- Берегись! - крикнул Бхарбаз одновременно с тем, как шальная пуля оцарапала Азайе голову. Обернувшись, избранный коготь увидел еще один мотоцикл, летящий навстречу грузовику. Его наездница выпрямилась в седле, держа в каждой руке по пистолету. Длинные волосы развевались за спиной женщины, которая обрушивала на верующих пулевой град. Она была легкой мишенью, но ответные очереди с грузовика пролетали мимо, огибали ее, будто сам ветер сбивал наводку стаббера.
"Сам этот мир - предатель", - вспомнил Азайя слова матери.
Еретичка прыгнула за миг до того, как мотоцикл врезался в грузовик и взорвался. Ударная волна швырнула её в небо, словно ядро из пушки. Женщина приземлилась в задней части кузова на согнутые ноги, с объятой пламенем спиной. Когда братия Спирали кинулась на неё, еретичка, кружась на месте, открыла беглый огонь и затянула псалом гортанным легато.
"Она тоже великанша", - понял избранный коготь, когда мотоциклистка выпрямилась в полный рост. Неплотно скрепленные фрагменты брони расходились в стороны над её вздувшимися мышцами. Голову женщины защищала стальная коробка, усеянная заклепками, с прорезью, из которой смотрели налитые кровью глаза. То, что он поначалу принял за волосы, оказалось мотками колючей проволоки с вплетенными в них талисманами из обсидиана.
- Неверная! - взревел Бхарбаз, пролетев мимо Азайа и не обращая внимания на попадающие ему в грудь пули. Костяная коса аколита рванулась вперед и отсекла правую руку берсеркера, а другая когтистая лапа схватила ее за запястье левой. Они были одинаково сильны, но у женщины было только две руки. Она зарычала, когда ее враг вогнал ей в грудь ятаган своей третьей. Его клинок легко прошел сквозь сбитую из лоскутов кирасу. Азайа увидел, как ее глаза расширились в экстазе, их зрачки полыхнули, а из-под шлема дым повалил.
- "Дикий огонь"! - завопил он, но опоздал. Забрало неверной взорвалось, и она выплюнула поток огня - исходящий, казалось, из самой ее души, - прямо в лицо Бхарбаза. С черепа аколита потекла плоть.
- Избранный коготь! - Прошипел вокс, словно откуда-то издалека. - Азайя…
Труп Бхарбаса рухнул на спину, обугленный череп сорвался с шеи в момент удара о пол кузова. В следующий миг тело мотоциклистки рассыпалось углями под тяжестью собственного доспеха. Сквозь красную пелену Азайя услышал, как в клетке беснуется Цикатрикс, а затем до него снова донесся вокс-призыв, настойчивый и полный боли.
- Помоги мне, сынок.
Достигнув дальней стороны моста, Гхарз сбросил скорость, развернул мотоцикл и остановился. Машина взревела, объятая жаждой продолжить резню, но он усмирил ее хлестким щелчком презрения.
- Успокойся.
Обратив на мост пустые глазницы, Гхарз оглядел внутренним взором запятнанных Спиралью дегенератов. Они собирали жалкие остатки отряда вокруг последнего уцелевшего грузовика - восстанавливали порядок и с нечеловеческим упорством готовились отразить следующую атаку. В них не было страха - вообще никаких эмоций, за исключением смердящих мук павшей Сестры и ее отродья. Кое-кто мог увидеть иронию в том, что столь бездушных созданий возглавляют такие пропащие души, но Гхарз был слеп к подобному, как был он слеп и к радостному возбуждению товарищей-Искупленных.
Всадники, подъезжая ближе к вождю, просто светились от упоения битвой - но и обидой на приказ отступать. Выжили только семеро, но он не жалел о потерях, даже о гибели Каэли, которая помогала Гхарзу мстить с самого пробуждения и любила его задолго до этого. Как и остальные, она приняла смерть с наслаждением, которого он не мог разделить. Единственным, что осталось в нем, была ненависть, настолько всеобъемлющая, что она затмевала все остальное.
"Ты должен проснуться холодным пеплом, - повелел когда-то одноглазый вестник его божества, - очищенным от заразы Спирали, отрешённым от тщетности и иллюзий собственного бытия".
"Но я хочу помнить, - воспротивился Гхарз, глядя на испепеляющий источник, к которому привел его древний. Он чувствовал, как ксеноотрава Спиральной Зари распространяется по телу, распуская его сплетение с каждым ударом сердца, но все же колебался. - Я хочу помнить, что они сотворили со мной… со всеми нами".
"Ты не забудешь. Уж точно не это, - пообещал проводник, - но твоей ненависти следует уподобиться льду. И из этого льда ты призовешь испепеляющий поток огня, не ведающего преград".
Первое прикосновение обещанного огня вычистило из Гхарза порчу, как чужую, так и человеческую. Мучение было неописуемо, но он принимал его со всей страстью, до тех пор, пока страсть тоже не выжгли прочь.
"Не все погибели одинаковы". - Выйдя из пламени, сгоревший человек не успел понять, кто произнес эти слова: его бог, проводник или же он сам. Потом он осознал, что вопрос лишен смысла.
