- Ни "да" ни "нет" не говори пред Зоной, друг Розенкранц! - с выражением продекламировал Тополь. - Слушайте, ходилы, но когда Эйч-Мент заговорил, блин, я в натуре чуть не это! Олегыч, а вы с ним прямо вот вась-вась?
- Да почти родственники, - сказал Клубин, выруливая на середину пролеска.
- Везёт вам. Эйч-Мент! Человечище, сталкер номер восемь набок. И Интернет наизусть знает!.. - Тополь с некоторой принуждённостью похихикал над своей остротой, весьма, однако, точной, а потом спросил: - Значит, про Эверест вы, Олегыч, то есть, извиняюсь, товарищ Сталкиллер, тоже не врали?
- Костя, я тебе вообще практически не врал, вбей ты в свою башку наконец, - сказал Клубин, осторожно наезжая на ржавый велосипед-тандем, валяющийся посреди дороги. - Не веришь - не верь, но давай не вслух: раздражает. Был я на Эвересте, в двадцать третьем году.
Выехали в редколесье. И оно скоро сошло на нет. Взобрались на очередной грейдер - новый, бетонированный, ухоженный, обеспеченный всякими полезными указателями. По нему докатили до Черемошны, прямо к охраняемому въезду на главную улицу. Виднелся там пост, вертолёт с зачехлёнными винтами на площадке, вертел зачем-то башней Mitsubishi Heavy Type 120, деловито бродил вокруг танка служивый народ, а с наблюдательной вышки в "хаммер" прилежно целились. В полусотне метров от КПП Клубин остановился. Пока "хаммер" обменивался с постом любезностями, напился воды. Затем всё образовалось, майор занялся поднятием шлагбаума, с заданием справился; поехали.
- Так откуда вы знали, что Бредень "абсент" жрал? - спросил Тополь, соскучившись. "Заразы, уже оправились", - подумал Клубин с уважением.
- А я не знал, Костя, - ответил Клубин. - Предположение. Вы же видели его фото, когда он в самолёте… Он изначально сухопарый, невысокий тип с огромной тупой головой. Антуан Филиппович Берендейкин, он же Бредень, личный палач для особых поручений господина сенатора Георгия Ивановича Лисицына - бывший алкоголик деревенский, чтоб вы знали. Пьёт с пяти лет, ничего, кроме завалинки сельмага, в жизни не видел и не знал. Грязный спирт, картошка круглый год, три класса образования, профессия - ученик сельского слесаря. Высшая точка развития советского человека, аборт девяностых. Широкая русская душа - что убить человека, что хлеба отрезать. Гога Миллиард в одиннадцатом году его случайно спас - ехал мимо по России на рыбалку, да и сделал доброе дело ненароком, отбил одного алкаша у своры других алкашей у магазина. Оказал медицинскую помощь, дал тысячу рублей и свою карточку. И Берендейкин Антуан Филиппович так впечатлился, что пешком - в прямом смысле слова пешком - добрался до Москвы, отыскал Лисицына… он тогда ещё не сенатствовал, бизнесменом служил, строителем зданий, консультантом по пилеву… отыскал и поступил к нему в собаки. Год или два он его искал, сидел, говорят, у ворот на Рублёвке месяц в костюме и галстуке… озаботился ведь! Жуткая история, как в русскоязычном боевике. Так вот, как превратился он, Бредень, худой, жилистый, как щепка, в того амбала, каким он стал всего за несколько дней после крушения? Только неизвестной природе такое под силу. Понятно, что имел место близкий контакт с аномальной акселерационной системой. А тут чего далеко ходить - "абсент", акселератор, мутагенная масса, "излучатель ускоренного времени"… Вот мы и получили того Бредня, что громил в одиночку Предзонье, ходил по воде и по тяжёлым местам, воскрешал мёртвых и уводил в Зону живых… Прекрасно подходит "абсент"! Если бы ещё взять в толк, как можно его жрать…
- Я этого и не понимаю, - сказал Тополь. - Как вы догадались, что он его именно жрал и именно горстями? Его же даже переносить одному можно не больше получаса, "защита временем"…
- Я просто взял самое невероятное, - объяснил Клубин.
Сталкиллер быстро миновал посёлок, даже не глядя по сторонам. События в царстве Задницы его сейчас не интересовали ни в малейшей степени. Выехали через обращённое к Зоне КПП, и Клубин нажал. Он не знал, чем закончится сегодняшнее утро, но желание побыстрее его закончить было почти физическим желанием, как жажда. Из Черемошны вырвались вновь в поля и леса в половине восьмого утра. И уже было жарко, как днём, машина заметно нагрелась. Клубин включил кондиционер. Кстати, Тополь и Комбат после лесной остановки так и не подключились к медицине. И не собирались, судя по всему.
- Антуан, значит, его звали, - сказал Комбат задумчиво. Его микрофон зафонил, и он неловко поправил его. Всё-таки его рабочая рука была совсем не его рука. - Скажи пожалуйста… Пик творческой жизни его папаши с мамашей - назвать его Антуаном…
- Мамаши, - сказал Клубин. - Папаша неизвестен. Между прочим, его постоянно и гоняли в селе приятели из-за имени. Видать, посмеялись в детстве, правильно отреагировать не сумел, так и травили. Знаете же, как бывает, русские же люди… После пятой темы иссякли: "А-а-а, Антуан! Да уж расскажи нам, свои же люди, может, ты всё-таки пидор?.."
