Чтобы построить утопию, нужно сперва найти подходящее место. Вслед за первой волной переселенцев на Марс хлынули недовольные. Прежде у них были связаны руки: на Земле не жаловали фанатиков, цепляющихся за патриархальные устои и библейские заветы. Но среди идеалистов скрывались также манипуляторы, мечтающие о власти и готовые сыграть на ущемленном самолюбии своих товарищей. Они воспользовались ситуацией и стали наводить в колониях порядок и дисциплину, которой так не хватает всем утопиям… и без которого не обойтись, когда балансируешь на грани жизни и смерти.
Во времена расцвета этих идей на Красную планету перебирались десятки и сотни недовольных - зачатки нового марсианского общества.
Так в Красной пустыне появились фортреккеры - не покорители Южной Африки и не отцы-основатели Родезии, а фанатики и экстремисты, впитавшие в себя худшие из их предубеждений.
Никаких черных, никаких цветных - суровые порядки, продиктованные суровой жизнью.
Блюстители патриархальной морали, горькая насмешка над историей.
Мы по-прежнему в южном гараже. К нам присоединяются Казах и Мишлен. Диджей ухаживает за раненым генералом.
Хоть форов и меньше, чем нас, это не делает старика-предводителя более сговорчивым, напротив, он рвется толкнуть речь. Его имя Пауль де Грут, и он прилетел на Марс тридцать два года назад.
- Слушайте все! - кричит де Грут, и его хриплый голос эхом разносится по ангару.
- Чувствую, хлебнем мы с ним горя, сэр, - шепчет Койл Бойцовому Петуху.
- Мы - Трекбуры! Вы отняли у нас машины, так знайте, кто мы и как нас зовут.
Де Грут торжественно обходит своих людей, дотрагиваясь поочередно до их голов - время от времени ему приходится вставать на цыпочки - и перечисляет имена.
- Это Ян, а это Хендрик, а это Йоханнес, а это Шон.
И далее по списку. Широкоплечего громилу, которого я приметил еще в смотровой башне, зовут Рейф. Парень не так прост, как кажется. Я чувствую в нем затаенную силу. Опасен, точно свернувшаяся перед броском змея. Не удивлюсь, если старик приходится ему отцом. Впрочем, судя по обычаям форов, старик может приходиться отцом им всем.
Когда церемония представления подходит к концу, Тил выглядит еще несчастнее, чем прежде.
- Я понял вас, сэр, - говорит Бойцовый Петух, опережая Койл, которая как раз собиралась вклиниться в монолог старика.
Речь фора не произвела на нее ни малейшего впечатления.
- Мы надеемся на взаимовыгодное сотрудничество. Нам нужна информация…
- Вот зачем вы здесь! Узнать про нашу трубку! - де Грут вопит изо всех сил, хотя никто не пытается его перекричать.
Он сжимает зубы, расправляет плечи и выпячивает челюсть.
- Трекбуры защищают то, что принадлежит им по праву.
В отличие от Тил старик пытается говорить на чистом английском. Его проще понять, чем маскианку.
Бойцовый Петух подходит к фору.
- Вы хотели убить нас. А теперь удивляетесь, что мы недостаточно любезны с вами?
- И близко не было! - протестует де Грут, хоть и заметно тише. - Но мы не станем делиться своим добром!
- Пусть так, - примирительно говорит Бойцовый Петух. - Капитан Койл считает, что у вас есть важные сведения… которые помогут нам преодолеть разногласия. Нам придется довериться друг другу… по крайней мере, пока.
Де Грут фыркает.
- Трубка - наша! Мы тут хозяева! Мы и латали, и приглядывали, и осушали. Ждали, когда можно вернуться и опять добывать металлы. И жить! Но мы не кричали про место на каждом углу, не хотели чужих ушей. Кто узнал - того вон! В пустыню!
- Вас можно понять, - соглашается Бойцовый Петух.
Старик фор поворачивается к Тил. Его лицо искажается от злости, губы кривятся, будто он собирается плюнуть.
- Ты шлюха! - бросает фор в ее сторону, потом поворачивается к остальным и вопрошает:
- Вы видите эту шлюху?
Забывшись, старик начинает наступать на нас и останавливается, только когда Бойцовый Петух и сестры как бы невзначай дотрагиваются до своих пистолетов. Кивает, делает шаг назад.
- Она предала свой лагерь, теперь и нас предает. Никто не должен быть здесь! Тут наше спасение, наша надежда. Мы поехали за ней - остановить предательство.
Старик воздевает руки в темноту. Потом его запал иссякает, и он кивает Рейфу. Здоровяк выходит вперед.
- Мы приехали от плохих новостей. Питер Ретиф Крааль и Свеллендам разрушены. Пришельцы-издалека никогда нас не трогали, но теперь наши легерплатце не отвечают. И лагерь этой женщины - тоже. Наверное, все убиты льдом и камнями.
