Откуда они, двуглазые? Нга-Лог дёрнул хвостом. Если чужак и сейчас представлялся уродливым, то шаман - ничуть. Вызвал видение: зелёные светли глаз, улыбка, клыки короткие, будто сточённые, тёмные волосы, как у Нга-Эу, уши не рассмотрел, потому что очень боялся. Высокий, даже выше брата. Захотел, чтобы шаман снова его погладил - так гладил родитель много циклов назад. Застыдился опять, фыркнул: ведь не маленький уже, воин. Принюхался. Пахло влагой, протока близко.
Зашуршало, затрещало, кто-то заворчал и затопал. Выпуклые глаза леся блеснули кроваво-красным. Нга-Лог обмер: в зверя вселился злой дух болот. Сжал копьё. Даст Светоч - пройдёт мимо.
Не прошёл - заметил, заворчал глуше, заскрёб костистыми ногами и склонил голову. Леси не благодарят и не подчиняются: так они готовятся броситься в бой. Нга-Лог прижал уши. Одержимая тварь! Лесь взревел и кинулся; Нга-Лог отпрыгнул, скривившись от дурного дыхания, ткнул под лопатку, в сердце. Копьё скользнуло по корке грязи - лесь вброд переходил протоку, и грязь застыла, став панцирем, как у вертихвоста. Зверь с размаху боднул рогами - Нга-Лог успел загородиться копьём. Древко треснуло, будто гнилой ствол, расщепилось, от удара не удержался на ногах, споткнулся, зацепился о корень, рухнул в заросли, скрывавшие овраг, покатился, шипя от страха, вниз по склону, зажмурился в отчаянном стремлении уберечь глаза. Дно кинулось в лицо, оцарапав, стукнуло что-то, хрустнуло. Нга-Лог втянул воздух и застыл, лежа на спине. Лесь наверху громко топнул. Ударил, отшвырнул, решил, что убил, и удалился. Куний амулет, спасибо шаману… Нога кричала - сломана. Нга-Лог коснулся её и чуть не заплакал.
Как он теперь, в глухие сумерки, когда на охоту выходят обороты?
Брат, брат Нга-Лор…
Отчего-то все нга закрыли от него третьи глаза. Никто не слышал.
III
К. - Центру:
День двадцать третий. Вечер.
Пасмурно, без осадков. Температура 20 С. Давление 757 мм/рт. ст. Ветер западный, 2 м/с. Влажность 68 процентов. Фон в норме. Самочувствие в норме.
Данных о "Светоче" нет.
Договорённость достигнута: чужака приведут утром. Жду подтверждения - возвращения вестника в становище и его последующего разговора с вожаком. Примерное время прибытия - один час. Продолжаю мониторинг.
Центр - К.:
Сведения приняты к обработке. Ожидайте дверь завтра в шесть двадцать пять.
К. - Центру:
Вас понял.
Если Кэп вернулся, дайте его на пульт, пожалуйста.
Центр - К.:
Я здесь. Получил посылку?
К. - Центру:
Да, и как раз хотел тебе кое-что сказать
Кэп.
Я уже не спрашиваю про молоко, но… Зачем мне пустырник, валидол и водка?
Центр - К.:
Это не тебе, а твоему завтрашнему гостю. Ему надо будет немного подлечить нервишки. Вот, в зависимости от того, как он предпочтет это сделать, я и собрал…
К. - Центру
Положил бы ещё пупырчатые пакеты. Знаешь, те, которые лопаются… Идеальный антистресс. А так да - заботливый ты, человечище. Спасибо.
- Не отставай, - говорит ей Нга-Анг. - Не отставай, Нга-Аи, и не оглядывайся, потому что там, позади - кровь, боль, смерть.
Так они уходят из родного становища. Красный жар, дикий кусачий зверь, глодает бор далеко за их спинами, дробя ветви и стволы дымно-чёрной челюстью.
"Что случилось?" - не помнит Нга-Аи. Воздух тяжело давит на грудь. Саднящая кожа рук обожжена, но Нга-Аи не может сказать, отчего так вышло. Лицо родителя холодно и напряжено. Он чувствует её тревогу и успокаивающе поглаживает пальцы, которые сжимает в горсти своей большой ладони.
- Тебе всегда нравились меняльщики, правда? - внезапно спрашивает он.
Нга-Аи кивает. Ещё бы! Бусы, амулеты, шкуры, вкусные плоды…
- Давай теперь тоже станем ими. Если ты не против.
Она не против, конечно, не против, потому что уже видит про себя то богатство, которое с помощью умений Нга-Анга они могут получить, выменяв, но не видит того, что так явно говорят ей сейчас родительские глаза: выбора у нас всё равно нет, Нга-Аи. Она очень рада. А он ей ничего не объясняет.
Глупая маленькая Нга-Аи.
