А еще через минуту над головой завыли наконец моторами прилетевшие "сто пятьдесят третьи" авиационной поддержки, долбанувшие по забитой автомашинами и броневиками дороге реактивными снарядами и очередями из бортового оружия. Пехотный батальон подошел чуть позже, с ходу вступив в бой. Впрочем, серьезного сопротивления деморализованные авианалетом немцы и не оказывали, так что "махре" хватило двадцати минут, чтобы полностью сломить всякое сопротивление.
Разумеется, лейтенант ОСНАЗа Сергей Наметов даже не догадывался, что полковник бронетанковых войск Советской Армии Бат впервые сидел на месте наводчика "Т-44", который для него, начавшего службу в начале восьмидесятых, уже тогда являлся музейным экспонатом. И который, в отличие от привычного "Т-72", не имел ни двухплоскостного стабилизатора, ни баллистического вычислителя, ни лазерного дальномера или автомата удержания цели. А угол обзора с места наводчика составлял всего семь градусов. Впрочем, немцам это мало чем помогло. Вот только хреново, что один из последних выпущенных по танку фрицевских снарядов раздолбал-таки ходовую, своротив ведущую "звездочку" и порвав гусянку.
Когда бойцы Наметова добрались до танка, экипаж уже выбрался наружу. Самый здоровенный парень, присев за башней, обозревал окрестности в мощный даже по внешнему виду бинокль, свободной рукой придерживая под рукой тот самый автомат-карабин с примкнутым к ствольной коробке непривычного вида патронным "рожком". А двое остальных стояли возле поврежденного катка, что-то бурно обсуждая, густо перемежая цензурные слова отборным матом. Впрочем, первым облаченных в камуфлированную "амебу" осназовцев заметил как раз один из них, батальонный комиссар. Каким-то отработанным жестом он вдруг скинул с плеча висевший стволом вниз автомат-карабин и резко отпрыгнул в сторону, одновременно приседая и вскидывая ствол.
– Свои! – успел выкрикнуть Наметов, поднимая вверх руки.
– В такую погоду свои дома сидят, телевизор смотрят, только чужие шастают! – непонятно ответил комиссар и резко скомандовал, не опуская оружия: – Представьтесь!
– Лейтенант Наметов, группа особого назначения "Поиск-10". "Брест – сорок один", товарищ комиссар.
– Здорово, парни! – слегка расслабился комиссар, вставая с колена, но не опуская оружия. – Подозреваю, вы именно нас ждали?
– А как вас зовут, товарищ комиссар? – в свою очередь, спросил Наметов.
– Виталий Дубинин, – почему-то усмехнулся тот. – Но меня не зовут, я, блин, обычно сам прихожу. А вот этот товарищ, который сейчас так бурно матерился, полковник Бат, Владимир Петрович.
– Верно! Нам именно эти имена назвали, – окончательно успокоился осназовец.
– Ты своим доложил, что нас встретил?
– Так точно, сразу же, как вы на поле… появились.
– Вот и здорово. А теперь слушай меня, лейтенант. Нужно срочно проверить позиции артиллеристов, найти всех уцелевших и эвакуировать их в тыл.
– Но товарищ комиссар, у меня приказ обеспечить в первую очередь вашу безопасность, а потом вашего танка! – попробовал спорить Наметов.
– Танк мы, безусловно эвакуируем, лейтенант! – в разговор вмешался немолодой командир в форме полковника автобронетанковых войск. – Но это просто железка! А там, – полковник махнул рукой в сторону артпозиций, – настоящие герои! Пока живые! И нам нужно сделать всё, чтобы они остались именно живыми героями.
– Но… – растерянно обернулся на своих бойцов Наметов.
– Лейтенант, мы не просим вас задействовать на это личный состав своей группы! – твердо сказал полковник. – Привлеки пехоту, найди транспорт… Наверняка у тебя самые широкие полномочия. Командуй!
– Товарищ комиссар, мы видели, как они сражались! Но у меня приказ от САМОГО наркома: в первую очередь эвакуировать вас и ваш груз. Причем даже грузом можно пренебречь! – сделал последнюю попытку отговорить упрямых старших командиров Наметов.
– Неужели от САМОГО? – почему-то улыбнулся комиссар. – Сам Лаврентий Палыч приказал спасать в первую очередь нас, а не груз? Душевный человек!
Наметов не нашелся, что ответить. Вроде бы по форме фраза была абсолютно корректной, но вот тон, которым комиссар ее произнес…
– Лейтенант, а разве нельзя все делать одновременно? – совершенно серьезно сказал полковник. – Ты ведь красный командир, подключи мозги!
Наметов послушался доброго совета старших товарищей, "подключил мозги" и принялся командовать. Приданный его группе пехотный батальон (всего около полутора сотен бойцов – подразделение воевало не первый день), добив немцев и собрав трофеи, тщательно прочесал, выставив, конечно, посты, позиции артиллеристов. Выяснилось: из трех батарей уцелело всего две пушки, еще две могли стрелять исключительно прямой наводкой, поскольку осколками разбило прицелы. А вот от личного состава осталась едва треть. Например, из первой батареи, к которой утром прикомандировали Головко с Иськовым и которая выдержала основной натиск противника, выжило только пять человек, считая вместе со старшиной, и почти все они нуждались в стационарном лечении. Тяжелораненых в госпиталь отправили сразу на единственной имеющейся в наличие полуторке, остальные остались ждать возвращения транспорта.
