Контртуш - когда фотоны давят на зеркало и уходят, чтобы вернуться, когда это повторяется снова и снова, когда частота увеличивается и тяга тоже, когда растут перегрузки, а свет, как пружина, вбирает импульс, становясь голубым, фиолетовым, невидимым. Контртуш.
Палиндром в антимир
Есть гипотеза, что в антимире - если он существует - время течет вспять. Поэтому предлагаемая миниатюра, посвященная полету космонавтов в такую область Вселенной, написана палиндромом - она одинаково читается как с начала, так и с конца. Всякое литературное произведение - это поток информации, время и информация связаны, и когда время меняет знак, текст зеркально отображается, причем центр симметрии (слова: "Удар. Еще удар") соответствуют моменту вторжения в антимир. Но жизнь продолжается, и вторая половина рассказа - это не просто перевернутое повторение первой, а некоторое развитие сюжета.
Звездолет пожирает пространство. Ускоряется. Ускоряется. Ускоряется все время. Темнота. Кругом звезды Галактики. Земля далеко позади.
Капитан говорит негромко:
- Приехали.
Звездолет окружают тени без формы. Впереди созвездия заслоняет пелена, черная, как непроницаемый мрак. Штурман не отвечает.
- Но тут они. Все десять кораблей погибли или потерялись здесь, - шепотом говорит капитан.
Ночь. Впереди звездолета - окно в антимир. Просачивается откуда-то, ползет сияние, тусклое свечение, блеск и безмолвие датчиков и анализаторов. Молчание длится долго.
- Конец, - это говорит штурман. - Горят все индикаторы антиматерии.
Густой комок пустоты - вакуум. Звезды не мерцают - тихо чернеют и гаснут. Слепы экраны. Темнота.
- Раньше думали, что вот границу преодолеть невозможно, - утвердительно говорит капитан. Штурман отвечает:
- Иное предполагают теоретики. Некоторые доказали это. Представьте: мы проходим барьер. Будет так. Темноту озарит взрыв большой силы. Магнитные и гравитационные поля разорвутся и искривятся. Случится это скоро, не очень долго этого ждать. Антивещество, уничтожив время, сделает его знак другим.
- Послать радиозонд?
- Беспилотный зонд? Зачем? Людям опасен не переход. - Штурман размышляет вслух: - Смерть - это остановка. Движение - это жизнь. Нет жизни без смерти, и движения без остановки нет. Дальше летят смелые. Пусть нас ждут холод, и мрак, и тьма кромешная, и ничто.
Впереди - барьер антивремени, зеркало антимира, граница Вселенной, Галактики. Позади - темнота.
- Автоматическую ракету бы пустить. Зачем полетели сами? - произносит потом капитан. Помолчав, признается: - Страшно боюсь отражения.
- Мы не успеем теперь затормозить, - жестко говорит штурман. - Вперед!
И вперед, все дальше мчится корабль. Но отважных поджидает непонятное и таинственное пространство, где вспять движется время.
Часы, минуты, секунды уходят. Лица покрыты потом. Светом залиты пульты. Все замедляется. Тянется еще минута. Долгая дрожь. Удар. Еще удар.
Дрожь.
Долгая минута еще тянется. Замедляется. Все пульты залиты светом. Потом покрыты лица. Уходят секунды, минуты, часы…
Время движется вспять. Где пространство? Таинственное и непонятное поджидает отважных. Но корабль мчится дальше - все вперед и вперед.
Штурман говорит жестко:
- Затормозить? Теперь успеем.
- Не мы - отражения. Боюсь. Страшно, - признается, помолчав, капитан. Потом произносит: - Сами полетели. Зачем? Пустить бы ракету, автоматическую.
Темнота. Позади - галактики Вселенной, граница антимира, зеркало антивремени, барьер. Впереди - ничто и кромешная тьма.
- И мрак и холод ждут нас. Пусть. Смелые летят дальше. Нет остановки без движения, и смерти без жизни нет. Жизнь - это движение. Остановка - это смерть, - вслух размышляет штурман. - Переход неопасен людям. Зачем зонд?
- Беспилотный радиозонд? Послать другим знак.
- Его сделает время, уничтожив антивещество. Ждать этого долго - очень не скоро это случится. Искривятся и разорвутся поля, гравитационные и магнитные силы. Большой Взрыв озарит темноту. Так будет. Барьер проходим. Мы, представьте, это доказали. Некоторые теоретики предполагают иное, - отвечает штурман.
Капитан говорит утвердительно:
- Невозможно преодолеть границу - вот что думали раньше.
Темнота. Экраны слепы - гаснут и чернеют. Тихо. Мерцают не звезды - вакуум пустоты, комок густой антиматерии. Индикаторы все горят.
Штурман говорит:
- Это конец.
Долго длится молчание анализаторов и датчиков. Безмолвие. И - блеск. Свечение, тусклое сияние. Ползет откуда-то, просачивается антимир в окно звездолета. Впереди - ночь.
Капитан говорит шепотом:
- Здесь потерялись или погибли кораблей десять. Все они тут.
Но отвечает не штурман. Мрак, непроницаемый, как черная пелена, заслоняет созвездия впереди. Формы без тени окружают звездолет.