Гхарз развернул мотоцикл навстречу Отсеченному Шпилю. Этот задумчивый, непокорный пик не видел разницы между последователями Кредо и Спиралерожденными. К обоим он относился с равным презрением.
- Устрой нам ад, друг, - сказал ему Гхарз, заводя мотоцикл.
Потрепанный конвой протащился через мост ползком. Два уцелевших багги в плотном строю следовали по бокам грузовика Азайи. Никто больше не встретился им ни на переправе, ни на другой стороне теснины.
- Почему они прекратили атаку? - спросил избранный коготь у Бхарбаза, щурясь на терзаемый бурей хребет впереди. - Мы были у них в руках.
Опаленный череп у его ног не удостоил Азайю ответом, как и выживший Сияющий Коготь, Хезракх, что занял место убитого помощника. Одну из рук создания оторвало взрывом, как и половину лица, но братья из Первой Парадигмы были почти так же живучи, как и Чистокровные дети звёзд, зачавшие их.
"Из них отличные воины, но плохие советники, Бхарбаз", - грустно подумал Азайя. Он отбросил эмоцию, стыдясь своей слабости. Брат-по-когтю умер во имя Священной Спирали. Остальное не имело значения.
- Мы нужны еретикам живыми, - предположил он вслух. - Ослабленными, но живыми.
Это был единственный разумный вариант. Неужели враг насмехался над ними?
Затем мысли Азайи спутались: воля Спирального Отца излилась на него, направляя в сторону гор. Дорога к плетельщице варпа развернулась перед глазами, а развалины святилища вспыхнули, словно маяк, усиливая необходимость снова двигаться дальше, следовать…
"Наш враг не знает пути, - с неожиданной убежденностью осознал избранный коготь. Дрожа от усилия, он освободился от воли пророка. - Нет".
Хезракх зарычал и указал когтем в направлении пика.
- Мы идём, - хором произнесли два неофита - стрелка позади Азайи.
- Нет! - повторил избранный коготь, говоря в полный голос, чтобы противостоять псионической волне. - Враг пощадил нас, чтобы мы привели его к плетельщице варпа. - Голова Азайи начала раскалываться от боли, как только он стал возражать. - Они не знают пути.
Давление на череп уменьшилось. Избранный коготь ощутил, как пророк изучает эту вероятность.
- Буря укрывает их, словно плащ, - настаивал Азайя. - Прячет, но не ослепляет их. Нужно дождаться её окончания.
Хезракх глядел на него хищными, пустыми глазами, словно его разум находился где-то в другом месте. Избранный коготь знал, что сейчас у каждого создания в конвое подобное выражение лица. Такое же носил бы и Бхарбаз.
"Добровольные рабы!" - Промелькнула мысль, полная отвращения. Она была почти еретической. Затем волна одобрения захлестнула разум Азайи.
- Веди их, как считаешь нужным, избранный коготь, - выдохнул Спиральный Отец, когда она отступила.
Присутствие пророка исчезло, но Его благословение осталось.
"Так вот почему ты хотела, чтобы я сопровождал тебя, мама, - подумал Азайя. - Мы с тобой тоже служим Спирали, но не как рабы".
- Оставайтесь настороже, братья, - приказал он на командной частоте. - Продолжим путь, когда буря стихнет.
Успокоенный тем, что непосредственной опасности нет, избранный коготь взобрался в кабину, где лежала святая. Хезракх прикрыл её от взрыва собственным телом, но длинный осколок металла прошил насквозь его спину, приколов обоих к земле. Сам телохранитель освободился, но удалять обломок из раны Этельки было слишком опасно, к тому же их лекарь погиб в сражении. Зазубренный осколок торчал из её живота, будто застывшая молния, а броня вокруг него треснула и почернела. Казалось, что по керамиту расползается гангрена.
- Святая, - шепотом позвал Азайя, садясь рядом с ней. - Мама?
Глаза Этельки были широко открыты, но зрачки сузились до крохотных точек - такой её нашёл избранный коготь.
"Помоги мне, сынок".
Должно быть, она передала это сообщение за миг до того, как провалилась в забытье.
- Тебя исцелят, - пообещал Азайя, проведя рукой над ее челом. - Спираль соединяет.
Святая тащила свое израненное тело по каменной гладкой поверхности. Пропитанный серой воздух дрожал с громыханием, обещая огонь, но тьма оставалась настолько плотной, что отрицала само существование света.
- У тебя нет ни света, ни глаз, чтобы увидеть его, - произнес кто - то, будто вторя мыслям Этельки. - Ты ослепила себя ложью. Только безумный будет мечтать о таком богохульстве. Только глупец прислушается к её бреду. - А затем слова хлестнули, словно плеть. - И только еретик станет ради него убивать.
- Ты давно мертва, - прошипела Этелька, узнав голос бывшей наставницы. - Убирайся к своему богу - трупу, Авелин!
- Я всегда с Ним, - ответила Ветала Авелин, канонисса Терния Вечного. - Те, кто служат с верою в сердце, не знают конца служению. А чему служишь ты, сестра?
- Ты мне не сестра.
- Мы всегда были сестрами, еретичка. - Спокойно произнесла Авелин. - Почему ты предала нас?