовет его еретическим, хотя Авелин была уверена, что Бог-Император, которому служили они обе, точно понял бы эту мысль.
- Тьма под Искуплением посажена на цепь, сестра, - пошла в наступление Ветала. - Мы сковали её верой и пламенем два десятилетия назад!
- И всё же зло вновь простерлось над Шпилями. Иногда порча залегает слишком глубоко, канонисса, и её уже не вычистить.
- Ты ошибаешься, - объявила Авелин. У женщины горели лёгкие, и ей хотелось поскорее закончить спор. - Мы одолели старого врага и одолеем нового.
На шестой день внутреннего странствия в разуме Искателя выкристаллизовалось истинное самосознание. С ним явилось понимание перспектив, отдалённых во времени и пространстве, далее хлынул целый поток абстрактных идей и образов. На переднем плане мелькало настойчивое видение - спираль, которая непрерывно вращалась и медленно разворачивалась. Вожак не понимал значения этой картины до наступления сумерек, когда её суть внезапно обрела резкую чёткость. Спираль символизировала великую цель, к достижению которой стремился его род.
Сороритас назвали бы её "символом".
Охваченный ледяной страстью, Искатель быстро перебрал фрагменты суждений, которые украл у врагов, проникнув в их цитадель. Понятия, прежде бессмысленные для ничего не значившие для него, теперь озарились смыслом, и в одно из мгновений вожак назвал великую цель святой.
На седьмую ночь повелитель снизошёл с этим откровением к своим рабам, и они вырезали Священную Спираль в реальности, на дереве и камне, некоторые - на своей плоти. Последние, выказав такое поклонение, возвысились от рабов до учеников, а их благоговение, в свою очередь, вознесло Искателя в Пророки.
К девятой ночи путь вожака был ясен, но сияние Спирали омрачала тень: женщина-воин, что невольно вдохнула в неё жизнь.
Вооружившись верой, Пророк ещё раз направил свой разум в крепость врагов на неприступной скале, желая испытать новый внутренний взор. Теперь ему удалось отыскать трещины безумия в духовной броне неприятелей. Как правило, оно лишь укрепляло сплав, но в немногих случаях разъедало его, и наиболее сильно это проявлялось у существа, называемого "сестрой Этелькой". Волю её ослабляли мрачные сомнения и ещё более мрачные сожаления.
Ночь за ночью Пророк одарял воительницу нашептанными вопросами, которые она полагала своими, исподволь проникал ей в голову и направлял её взгляд, пока женщина не увидела тайные ереси сестёр. Тогда её верность рухнула, обернувшись сначала отвращением, затем ужасом и, наконец, ненавистью. Так сестра Этелька, вовлечённая в Священную Спираль, стала её первым апостолом.
На девятнадцатую ночь Пророк собрал паству и огласил приговор: "Те, кто отвергает Божественную Цель, да будут очищены".
В тот же час канонисса Ветала Авелин вырвалась из увитого шипами лабиринта лихорадочного сна и пробудилась в святилище аббатства, распростёртая перед Мучением Нескончаемым. Искажённый пыткой бронзовый лик Императора был забрызган каплями крови и чёрной мокроты из лёгких женщины.
- Что есть истина в имени? - спросил кто-то из ниоткуда.
Затем Авелин услышала крики.
Грохот стрельбы и свист пламени, что разносились по сводчатым коридорам цитадели, вплетались в какофонию рыков, гортанных песнопений и нескончаемых бессловесных шёпотов, которые словно бы сочились из воздуха.
Пылали настенные гобелены огромного нефа, озаряя всё вокруг адским сиянием, и в их свете целестинка Феста с тремя выжившими сёстрами обороняла от захватчиков алтарь аббатства. Судя по саже, въевшейся в кожу, и кроваво-красным глазам, еретики были обычными заблудшими жителями Витарна - добытчиками магмы, рабочими очистительных заводов и мелкими чиновниками, благодаря которым ещё держалась чахлая прометиевая индустрия Плиты. Столь блеклые личности всегда служили Архиврагу пушечным мясом, но Феста горько сожалела об их падении.
- Мы должны были заботиться о ваших душах, - шептала она, кося людей очередями из штурмболтера, - но глаза наши смотрели в прошлое.
Невозможно было понять, сколько проклятых ворвались в крепость, но целестинка боялась, что слишком много. Хотя их самодельные дубины и секачи не могли сравниться с благословенным оружием сестёр, еретики сражались с яростным бесстрашием одержимых.
На глазах Фесты костлявый подросток справа от неё прыгнул вперед, обхватил болтер сестры Галины и, потянув, направил ствол себе в грудь. Следующий снаряд разорвал юнца на куски, и воительницу окатило кровью, но жертва отступника принесла его товарищам несколько драгоценных секунд. Добравшись до палача юноши, они просто погребли её под своими телами. Целестинка пыталась прорубиться к Галине, но толпа оказалась непроходимо плотной.
"Нас слишком мало", - решила Феста, отступая к алтарной части храма вместе с уцелевшими соратницами. В миссии Терния Вечного насчитывалось меньше пятидесяти Сестёр Битвы, и многие умерли ещё до того, как поднялась тревога. Большинство из них зарезали во сне.
- Нас предали! - прошипел голос Авелин из вокса в горжете целестинки. Феста знала, что настоятельница сейчас в святилище, наблюдает за боем из глаз сервочерепа, который парил над ордой. - Кто-то открыл ворота еретикам. Одна из нас!
- Невероятно.
Целестинку попытался схватить старик, бледный, как мертвец. Он ещё улыбался, когда женщина размозжила ему голову прикладом болтера.
- Это единственная вероятность, - измученно прохрипела Ветала. - Не доверяй никому, сестра.
Феста представила, как сгорбленная старуха сидит во тьме, пока её воительницы истекают кровью во имя Терния. Она знала, что Авелин едва может ходить, не говоря уже о том, чтобы сражаться, но в сердце своём не чувствовала к ней жалости. Именно канонисса навлекла на них погибель.
"Следовало оставить этот мир его судьбе, Ветала", - горько подумала целестинка.
Когда её отделение поравнялось со статуей Пракседы Возносящейся, необъяснимое чутьё заставило сестру взглянуть наверх. К мраморным плечам святой приник тёмный силуэт - какая-то бесформенная, ощерившаяся горгулья, создание из одних лишь костей, клыков и слишком многих лап. Прежде чем Феста успела выкрикнуть предупреждение, существо выбросило вниз неправдоподобно длинную руку и насквозь пробило нагрудник сестры Арианны когтями, похожими на силовые косы. Тем же движением тварь вздернула женщину в воздух. Выжившие сёстры накрыли плечи изваяния огнём, но враг нырнул в укрытие. Миг спустя толпа обрушилась на них, еретики цеплялись за оружие воительниц и угрожали повалить их наземь, как несчастную убитую Галину.
- Демон! - рявкнула Феста, размахивая штурмболтером. Она пыталась вырваться из давки, не упустив при этом из виду горгулью. Чудовище перескочило на другую статую, унося в лапах Арианну, будто сломанную куклу. Испустив пронзительный вой, оно выпрямилось и прыгнуло на целестинку.