- Приехали, - негромко говорит капитан.
Позади - далеко - Земля, галактики, звезды. Кругом - темнота. Время все ускоряется, ускоряется, ускоряется…
Пространство пожирает звездолет.
Контратака
Но - беда, если встретишь
В предутренний час
Вместо Снарка - Буджума! Тогда
Ты внезапно и плавно исчезнешь из глаз
И назад не придешь никогда.Л.Кэрролл "Охота на Снарка"
- Опять ничего, - сказал Глынин. - Возвращаемся?
Солнце еще не вышло из-за горизонта, но небо было уже дневное, безоблачное, и вода вдалеке от глиссера светилась ядовитой голубизной. Рядом с глиссером у воды не было никакого цвета, здесь буйствовала пена.
- Куда торопиться? - сказал Анголов. - На берегу еще спят. Впрочем, как хотите.
Глынин повернул руль, и глиссер двинулся новым курсом. Никаких ориентиров в безбрежном просторе не было, даже горизонт сливался с небом, и ощущение поворота сразу исчезло. Анголов положил карабин на опору и выставил руку за борт, в холодные брызги.
- Воздушная подушка, - сказал он. - XXI век. Человек создал прекрасные суда - быстроходные и надежные. Но число морских катастроф в последние годы резко увеличилось.
Анголов посмотрел на Глынина. Тот молчал, глядя вперед сквозь ветровое стекло.
- Причем катастроф ужасных, загадочных, - продолжал Анголов. - Современные спасатели успеют куда угодно. Но они напрасно ждут SOS. Свидетелей тоже не остается, в итоге никто ничего не знает. Возьмите "Ривьеру-2".
Глынин молча смотрел вперед, на синее зеркало моря.
- 20 тысяч пассажиров, - продолжал Анголов, не спуская с Глынина глаз.
- Не корабль, остров. Пальмовые рощи, искусственные озера. Непотопляемость 100 процентов. Вы читали про испытание расстрелом? Когда торпеды кончились, макет даже не накренился.
Глынин все еще молчал. Анголов продолжал:
- И такая махина пропадает бесследно, не подав сигнал бедствия. Если бы мы жили лет 500 назад, я бы сказал, что виноваты пираты. Причем дьявольски хитрые и удачливые.
Глынин наконец повернул голову.
- Да замолчите же, - сказал он. - Разве вы не понимаете, что на воде нельзя говорить о таких вещах? Рассуждайте об охоте, или о спорте, или о чем угодно. Но смените пластинку.
Сказал и вновь отвернулся.
- Больше не буду, - засмеялся Анголов. - Я не знал, что вы суеверны.
Он похлопал ладонью по полированному прикладу.
- Мы, вы, - сказал Глынин. - Вооружены, суеверны. Но я никак не пойму - пессимист вы или оптимист? Ваш тон никогда не соответствует теме, которую вы выбираете.
- Я оптимист по форме, но пессимист по содержанию, - усмехнулся Анголов. - Вы читали "Вторжение изнутри"? Каждый вид занимает определенную экологическую нишу. Равновесие - плод эпох эволюции. Человек своей деятельностью нарушает равновесие, уничтожает другие виды, освобождает соответствующие ниши. Это дорога к гибели, утверждают авторы.
- Человек, - повторил Глынин. - Охотники вроде вас, только с настоящими пулями.
- Почему же только охотники? - усмехнулся Анголов. - Многие к этому причастны. Охотник стреляет не сам, его заставляют. Но хуже всего-бесконечное чередование запретов и разрешений. Хаос запутывает противника.
- Кого?
- Природу, - объяснил Анголов. - Разве вы впервые слышите, что человек воюет с природой? Так вот, если война ведется по правилам, у противника остается возможность перестроить свои порядки и перейти в контратаку. Иначе он обречен. А мы - это часть природы, не более.
Глынин немного подумал.
- Возможно, это и верно. Но остальное слишком прямолинейно. Один вид ушел, другой пришел, как квадратики в игре "15". Китов ведь тоже почти полностью истребили. Незаметно, чтобы кто-нибудь занял их место.
- Почему незаметно? А эти катастрофы? - пошутил Анголов. - Ребенку ясно, что из глубин поднялся новый могучий хищник, который топит теперь океанские лайнеры.
- Я же вас попросил, - сказал Глынин. - Или вы хотите, чтобы я больше никогда не брал вас в море?..
Анголов не ответил, потому что гул двигателей вдруг прекратился. Воздушная подушка смялась, глиссер зашатало на незаметной раньше волне. Вода у борта, освободившись от пузырьков, стала синяя-синяя.
Анголов смотрел туда, куда показал Глынин. В двойном колодце бинокля металась однообразная водная поверхность, а потом он увидел что-то черное, удлиненное, уединенное, словно остров в океане, и следом за этим - фонтан, будто у горизонта внезапно вырос куст водяной сирени. Потом вверх, как черная бабочка, взметнулся громадный хвост, и все исчезло.
Бросив бинокль на сиденье, Глынин действовал. Глиссер уже несся вперед, набирая скорость.