Он прикрыл дверь, посмотрел в глазок и прислушался. Поносивший весь белый свет мужик лет сорока остановился напротив. Поковырявшись в замке, он пнул собственную дверь, а на прощание так злобно взглянул на квартиру Игоря, и такое сказанул напоследок про соседа, телевизор и неизвестных двоих, что изумленный Петр понял: он и есть тот самый ближний. Зашел в гости после вчерашнего погрома, увидел чудо-технику и решил заполучить ее себе на память. И почти заполучил, но что-то пошло не так.
Надо бы с ним переговорить.
"Дзынь"! - лениво и тихо звякнул звонок, Михалыч пробурчал ругательства себе под нос куда громче. Дверь открылась, он открыл рот, чтобы повторить вышеназванное в сторону гостя, но почувствовал на языке ствол пистолета и решил промолчать.
- Здравствуйте, я ваша нелепая Смерть! - вежливо, в противовес совершенным действиям, поздоровался Петр. - Вы имеете право хранить гробовое молчание в личном гробу, если его у вас нет, то вам предоставят бесплатный государственный! У Вас есть последнее право на исповедь, но за то, в чем Вы покаетесь, Вам успеют набить морду на этом свете. Так что поторопитесь с раскрытием грехов и быстренько отходите в мир иной, не дожидаясь помощи добрых людей! Считаю до трех!
- Фы хто?!! - прошепелявил Михалыч: ствол мешал нормально разговаривать. Язык не поворачивался сказать что-нибудь, даже не эдакое, а обычное простое: риск продырявиться был налицо.
- А ты не видишь?
- Фишу!
- Тогда рассказывай!
- А фде офдеф?
- Опытный?! - приметил Петр. - Ты его держишь в зубах и пытаешься затопить дуло собственными слюнями, чтобы он не выстрелил. Извини, этот номер не пройдет. Где телевизор? В смысле, где Игорь? Ну, и телевизор, заодно.
Михалыч побледнел, в который раз проклиная тот момент, когда решил отдать и вернуть технику: если своровавшие телевизор недоумки намекали на убийство, говоря про непредвиденные осложнения, то дело - труба.
- Нифехо не фнаю!
- А если стрельнуть… - лицо Михалыча приобрело земляной оттенок. Петр мысленно чертыхнулся, увидев, как быстро Михалыч привыкает к земле, и поправился. - …в смысле, подумать? Кстати, можно войти?
Михалыч посторонился. Петр вошел в квартиру и опустил пистолет. Стряхнул его и скривился, увидев, насколько Михалычу удалось его заполнить.
- Итак, что ответите, уважаемый сударь, на мой скромный вопрос? Сами понимаете, я - не милиция, и вежливости не обучен.
Михалыч глубоко вздохнул.
- Как будто они обучены! - вырвалось у него.
- А то как же? - возразил Петр. - Есть еще люди в милицейских погонах! Нет, конечно, я подозреваю, что и у них не все в порядке, и что во время дежурства в ночное время на милицию и гаишников нападают всякие оборотни и вампиры, превращая последних в себе подобных, но некусаных, а, стало быть, честных, еще хватает, можете мне поверить. Понятное дело, зарплата маленькая, но хорошая совесть - вещь такая, что до уровня зарплаты ей опускаться стыдно.
- Ха! - коротко прокомментировал Михалыч.
- Вопрос повторить? - напомнил Петр, повышая голос. - Я уже разок сказал, что не обучен вежливости. Намек ясен?
- Это не я! Они сами виноваты! - сдался Михалыч, заподозрив, что болтает с ненормальным. Как бы на самом деле не пристрелил, чего доброго. - Я приказал им просто украсть телевизор! Они не убийцы! Игоря не должно было быть дома днем! Он в отпуске, ему на пляже загорать надо, а не дома сидеть!
- Тогда, где он?
- На пляже.
- Без обуви?
- Ну, да, там все так ходят.
- Ладно, следующий вопрос, который беспокоит меня больше всего: в честь чего вам дался этот телевизор? Что в нем такого?
- Словами это не описать, - протянул Михалыч. - А эмоции здесь бессильны.
- Я не люблю, когда со мной разговаривают загадками!
- Большего я сказать не могу. Просто не в силах, - появление нового, вооруженного огнестрельным оружием конкурента на обладание волшебной техникой грозило уменьшением количества невооруженной конкуренции.
- В таком случае, ты признан виновным по всем статьям моего краткого уголовного кодекса и подлежишь суровой расправе. - Петр поднял пистолет и прицелился Михалычу в голову. - Ну, что, сразу контрольный, чтоб побыстрее?
- А последнее желание? - взвизгнул Михалыч, отшатываясь.
Петр пожал плечами: почему бы и нет?
- Давай!
Михалыч вспомнил всю свою жизнь и выкопал из глубин памяти давнюю заветную мечту, как нельзя лучше подходящую к сложившейся ситуации:
- Хочу умереть от старости!!! - воскликнул он.
Петр наклонил голову набок и поинтересовался:
- А ты в зеркало давно смотрел, молодящийся ты наш?
- Я настаиваю! - надавил Михалыч: традиции последнего желания, да и терять больше нечего. Все, что мог потерять, он добровольно отдал в чужие руки, идиот.
