Человек с тысячью имен
(Пер. с англ. В. Жураховского)
1
Стивен Мастерс сходил по трапу корабля на поверхность планеты, пытаясь разобраться в своих чувствах. Ему казалось унизительным, что сначала он должен был пятиться задом из шлюза, совсем как обычный член экипажа, а потом осторожно спускаться по ступенькам трапа.
Снимают ли его на пленку? Как он выглядит сзади? Самому Мастерсу казалось, что он двигается неуклюже. Его даже передернуло при этом подозрении. И все же… какое-то смешанное чувство… Если люди на Земле действительно наблюдают за его прибытием, тогда кто-то как раз в этот момент должен произносить его имя как человека, первым вступившего на эту землю.
Эта мысль доставила ему удовольствие. "Они смотрят на меня. Они видят меня!"
Мастерс подумал:
"Я потом поднимусь на этот холм и посмотрю, на что же похоже это дурацкое место".
Как только его нога коснулась земли, Стивен попытался на несколько секунд представить, что это значит - то, что он первым вступает на эту планету, и с этой мыслью он соскочил с трапа и внутренне подобрался под своим скафандром со всеми его устройствами и приспособлениями.
И чуть не упал. Шатаясь и спотыкаясь, он чудом удерживал равновесие. О Господи, он чуть не опозорился!
Целую минуту он простоял в этом нелепом положении, откинувшись назад и обливаясь потом. И лишь потом понял, что было причиной этого его неудобства: один из двух крючков, свисавших с плеча, зацепился за ручку канистры, брошенной у основания лестницы. От неожиданного толчка тяжелого предмета он потерял равновесие. И поскольку он шел вперед, а канистра была тяжелой, то и случилась эта несуразность, а твердый материал скафандра не позволил ему сразу понять, в чем же дело.
Стивен ослабил и освободил крючок. Он стоял и не мог ничего видеть из-за охватившего его гнева.
Но вскоре понял, что по всей видимости никто из остальных членов команды не заметил его ошибки.
Чувство приподнятости не исчезло, гнев поутих, уступив место смущению. Именно в этот момент полного напряжения сил, сквозь его обычное состояние самообмана до его сознания пробился крохотный лучик правды. Что-то в глубине его шептало: из-за своей отчужденности он не приобрел друзей среди товарищей по путешествию. И осознание этого усиливало его раздражение, доводя его чуть ли не до кипящего состояния. Но даже и тогда не пропадала успокаивающая мысль: лучше не держать свои эмоции при себе.
Мастерс торопливо пошел в сторону ближайшего невысокого холмика. Вблизи стало ясно, что он не вулканического происхождения, у него крутой склон, заросший во многих местах кустарником, главным образом желтого цвета, хотя попадались также и зеленые, а изредка - и с голубоватым оттенком. Приятные на вид листья, L-образной формы, не похожие ни на что растущее на Земле или других открытых планетах. "Да, им все-таки, несмотря на мое противодействие, проявляя терпение, удалось научить меня кое-чему. И все же, эта мысль, как ни старался сдержать ее Мастерс, пробилась наружу: я уже заскучал". Он ощущал: да, будет множество новых растений и животных. Но такие мелочи на самом деле не имели никакого значения для сына самого богатого человека планеты.
В мозгу вспыхнули образы несущих комфорт вещей: причудливые автомобили, блестящий личный самолет, великолепно одетые девочки, с таким нетерпением старающиеся ублажить наследного красавчика. Элегантные комнаты, огромные дома, замечательные гостиницы, раболепствующие слуги… ("Да, мистер Мастерс? Что-нибудь еще, мистер Мастерс? Подогнать машину к дому, мистер Мастерс?" Он же отвечает пожатием плеч: "Не тревожьте меня: я позову вас, когда вы понадобитесь". Но не дай бог никого нет: "Где, черт побери, вы пропадаете все это время?"
Во время полета на Миттенд он узнал, что существуют вещи, которые невозможно купить за деньги. Да, благодаря Сложению его отца у него была койка на борту космического корабля. Но уже после взлета все это не давало Возможности ни покинуть корабль, ни повернуть его на обратный путь. К тому же тем, кто его окружал сейчас, не нравилось открытого проявления власти денег.
Он пытался - и Бог тому свидетель! - но добился лишь отчужденности от остальных своих спутников. Впрочем, их реакция не имела особого значения: в определенных эмоциональных состояниях ему никто не был нужен.
"Ладно, итак, мне все наскучило. А вы, бедные маленькие человечки, ищете еще одну зеленую планету. С замиранием сердца ждете, что увидите маленьких пташек и потом получите целое состояние. Господи, меня убивает одна только мысль провести еще три недели в космосе, затем - еще один месяц на планете, после чего последуют шесть бесконечных недель возвращения на Землю!"