- То есть комета упала на ваше поселение? - переспрашивает Бойцовый Петух.
- Мы все потеряли. Все, - подтверждает Рейф.
Намеренно бьет на жалость. Шон и Андрес, оба юные и светловолосые, жмутся друг к другу. Андрес дрожит.
- Мы так думаем, - уточняет де Грут, буравя юношей глазами. - Тот же район. Рации не отвечают. Ударная волна чуть не смела наши машины. Братья захотели посмотреть, но я не слабак, мы поехали дальше. Легер на месте - хорошо. А если нет… Но другие, они несогласные. Взяли машину и уехали.
- Получается, фермерская женушка спасла вас, - произносит Койл.
- Шлюхе повезло. Уехала как раз вовремя, - де Грут повышает голос и для пущего эффекта воздевает к нам руки. - А почему? Потому что знала. Она заодно с пришельцами-издалека.
Тил застывает на месте, бледнеет и меняется в лице.
- Ложь, - выдавливает она.
Рейф между тем продолжает свою речь:
- Как сказал фадер, что ушло, то не вернешь. Теперь надо заново решить, кто друг, а кто враг. Иначе - конец. Будем все доод.
Как я понимаю, "доод" означает "мертвые".
- Слушайте все! - снова воодушевляется де Грут.
Похоже, он умышленно то сбрасывает, то набирает обороты. Старик держит связанные запястья перед собой, опускает голову и окидывает нас тяжелым взглядом исподлобья.
- Трубка - наша надежда, но только если починим ее. Если восстановим. Шлюха может помочь - рассказать что да как. Сэкономит нам время.
Пленники разом подаются вперед, словно забыв, что они в наручниках. Дай им волю - приступили бы к работе прямо сейчас. Бойцовый Петух начеку - подает нам знак, и мы преграждаем форам дорогу.
- Вы здесь не командуете, сэр, - доверительно сообщает полковник де Груту.
- Какого черта?! Это наша трубка! - вопит фор по имени Шон.
Раздаются крики одобрения, но де Грут взмахивает рукой точно заправский дирижер, и форы тут же стихают. Могу поспорить, Рейф только и ждет удобного момента, чтобы отколоть какой-нибудь номер. Мы с Теком, не сговариваясь, берем юношу в тиски, я справа, он слева. Не думаю, что у парня есть шансы против нас, хоть он и здоровенный. Но кто знает, может, гордость форов велит им умереть, сражаясь? В каждом человеке дремлет звериное начало. В армии ты быстро понимаешь это. Колонисты наверняка не исключение.
- Вы знаете нашу историю? Что значит для нас эта трубка? Кто мы, через что прошли? Как страдаем сейчас?
- Вы же сами хотели, чтобы земляне оставили вас в покое. А теперь недовольны? - спрашивает Бойцовый Петух.
- Мы живем в страхе, что солдаты все отберут, а она приводит вас прямиком сюда!
Де Грут тычет в сторону Тил узловатым пальцем. Девушка отвечает ему гневным взглядом. Форы связаны, она - нет. Немаловажный момент.
- Твою ж мать, Венн, куда мы попали? - спрашивает полковник. - Что это за место?
- Мы можем объяснить, - встревает де Грут.
Бойцовый Петух смотрит на старика, переводит глаза на меня.
- Что тебе удалось узнать?
- Не так много, как хотелось бы, сэр. Отец этой женщины посоветовал ей спрятаться здесь, в шахте, - она же штольня, она же трубка, - если в ее родном лагере начнутся проблемы. А они, судя по всему, начались.
Бойцовый Петух поворачивается к Тил.
- Что стряслось?
- Долго сказ’вать.
Девушка не отрывает глаз от форов и нервно сглатывает комок в горле. Бойцовый Петух переводит взгляд на меня.
- Венн, что за хрень тут творится?
- Они пережили много бед. Кое-как освоились тут, разбили лагеря - поселки, города, как ни назови, - но сомневаюсь, чтобы их население росло.
- Тяжкие времена, - подхватывает де Грут, - для форов особенно!
- Вы все присвоить х’тите! - срывается Тил. - Грабите, уб’ваете, кр’дете!
Беседа пошла явно не в то русло, но Бойцовый Петух помалкивает - вдруг проскочит что-нибудь важное? Вместе с тем полковник красноречиво поглядывает на меня - дает понять, что если разговор скатится до обычной перебранки, он живо прикроет лавочку.
Я не вмешиваюсь.
- В ее лагере нам рассказали, что шлюха разругалась с ними и убежала, и направляется теперь к нашей трубке.
Тил опускает глаза.
- Н’правда, - бормочет она.