Ночи становятся гуще и темней - скоро листья начнут желтеть и усеивать собой зелёные хребты колючника. Сменит цвет гриб-дерево у шаманской Горы - значит, пришёл последний цикл Нга-Эу. Нга-Аи испытывает к ней горькую жалость. Когда-то именно та, старшая, обучила её всем женским премудростям: плести, сшивать, убирать и готовить, а теперь должна уступить ей место рядом с Нга-Лором, сделав несчастной себя и её.
"И Нга-Лога, - думает Нга-Аи, жалея его наравне с подругой. - Но он хотя бы останется жить".
Ритуалы, традиции, правила. Правила, запрещающие женщинам заговаривать с вожаком без его разрешения, или распределяющие мужские и женские обязанности, или обозначающие неприкосновенность того, кто идет с меной, или позволяющие есть плоть врага, или указывающие оставленной супруге, что делать - нерушимые, чёткие, заученные. Не станет правил, рухнет мир. Но нга - разумные и никогда не станут жить, как звери, в беззаконии и драках за каждый кусок, что добыл состайник в бору.
Нга-Аи склоняется, чтобы ещё раз посмотреть на двуглазого. Из ямы на неё тянет нездешним запахом, терпким и сладковатым. Чужак поднимает голову, заметив её, и что-то говорит на Громкой речи - должно быть, приветствуя, а, может, волнуясь. Она пытается успокоить его доброй улыбкой.
Тебе ведь тоже хочется домой, да?
"Нет, - решает Нга-Лор, стирая стоящий перед третьим глазом облик младшего брата. - Вожак должен уметь выбирать. И я уже выбрал. Хватит".
Он выходит из хижины и натыкается на сидящего у порога Нга-Тета. Вздёргивает верхнюю губу, демонстрируя недовольство, но старик только осуждающе смотрит на него снизу вверх:
- Ты задумал неправильное.
Нга-Лор фыркает.
- С каких пор хромой копальщик поучает вожака?
- Этот хромой копальщик не так давно показывал тебе, как ходить, а не ползать, и вытирал твои слёзы, когда ты падал и разбивал коленку, и катал тебя на плечах, и прятал для тебя самые лучшие плоды и ягоды. Сядь и послушай.
- Вздор!
Нга-Тет тянет его за руку, но Нга-Лор не хочет садиться, поэтому старик поднимается сам.
- Многие и многие циклы до того, как родитель родителя нашего с Нга-Лотом родителя впервые открыл глаза, появившись из женской утробы навстречу Светочу, бору и небу, правила уже были и уже соблюдались. Вожаками умнее, вожаками глупее, сильнее и слабее, больших племён и маленьких. Кто ты, чтобы их изменять?
Нга-Лор не знает слово "новатор", но знает слово "хочется". Он несильно толкает собеседника в плечо.
- Ты говоришь складно, старик, - роняет он, проходя мимо. - Как я.
- Потому что я научил тебя и этому.
- Знаю. И запрещаю тебе подобные речи.
Нга-Лор направляется к яме. Показывает собой, как гибко можно обойти вокруг правил. Нга-Тет думает, что за последствия он сам и в ответе. Нга-Тет не обижается. Он - доволен.
Центр - К.:
Я рад, что тебе понравилось.
К. - Центру
А газировку - не?
Центр - К.:
Вредно.
К. - Центру
Впрочем, сгодится чай. Тем более, что тут уже вечер, и очень уютный. Самое время устроиться перед тёплым камином, пусть у меня вместо него только масляные радиаторы и печка для бумажных отходов. Но - немного воображения…
Как они там завыли, Кэп. Ночные твари кого-то гонят по лесу. Включить микрофон? Предупреждаю: просто мороз по коже.
Центр - К.:
Давай. Я не боюсь.
К. - Центру
Да и я не боюсь - тут забор в три метра высотой. Однако порой передёргивает. Это дикий вой не встречавшихся с ружьём и капканами, голос тех, кто свободен. Ни намёка на то, что они знают кого-то сильнее себя. Такого у нас не услышишь.
Город лежал за обмелевшим руслом бывшей реки. Маленький ручеёк, журчавший среди мшистых камней, был эхом её когда-то внушительной поступи, о чем свидетельствовали и берега - высокие крутые откосы, нынче сплошь поросшие колючником и превратившиеся в склоны тенистых холмов, паутинных, глухих и сырых, где таились гады и росли грибы, бледные и ядовитые. Нга-Лор этого, конечно, не знал. Для него холмы всегда были холмами, а ручей - ручьём, и привычно было в цикл, когда меж камней шёл скользень, чтобы нереститься много ниже по течению, где ручей раздавался и терялся в заболоченной равнине, простаивать на этих камнях, сжав в руке острогу. Скользень бился, насаженный на острие. Женщины в становище запекали его на углях - не снимая кожу, только выпотрошив, жирно смазав глиной и поместив в опустевшее брюхо пахучие травы и корешки. С противоположной стороны ручья поднимался вверх чужой бор. Нга из становища Нга-Лора было запрещено ходить туда, потому что в чужом бору жило больше всего оборотов. В нём прятался и город, который из-за запрета никто так и не увидел. Но, возможно, это к лучшему. Город был таким же жутким призраком, как Яма.