Артиллеристы установили на новых местах уцелевшие орудия, пехота торопливо окапывалась перед ними. Центром новой оборонительной позиции стал торчащий посреди поля "Т-44".
– Если немцы вызвали штурмовики, нас тут в блин раскатают! Торчим тут, как прыщ на заднице! – тихонько сказал полковник, поглядывая на небо. – Нужен тягач!
– Тягач, товарищ полковник? – с тоской пробормотал Наметов, услышавший слова Бата. – Так откуда ему здесь взяться? Разве что пару грузовиков у пехоты отыщу. Потянут ваш танк?
– Сомневаюсь. В нем тридцать тонн, даже чуть больше. К тому же при попытке буксировки гусеничной техники любым автомобилем прежде всего горит сцепление, поэтому данная операция инструкциями строго запрещена. Сам помню, как в моем училище зампотех курсантам это крепко вдалбливал – даже если комполка прикажет, не поддавайся. У меня, мол, "фирадо", а не сталь по стали, – Бат скрипнул зубами, из чего Сергей понял, что товарищ полковник сильно раздосадован поломкой секретного танка. – У тебя же есть радиосвязь? Пусть твое командование подсуетится!
Тягач, десятитонный гусеничный "Сталинец", командование Наметова обещало прислать ближе к ночи, а вместе с ним и нескольких рембатовцев с "летучкой".
Однако к сумеркам обстановка осложнилось – высланные далеко вперед дозоры сообщили о приближении крупных сил противника. Через час на дороге показались наступающие немцы, и бой вспыхнул с новой силой. Отбиваться оказалось особенно и нечем: четыре орудия, полтораста человек пехоты да десяток осназовцев. Плюс превратившийся в неподвижную огневую точку танк, разумеется. Совместными усилиями бойцов бронемашину удалось нормально окопать, над поверхностью земли осталась только башня, так что попаданий в корпус и ходовую можно было больше не опасаться.
Перед началом боя Наметов договорился с комиссаром, что после того, как у них закончатся боеприпасы, все трое немедленно уходят с ними, а танк будет взорван. Памятуя приказ наркома, он хотел заранее заминировать бронемашину, однако Дубинин, криво усмехнувшись, осведомился:
– Товарищ лейтенант, а ты когда-нибудь воевал, сидя на пороховой бочке? Любой случайный осколок может вызвать подрыв зарядов, и тогда товарищ Сталин снова нас не дождется.
Упоминание Вождя окончательно сбило осназовца с толку, и спорить он не стал. Видимо, комиссар заметил его состояние и, похлопав по плечу, негромко добавил:
– Не ссы, Серега, я и сам эту железяку фрицам отдавать не собираюсь. Приготовь взрывчатку, но держи подальше. Если что, рвануть "коробочку" можно будет за пару минут, я покажу, куда заряды распихивать, чтоб наверняка. Добро?
А затем начался собственно бой. Впрочем, не привыкшие воевать в темноте немцы атаковали вяло, явно не надеясь на особый успех, скорее просто прощупывая противника для утренней атаки. Артиллеристам удалось подбить всего один танк и порвать гусеницу второму. Полковник Бат с товарищами записали на свой счет два панцера, самоходку и бронеавтомобиль, после чего в танке закончились снаряды. Наметов напрягся было, понимая, что если противник все же решится продолжить атаку, им придется взрывать танк и немедленно уходить, однако фашисты, огрызаясь пулеметным огнем и редкими пушечными выстрелами, отступили, закрепившись в километре. Еще с полчаса они неприцельно кидались минами, надеясь накрыть артпозиции и капонир с танком, но не преуспели. И к десяти часам превратившееся в нейтральную полосу изрытое воронками и заставленное дымящимися остовами разбитой бронетехники поле окончательно погрузилось в темноту, лишь изредка разрываемую светом запускаемых с немецкой стороны осветительных ракет.
Вскоре прибыл обещанный трактор и "летучка" с ремонтниками и запчастями к "Т-34" – это уж Наметов проявил инициативу, сообщив, что ходовая секретного танка напоминает аналогичную у "тридцатьчетверки". Вот накрученные командованием рембатовцы и подсуетились, накидав в кузов кучу снятых с подбитых машин деталей.
Не включая фар, "Сталинец", водитель которого ориентировался на свет фонарика показывающего дорогу Наметова, подъехал к капониру. Выпрыгнувший из кабины механик в черном танкистском комбинезоне задумчиво поглядел на бронемашину, почесал затылок и осведомился у напряженно поглядывающего в сторону немецких позиций полковника:
– Ого, это что ж, танк-то такой, а, тарщ полковник? Ни разу не видал. Какая-то новая модель, что ли?