Он шел, несколько разгневанный, скучая, даже слегка дергаясь от нетерпения при каждом шаге, и смотрел на желто-зеленую планету, которая простерлась перед ним внизу, когда он начал подниматься на холмик. Поскольку содержание кислорода в воздухе было таким же, как и на Земле, Мастерс снял шлем и небрежно выбросил его. И теперь он видел далекий лес и мелькавшую среди деревьев реку. Он презрительно сжимал губы и морщился при виде красоты, окружавшей его со всех сторон.
Крохотная, да, совсем крохотная частица нетерпения еще оставалась внутри него. "Стивен Мастерс отправился на Миттенд вместе с первой партией первопроходцев". Этот поразительный заголовок появился сразу же после высказанного спьяну во всеуслышанье желания. А потом, когда он прочитал его и длинную статью о себе и своем отце, взыграло его глупое "эго". И еще, теперь он понимал это, газеты раздули его первоначально брошенное только ради бахвальства заявление на вечеринке до события невероятной важности, а на самом деле это была абсолютная чушь.
Мастерс мысленно вернулся к своему глупому поступку, представив его ужасное продолжение. И тут же пришло убеждение: "Я не переживу этого. Это слишком много!"
Предчувствие беды и осознание всей бессмысленности этого путешествия тяжелым грузом навалилось сейчас на него, когда он наконец добрался до гребня холма и вглядывался вдаль.
В эту секунду странная мысль-ощущение пронеслась в его мозгу:
"Мать, мы передаем тебе образ этого пришельца. Ты даешь нам свое позволение и свою силу, чтобы заняться ими?"
Иногда Стивена удивлял поток мыслей собственного сознания. Но не очень часто и не в данный момент. Эта совершенно бессмысленная мысль мелькнула в голове и исчезла. Сейчас он чувствовал одно раздражение. Впереди тянулся длинный гребень, который был повыше этой гряды небольших холмиков, на одном из которых он в данный момент стоял. Гребень ограничивал вид на запад.
"Ладно, ладно, - подумал он, успокаиваясь, - отправиться что ли туда. В конце концов, я всегда был довольно упрям". Главным образом, это касалось девушек. Он всегда выходил из себя, когда какая-нибудь из этих милашек вместо того, чтобы улечься на ближайшей кровати, на которую указывал он, начинала нести вздор, вынуждая его самому раздевать ее. А потом она начинала вздыхать и расслабляться, очевидно, с удовлетворением полагая, что все идет, как надо.
Путь к гребню пролегал теперь через ложбину, а потом вверх по длинному, пологому, но каменистому склону. Когда Стивен достиг нижней точки ложбины, он неожиданно вышел к узкому ручейку, почти невидимому за высокими зарослями какого-то растения, похожего на траву, устилавшими скалистый выступ. Вода журчала; он чувствовал влагу в воздухе. В ручье плавало несколько маленьких черных личинок. Удивленный, он - но только на несколько секунд - вспомнил одно лето из своего далекого детства, которое он провел на одном из ранчо своего отца: узкий ручей, вроде этого, также полускрытый и случайно обнаруженный восьмилетним мальчуганом. Какая же радость тогда охватила его от этого открытия, какое..
Его мысль задержалась на этой яркой картинке детства. С тех пор прошли пятнадцать лет становившегося все более и более мрачным "созревания" - как он окрестил прошедший с того времени период.
Зрелость? Как можно одновременно презирать свое положение как сына мультимиллиардера и постоянно им пользоваться? Стивен разрешил эту проблему очень просто: полное презрение ко всему человечеству. Веди себя так, словно деньги ничего не значат для тебя. Насмехайся над старым глупцом, своим отцом, угробившим жизнь на собирание бесполезного барахла и денег. И, поскольку тебе на все наплевать, почему бы не тратить его деньги с циничной расточительностью.
Стивен перепрыгнул маленький ручеек и автоматически совершил правильные действия. Во-первых, он начал подниматься на гребень и, во-вторых, оценил расстояние до верха гребня в четверть мили. В каком-то смысле здесь проявились два его достоинства: никогда не останавливаться, чтобы посидеть или поваляться, просто бездельничая. Вторым его достоинством было умение правильно ориентироваться в окружающей обстановке. Как направляющийся домой голубь, он мог оценивать расстояния и направления. На эту его способность не влияли ни мрачные мысли, ни тяжелые воспоминания или вереница образов, которые время от времени возникали, как галлюцинации, в его бодрствующем сознании, наполняя его нескончаемым потоком фантастических видений и представлений, по которым он и выносил суждение о своем поведении. Бывали случаи, когда он просыпался после пьянки в незнакомой постели и все равно всегда быстро вспоминал, где находится.
Мастерс все еще шел в направлении гребня, до верхней точки которого, похоже, оставалось примерно сто футов… когда увидел обнаженных людей.
"Мать, он видит нас! Дай нам больше силы!"