- И всё во имя и по приказанию международной общественности! - подал из-под маски голос неугомонный Тополь. И пропел: - Нобелька-нобелевка, нобелька родная, мировецкая ты нобелька моя, е, е, е!
- Молчать на носилках, - проговорил Малоросликов.
- И это вы говорите тому, кто, не щадя живота своего… и прочих немаловажных органов!.. Олегыч, я протестую. Обидно, ёптыть!
- Тополь, заткнись, - проговорил Комбат с интонациями Малоросликова.
- "Олегыч"? Вы что, знакомы? - спросил Малоросликов Клубина негромко.
- Пу-пу-пу… Да познакомились вот спозаранку. В Зоне это быстро. Кстати, прекрасное утро для нарушения субординации, не правда ли, господин генерал-лейтенант?
- Виноват, господин главный инспектор. Прошу понять: обстановка необычная. Осваиваюсь… Как прикажете поступить с вашим водителем? Открывать огонь или просто постричь?
Клубин хлопнул себя по лбу.
- Трах-тарарах! - сказал он искренне. - Забыл. Пропустите его, будьте любезны, сюда, господин генерал-лейтенант. Он пойдёт со мной, второй машиной.
- Слушаюсь. - Малоросликов шагнул в сторону, прижал к гарнитуре палец и забубнил приказания. Клубин же обратился к возчикам.
- Осторожно грузите носилки в салон, господа офицеры. Чемодан этот - в систему, в рэк под индексом "четыре". Врачи сказали, само всё включится.
- Так точно! Не впервой! - сказал капитан постарше. - Разрешите исполнять?
- Действуйте.
Клубин увидел себя, то есть Лёшу Лёшевича. Старпетов, злой, со вздыбленной шевелюрой, тянул за собой оба кофра со скафандрами, рюкзак висел на Старпетове спереди. Старпетова сопровождали трое сержантов с автоматами наголо.
Не давая Лёше Лёшевичу ни секунды времени, Клубин сказал:
- Я про тебя забыл. Не ори. Мой спецкостюм положи в эту машину, сам поедешь вот в этой. Связь обычная.
- Знаете что, милостивый государь мой Порфирий Петрович… - всё-таки начал Лёша Лёшевич, освобождаясь от лямок.
- Ты ещё малой! Я всё сказал. Выполнять. Люди кругом.
- Как будто я вас совращать собираюсь, - уже на холостых оборотах пробурчал Старпетов. Раздражение и тревогу он обуздал меньше, чем за секунду. "It my boy, - по-русски подумал Клубин. - Недаром я тебя отговорил назваться Полиграфом Полиграфовичем Шариковым". Вслух Клубин сказал:
- Сказал же, всё. Нам пора. Садись - и за мной.
Лёша Лёшевич кивнул и отвалил. Клубин, наблюдая, как он садится во вторую машину, открыл водительскую дверцу "хаммера" - с дверцы посыпалась присохшая грязь. Клубин выругался, потопал, стряхивая падаль с ботинок. Заглянул в салон. Медицина включилась, сияла и пыхтела. Комбат пил из фляжки. Тополь помахал Клубину свободной рукой и показал большой палец. Сзади подошёл Малоросликов, покашлял.
- Курьер, как вы и обещали, прибыл. Связь я принял. Что дальше мне делать - по нашим договорённостям?
Клубин захлопнул дверцу и на пару шагов отвёл генерал-лейтенанта.
- Сейчас заканчивайте периметр и продолжайте охранять свои семьи. Ведите наблюдение за Зоной. Может включиться. Я надеюсь, - выделил он. - С русской стороны охрану проинструктируйте на предмет возможной военной агрессии. За Лисом и прочими усильте наблюдение. Если эти, - Клубин кивнул в сторону машины, - не блефуют, на что непохоже, то ещё придётся подраться, Артём Аркадьевич. - Малоросликов взялся за подбородок, кивнул. - Пока меня нет, приказания могут поступать напрямую из Брюсселя. К исполнению обязательны.
- Это я понял…
- Слушайте, чёрт возьми. Сегодня же соберите файлы ваших погибших в контейнер, опечатайте. Передадите спецкурьеру. Файлы должны быть полными. Полными, понимаете? Со всеми образцами. Вы ведь следовали инструкции?
Малоросликов сглотнул комок.
- Неукоснительно. Образцы все, всё по медицине. Еженедельно отбирались. По каждому человеку. Я как знал.
- Может быть, и знали… И вот ещё что… Обеспечьте-ка ежедневный забор мазков на ДНК у своих людей. Ежедневный. Чтобы как зубы чистить. И сами сдавайте. Ясно? Ну хорошо. Всё, Артём Аркадьевич, я на выход. Не прощаюсь, до связи. Пропуск на меня не забудьте, проконтролируйте, чтоб меня не тормозили на каждом шагу. И выдержка, выдержка, генерал-лейтенант. Никакой спешки, чтоб всё правильно - с первого разу.
Малоросликов отдал салют и посторонился. Клубин сел за руль, завёл двигатель. В кабине воняло лакрицей. Клубин содрал пакетик с лобового стекла и выбросил его вон. Захлопнул дверцу, затянул сбрую. Включилась аппаратура, по умолчанию выставленная в режим "ручное управление".
- Куда ехать, ходилы? - спросил Клубин, не оборачиваясь.
- Вы не поверите, Олегыч, - откликнулся Тополь.
- Клин-Клинские поля? - предположил Клубин. - Не зря же ты мне байку про Подфарника прогонял, Костя Уткин.
