Прошло триста лет от начала космической экспансии человечества. Заселенные людьми новые планеты объединены возможностью гиперпространственных перемещений. Но есть лишенные этого Закрытые Миры, и в их число попала прародина человечества - Старая Земля. Исправить эту ошибку берется опытный разведчик - Дик Саймон. Ему нет равных в рукопашной схватке, ведь он обучался боевым искусствам у четырехруких воинов планеты Тайяхат. Но на ставшей средоточием зла Старой Земле даже ему приходится нелегко…
Содержание:
ПРОЛОГ 1
ГЛАВА 1 2
ГЛАВА 2 8
ГЛАВА 3 13
ГЛАВА 4 19
ГЛАВА 5 24
ГЛАВА 6 31
ГЛАВА 7 37
ГЛАВА 8 43
ГЛАВА 9 50
ГЛАВА 10 57
ГЛАВА 11 63
ГЛАВА 12 69
ГЛАВА 13 75
Приложение 79
Примечания 80
Михаил Ахманов
Тень Земли
Автор доводит до сведения читателей: все совпадения имен и названий в этой книге, кроме географических, случайны.
Автор благодарит Анну Теплову за предоставленную возможность использовать фрагменты ее стихотворений.
Мертвые тени на мертвой Земле
Последнюю пляску ведут,
И мертвые ветры, вздымая пыль,
Протяжно над ними поют.Змеится, кружится их хоровод
Меж кладбищ, руин и гор,
Сплетая тени Земли и ветров
В призрачный смертный узор.Мигель-Майкл Гилмор, поэт из Рио-де-Новембе, "Пятый Плач по Земле"
ПРОЛОГ
Чочинга Крепкорукий, Наставник воинов из клана Теней Ветра, был для Ричарда Саймона хорошим учителем. Поистине так; ведь тот учитель хорош, чьи слова помнишь годами, чьи советы полезны и мальчику, и мужу, в чьих речах с течением лет открываешь все новый смысл и новую глубину, ибо подобны они ларцам, запрятанным друг в друга, в последнем из коих, самом крохотном, хранится бесценный бриллиант. И хоть до этого сокровища Ричард Саймон еще не добрался, но уже понимал, что ларцов - не один, не два, а, быть может, целый десяток.
Они раскрывались с неторопливостью, и в каждом, кроме очередной шкатулки, лежал какой-нибудь дар - верней, не какой-нибудь, а в точности тот, который Ричард Саймон готов был принять, осмыслить и применить на деле. В отрочестве всякое Поучение Чочинги и всякий Ритуал казались ему незыблемыми правилами, аналогичными Кодексу ООН, но сотворенными иной разумной расой - тайят, четырехрукими аборигенами Тайяхата, которые, в сущности, тоже были людьми. Пусть не такими, как земляне, проникшие на Тайяхат сквозь устье Пандуса, но все-таки людьми, - а значит, их жизнь подчинялась законам, пусть неписаным, не занесенным в компьютер, но столь же ясным и непреложным, как на любой из человеческих планет.
Правил и Ритуалов у тайят было множество - не меньше, чем законов у людей. Как нанести оскорбление и как ответить на него, когда горевать и когда веселиться, как оказать другу почет и как устрашить врага, как поминать предков, как найти пищу в горах и лесных дебрях, как раствориться среди трав, зарослей и камней, стать невидимым и неслышимым, песчинкой меж гор песка, листком в древесной кроне… Как говорить с животными, предлагая им мир или бой, как отвести угрозу и успокоить хищника, когда напасть, когда схитрить, где удариться в бегство, а где - стоять насмерть… Таков был дар из первого ларца, преподнесенный Дику - юноше с прозваньем Две Руки, что обитал со своим отцом-ксенологом в женском поселке Чимара на склонах Тисуйю-Амат.
Второй ларец раскрылся на Колумбии, в Учебном Центре ЦРУ. На первый взгляд учили там другому: истории, прежней земной и новой, касавшейся Великого Исхода, Разъединенных Миров и расселения среди звезд; языкам и методам связи, основам межзвездной транспортировки, логике и психологии, химии и медицине, искусству повелевать компьютерами и очаровывать людей. Не оставалась забытой и практика, необходимая полевому агенту, - как взорвать и как разрушить, как заморозить и испепелить, как управиться с вертолетом, глайдером и боевой капсулой, как проплыть десяток лиг в ледяном океане, как вскрыть любой замок и как убить - пулей, рукой, ножом или лучом разрядника. Другой мир, иные науки, другие наставники… Суть, однако, оставалась прежней: как выжить и как победить. Суть не изменялась оттого, что схватку называли операцией, победу - выполнением задачи, а наградой служила пометка в личном файле - вместо ушей, черепов и пальцев на Шнуре Доблести воина-тай. И Ричард Саймон, преодолев весь курс наук, решил, что Поучения Чочинги понятней и ясней, чем лекции его инструкторов - даже Дейва Уокера, который выражался определеннее прочих. Так, например, Чочинга говорил: "Отрезав врагу уши, не забудь про печень", - и эта емкая формула покрывала все, что можно сказать о мерах предосторожности на поле битвы. "Значит, - решил Саймон, - обычаи тай могут служить надежной опорой - более надежной, чем человеческие законы, где жесткая суть деяния маскировалась потоком лишних слов". И этот вывод был справедлив и абсолютно верен - особенно в рамках избранной им профессии.