- Ну, будь по-твоему! - согласился Петр. - Отправь меня по адресу, где находится то, что я перечислял, и смерть от дамы в капюшоне будет тебе обеспечена.
Михалыч не просто назвал адрес, но еще и, от греха подальше, нарисовал путь-дорожку на бумаге, чтобы Петр не вздумал возвращаться, если заблудится.
- А позвольте поинтересоваться, как ты догадался? - коверкая стили обращения в произвольном порядке, спросил он.
- Когда идешь один - ругайся молча, - посоветовал Петр. - Люди, вроде меня, настораживаются, прислушиваются и узнают массу любопытного. А пока ты сидишь, стареешь и ждешь даму с косой, сделай доброе дело: если Игорь жив-здоров и действительно отдыхает на пляже, знать не зная про ограбление, передай ему, пусть мне перезвонит.
А когда Петр спустился на первый этаж, то столкнулся с запоздавшим просителем, ввалившемуся в подъезд на обшарпанных костылях.
- Разворачивай, приятель, тебе здесь не грозит! - остановил он инвалида с табличкой на груди, на которой было криво накарябано: "Помагите глухонемогу индвалиду!". - Конкуренция не дремлет! Здесь уже пробежались, все забрали. Остальное со следующей зарплаты. Подающим тоже надо на что-то жить.
- Вот уроды! - вырвалось у мужика. Он эмоционально потряс обоими костылями, твердо выстояв на своих двоих. - Мой будильник отключили, а сами смотались!
- Так вы из одной бригады?! - изумился Петр. - Ни за что бы не подумал! А чего спишь так долго, время - вечер!
- В интернете сидел.
- Где?! - не поверил Петр. Мужик вспомнил, кто он есть, согласно табличке, молча развернулся на обшарпанных костылях и заковылял по ступенькам досматривать сны.
- Стой! - Петр подхватил выброшенную Михалычем брошюрку и протянул ее "индвалиду". Мужик, поначалу обрадовавшийся, увидел подношение и сразу же скис, как молоко при появлении нечисти. - Держи! Это мой безвозмездный дар. Пригодится. Особенно тебе и твоим злобным друзьям.
Мужик вырвал брошюрку из рук Петра, но не выбросил, а сунул в карман: со старинными документальными книгами ужасов он знаком не был. Буркнул что-то не особо лестное о современной доброте к ближнему, лихо спустился со ступенек и заковылял прочь, догонять своих.
"У каждого свои мелкие радости", - подумал Петр. Ему и самому предстояло попасть на шумную вечеринку, где первым делом узнать, что воры сделали с Игорем, и, если ничего серьезного с ним не произошло, то передать им от Михалыча, что операция отменяется, и вещь надо вернуть обратно пострадавшей стороне. А потом полюбоваться ответной реакцией. И, во избежание ненужных эксцессов, держать пистолет где-нибудь поблизости. Например, в руке.
Перед деловым визитом Петр заехал домой и нарядился по всем правилам стандартного костюма "нового русского": обстоятельства требовали необычного подхода, и любая мелочь могла сослужить хорошую службу. Поглядел на себя в зеркало и, никак это дело не прокомментировав, пошел на выход.
У искрошившегося бетонного крыльца дома он ненадолго притормозил и ненадолго взгрустнул, увидев покосившиеся двери: такие были в доме, где прошло его детство. Воспоминания бальзамом прошлись по сердцу и растаяли в дымке времени, а он поднялся по деревянным ступенькам на верхний этаж. Приложил ухо к двери и прислушался: в квартире ожесточенно спорили. Отчетливо различались два голоса, а фразы, произносимые другими голосами, были невнятными, глухими и то и дело повторялись и запинались на полуслове.
Он немного подумал, что бы это значило, и решил, что узнает, когда войдет. А потому аккуратно замазал зубной пастой глазок, надавил на кнопку звонка и стал ждать начала спектакля.
Основная масса голосов, из породы невнятных и обрывающихся, дружно стихла. Кто-то подошел с той стороны, посмотрел в глазок, увидел плотную белую массу, обиделся и отворил дверь, чтобы учинить разнос, но увидел в двух метрах от себя здоровенного, бритого почти под ноль, детину в кожанке, с толстенной золотой цепью и полукилограммовым крестом на шее, и решил, что учинять разнос будет невежливо.
- Вам кого? - исключительно в целях самообороны, вежливо переспросил он.
Петр устроил распальцовку, блеснули многочисленные кольца и печатки.
- Ну, типа, так: сам я из местных! - с намеком сказал он, чем вогнал Антона в дикий транс. - Вам привет от Михалыча и приказ от меня: телевизор вернуть на место, Михалыч передумал! Кроме того… ты не против, что я вошел - неудобно болтать через дверь, соседи услышат, неприятными слухами землю наполнят… - Петр прокашлялся, вспомнив, что отошел от роли. - Короче, братан, тебе не услышать о себе ничего плохого, если с головы владельца телевизора упал хоть один волосок. Что вы с ним сделали?
- Ничего! - припертый к стене Антон сглотнул. - Его не было дома, когда мы…
Из зала с занесенным над головой японским мечом, выскочил Сергей.