- Всё это, конечно, неважно, - сказал Комбат. - Я другое думаю. Бредень, Бредень… У Гоги Миллиарда - Бредень, а у вас, Сталкиллер, - Серёжа Фухин. Какая разница между вами?
- Справедливый вопрос, - согласился Клубин. - Но на самом деле она есть, разница. Глазу малозаметная, но кардинальная… Кардинальное различие, если правильно и литературно… Понимаю о чём вы, Владимир. "Мы ведём войну со злом, я разведчик, он - шпион…" Но в реале друг от друга никто и не отличается так, как в стишке. Ни я от Гоги не отличаюсь, ни вы с Тополем - от меня. Нет между нами отличий в реальности. Либо ты делаешь дело, добиваешься цели, либо ты хороший, добрый человек, то есть так про тебя все думают. Иначе не бывает. Тот же Миллиард Бредня спас от дружков совершенно бескорыстно, а Бредень поступил к нему в услужение из благодарности - прекрасное чувство на самом деле! Тот же Влад ваш, к вам, Владимир, послал Болотного Доктора с предупреждением опять же из чувства благодарности, как я понимаю. Я не прав? Так где корысть? Где бескорыстие? Чем они отличаются? Количеством трупов? Посаженных деревьев? Хрен его знает… Вот вы оба, Комбат и Тополь, - серийные убийцы, но прекрасная женщина Ирина Кравцова, ваша жена и сводная сестра Тополя, любит вас обоих, зная про вас, что вы убийцы… Она плохой человек? Нет.
- Мы убивали только в бою!.. - начал, что удивительно, Комбат, и, что удивительно, его одёрнул Тополь:
- Ой, да заткнись, защитник Родины!..
Должно было быть наоборот. Клубин даже брови поднял, удивившись. Ещё удивительней, Комбат заткнулся. Клубин подождал немного, а потом сказал:
- Так вот, в чём между нами разница, между мной и сенатором Лисицыным…
- Да понятно уже, как вы себя оправдываете, - сказал Комбат медленно. - Точно так же, как и я себя оправдываю. И любой человек. Жаль, не было времени у меня поговорить по душам с нелюдями…
- С Владом и с Владой? - быстро спросил Клубин, глянув в зеркальце.
Голова Комбата была запрокинута, торчал мощный кадык над растянутым воротом свитера. За профилем молчащего наморщившегося Тополя видно не было, но наверняка Комбат закрыл глаза, поджал губы и представляет собой портрет философа. Что же у них на уме, у подлецов-сталкеров? Клубин решил сменить тему. У него было что порассказать. И, кстати, кое-что было рассказать - очень кстати. В тему.
- Кстати, вы не знаете… - сказал Клубин. - Было решено не афишировать, но вам я расскажу. Я ещё вчера хотел, и повод был, но не рассказал. Судя по всему, мы нашли Ромео и Джульетту из шекспировского "рапидшара".
- Джульетта жива?! - сразу спросил Тополь, и Комбат сразу выглянул из-за Тополева уха, вид имея в высшей степени заинтересованный. Дело было, действительно, очень важное - для любого ходилы, как он себя ни называл: мародёр, сталкер, трекер… военспец…
В Зоне-Матушке было несколько десятков гитик под псевдонимом "рапидшары" - локалей "замороженного пространства-времени", силами неизвестной природы жёстко стабилизированных относительно Земли. Они были разного размера, разного наполнения, но только шекспировский "рапидшар" был поистине знаменит и представлял собой нечто вроде алтаря для сталкеров. В обширный - многосотметровый - шар, расположившийся в чистом поле под Калиновским Грёмовым, попали кусок некоего водоёма, вида вполне чарующего, райского, часть прилегающего к водоёму пляжа - и два человека. Юноша и девушка. Лет шестнадцати.
К ребятам этим отлично подходили все книжные банальные эпитеты: чистые, незамутнённые, свежие, прекрасные, влюблённые, etc. "Рапидшар" по отношению к проходящему мимо него треку "Лелёв - Припять" располагался так, что ребята были видны только с одной точки, со спин, с дуги метра в четыре.
Зона умела выбрать момент, когда ей спустить затвор, выстрелить - или сфотографировать… В "рапидшаре" царил, благоденствовал, сиял жаркий, ослепительный, безмятежный день. Юноша, сидя на пушистой, мягкой зелёной травке перед песчаной косой, вдающейся в водоём, стаскивал с себя через голову майку с номером и иностранной надписью, рядом с ним лежал оранжевый игрушечный надувной матрасик и стояла жёлтая, даже какая-то медовая, плетёная корзинка с торчащим из-под крышки тонким трогательным горлышком, и маленький красный швейцарский ножик с раскрытым штопором лежал в траве у загорелого колена парня. - От границы "рапидшара" до парня было пять-шесть метров. - А девушка, Джульетта, входила в воду.