Но ларцы продолжали раскрываться - на Латмерике и Аллах Акбаре, России и Сайдаре, Таити и Гималаях, во всех мирах, куда его посылали pro mundi beneficio и где ему полагалось вершить скорый и справедливый суд. Он уже не был Диком Две Руки с далекого и экзотического Тайяхата, не был и Ричардом Саймоном, одним из многих, стажировавшихся в Центре; теперь он стал агентом DCS-54, избранным для особой миссии, и только кличка - Тень Ветра - служила напоминанием о его корнях. Разумеется, для людей посторонних; сам он не мог позабыть Тайяхат хотя бы потому, что этот мир с повышенным тяготением являлся его родиной и в прочих мирах, освоенных человеком, Саймону временами чудилось, что он, как воздушный шар, вот-вот поднимется в воздух. Было и многое другое, соединявшее с Тайяхатом крепкой нерасторжимой цепью: отец, который остался в Чимаре, в их домике под деревом шой; Каа, изумрудный тайяхатский питон, прощальный дар Чочинги; Шнур Доблести, где костяшки пальцев и диски, выпиленные из черепов, соседствовали с клыками саблезуба; память о первой девушке, о Чие, и первом враге, которого он убил. Но, если не считать отца, пребывавшего в добром здравии на мирных склонах Тисуйю-Амат, самым важным звеном связующей цепи являлись Поучения - то, о чем говорил Чочинга. Прах Наставника уже истлел в Пещере Погребений, но ларцы его мудрости продолжали раскрываться, и в каждом для Саймона был приготовлен подарок.
- Пока уши твои на месте, Две Руки, внимай и запоминай - и ты, быть может, сохранишь их целыми, - говорил Чочинга. - Взгляни вокруг, и ты увидишь земли мира и земли войны; землями мира владеют женщины, в них мужчина - гость, который, возмужав, уходит, дабы растратить свою силу, свершая предначертанное. Женщин влечет покой, мужчин - борьба, и в том отличие меж ними, и следуют они своим Путем, и пока вершится так, нет у них повода для споров и ссор, ибо дороги их разные.
Немногое можно сказать о женском Пути: прям он, широк и ясен, и нет в нем тайного и скрытого. Небесный Свет и Четыре Звезды сияют над теми, кто ходит по землям мира, и не нужны им ухищрения и тайны, ибо нет у них врага и нет Ожерелья Доблести, и сердце их жаждет не битв и почестей, а только любви и покоя. Но Путь мужчины - иной; к тому же то не единственный Путь, а множество Путей, какими ходят воины различных кланов. Ведь каждый из нас выбирает себе соратников, ибо без них мы не добьемся ни чести, ни славы и не услышим похвальную речь, и тогда все наши подвиги и победы просочатся в песок водой забвения, а не лягут прочным камнем в долинах памяти.
Поэтому мы выбираем клан - дабы гордиться славой среди соратников и близких и петь Песни Вызова под грохот их щитов. И ты, Две Руки, тоже изберешь его, отправившись в земли битв, в лес у подножия Тисуйю-Амат и в иные места, где ваши воины звенят клинками и мечут огненные копья. И должен ты ведать Пути всех кланов - ибо, не зная их, не найдешь ты дороги к победе, тропы к отступлению или ручья, в котором затеряется твой след во время бегства. Поэтому слушай и запоминай!
Вот Путь Горького Камня, чьи воины мечут дротики и обломки валунов; мечут так, будто сами летят со снарядами, направляя их в цель, и потому удар их страшен. И горек вкус у валуна, когда дробит он череп и ломает ребра! Горек вкус смерти, а горше его - вкус поражения и позора. Воистину горькие камни у Горьких Камней…
Вот Путь Извилистого Оврага - внезапный, как трещина в земле, когда колеблет ее огнем из недр. Тянется щель, и на каждом шагу - повороты, завалы и ямы; и схватка подобна такой же извилистой трещине: удар внезапен, резок и силен, и не поймешь, куда нацелены клинки и где поет секира, а где свистит копье.