- Вот за что я не люблю скурмачей больше, чем писателей, - сказал Тополь. - С писателя какой спрос? Никакого. А скурмачи такие умные попадаются, что хочется иногда прямо взять и убить. Скажи, Вовян? Слы, куда ты опять руку мою потащил?..
- Ничего я тебе не скажу… - проворчал Комбат, приподняв маску. - Андрей Олегович, дайте мне закурить. Сил моих больше нет.
Клубин, перегнувшись через кресло в салон, дал ему закурить, закурил сам и тронул "хаммер". Привкус лакрицы на языке не пропадал. Клубин загерметизировал кабину, включил аварийную вентиляцию, из-под торпедо вытащил фляжку с тоником, прополоскал рот. Проверил ведомого. Сталкиллер-2 в лице двадцатилетнего парня с изобретённой им самим ФИО не отставал, соблюдал идеальную дистанцию. Проезжая мимо стоянки, Клубин отметил, что его собственный лимузин нарочито напоказ заминирован. Толстые провода, гранаты, брикеты старой доброй С4, какая-то ёлочная гирлянда - где только Лёша Лёшевич её откопал… На лобовике картонка с надписью маркером: "Завидовать дурно!".
- Их ты, вот так "мерс"! - сказал Тополь.
- Это мой, - сказал Клубин неожиданно для себя - хвастливо.
- А ничего так настроеники поднялись, да, Олегыч? - сказал Тополь немедленно и в точку. - Застоялись мы, ходилы. Без Матушки-то.
- Заткнись, Тополь, - хором сказали Клубин и Комбат.
"Хаммер" въехал в тамбур. Давая место ведомому, Клубин почти прижал передний трал к внешним воротам. Какие-то команды и запросы пробежали по дисплею "кубика", мелькнул личный код Клубина, и моментально виза Малоросликова покрыла всё сверху главным козырем. Внешние ворота разверзлись. Клубин тронул и сразу же повернул направо, погнал вдоль стены. Камеры внешнего наблюдения зорко пялились на него, "хаммер" прилежно сообщал по каждой, что наблюдение дружественное. Контрольная полоса между стеной, отгораживающей святая святых Задницы - штабной городок "Пермь", - представляла собой железобетонный градусов в пятнадцать откос шириной двадцать метров, без единого зелёного насаждения. Воронки и прочие повреждения исправлялись на контрольной полосе немедленно. Можно было с лёгкостью отдать руль автоводителю, но Клубин не снимал рук с баранки. После суток в тёмной комнате вести боевой вездеход самому было приятно, во-первых, а во-вторых, помогало оставаться в роли допросчика, а не собеседника.
- Так что там с Подфарником-то?.. - спросил Клубин. Мотор ворчал громко. - Слушайте, ходилы, наденем-ка гарнитуры, чтобы не орать.
"Пермь" располагалась в десятке километров к северу от Новой Десятки и граничила с безымянным жилым посёлком - ещё Пинчук его построил для гражданского персонала "Перми", по-доброму договорившись с уважавшими его американцами о поставке строительных отходов. Восстание здорово посёлок потрепало, трижды на него накатывало, разрушен он был основательно. Особенно посёлку досталось в июле, когда Задница позволил открыть в поселковом парке накопитель для беженцев (сталкеров и членов их семей в основном). Объявление Задница дал по радио - и почти сразу же явились в поисках спасения двое Хозяев - Сёма Воровайка и Георгий "Бывший" Чапурия. Ну а за ними не замедлил быть Бредень собственной суперперсоной, во главе табуна снарков и с редкостным по подлости голегромом в качестве правой руки. Ещё недавно белоснежные полипластиковые entry and live постройки торчали копчёными осколками и огрызками, водонапорная башня от удара "жарки" расплавилась, как пластилиновая, асфальт улиц - Клубин видел это вчера утром - пятнали глубокие следы-дыры… и трупы ещё продолжали находить. И не трупы тоже. А гильзы и оболочки выстрелов вымести так никогда и не удастся, наверное.
Мягкий щелчок в ухе дал Клубину знать, что внутренняя связь задействована.
- Что там с Подфарником-то дальше было, Костя? - повторил Клубин. - И, кстати, ты уж скажи по старой дружбе, откуда ты историю эту узнал. У меня никакой информации не было. А ведь Подфарник у меня в ведомости значился, сердяга. Огорчительно мне.
- Так от Подфарника же и узнал, - с удивлением пояснил Тополь. - От кого же ещё? А я не сказал вам, Олегыч? Я думал, сказал… Он же, Подфарник, сосед Комбата, жил дом в дом с ним на Старой. А я у них с Гайкой с зимы обитал, как мы с вами поохотились славно, так я к ним и переселился. Я сразу из Зоны к ним поскакал, как мы с вами по-доброму расстались навсегда. Вовян с сестрой меня и выхаживали.
- И кормили, - подал голос Комбат.
И Клубин в который раз уже удержался спросить - почему ни Тополь, ни Комбат ни разу не попросили связать их с сестрой и женой. Клубин прекрасно знал, где сейчас Ирина "Гайка" Пушкарёва и как она тоскует по погибшим брату и мужу.
- Да, картошку ты жаришь, конечно, славно, Вовян, - сказал Тополь.
- Здесь должна быть скупая мужская слеза.
- Не дождёшься, - возразил Тополь. - Бремя приветливого родственника и друга…
- Я имел в виду - у меня должна была появиться скупая мужская…