Вот тогда я по настоящему испугался этих мыслей! Я - солдат, и мое ли дело обсуждать приказы Тэнно? Он приказал покорить планету, и придется сделать это или умереть… Или убить Тэнно!
Нет, все! Нужно было идти. Ритмичная походка должна была разогнать эти слюнявые идеи. Что бы я снова мог стать прежним - лучшим солдатом Стальной планеты!
- А девчонку я понесу на руках. Ей нужен отдых! - предложил я оправдание для совести.
Сразу же отругал себя за непозволительную жалость, но все равно осторожно поднял ее с кучи хвороста. Уложил маленькое существо поудобнее на левой руке, определил по направлениям силовых линий магнитного поля стороны света и сделал первый шаг…
Реутов:
Радость и спокойствие. Сердце ровно билось, перекачивая по жилам частицы счастья. Легкий ветер слегка холодил разгоряченную кожу. Мне было хорошо идти. Просто идти, ритмично переставляя ноги, и даже сердце спящей девочки билось в такт шагам. И это хорошо: и напряжение мышц, и сладкая тяжесть спящего человека, о котором нужно заботиться, и щемящее чувство жалости. К ним, людям, населяющим эту суровую планету, не знающим счастья движения к цели. Всю жизнь борющимся с непобедимым звездным ветром, который ласково терся мне о грудь и подталкивал в спину.
Под ботинками шершавая полоска дороги. На ней хорошо видны следы - снежно–черные пятна в неглубоком снегу. Какая это радость - прокладывать дорогу, когда белая крупа под ногами при каждом шаге приветствует тебя на своем снежном языке. А люди борются и со снегом. Зачем? Кто, как не холод и снег, даст отдых уставшим полям и лесам, кто выберет среди триллионов деревьев больные и взорвет их изнутри? В конце концов, кто создал эти колоссальные залежи трасса - звездного минерала под действием звездного ветра, искривляющего пространство и позволяющего кораблям людей забираться все дальше и дальше вглубь Галактики. Что, как не трасс вывел их племя с жалких галактических окраин?! Что, как не звездный минерал внушил им мысль о могуществе?
Сердце девочки забилось чаще и, к моему удивлению, идти стало труднее. Сразу почувствовалась усталость.
- Опусти меня на землю, Иль. Мы далеко отошли от костра? Километров десять уже?
Я пересадил Ларри на плечо и сказал мысленно, чтоб не сбивать дыхание:
- Сиди и смотри вперед. Минут через десять ты должна увидеть строения.
Я не обманул ее. Я уже чувствовал, что впереди, километрах в пяти, бьется импульс разума. Я еще не знал, сколько там людей, но пятно на экране внутреннего локатора никогда не обманывало.
Пахан:
- Привет, Пахан, - буркнул я себе под нос и повернулся к зеркалу спиной.
Ступени старой деревянной лестницы жалобно заскрипели под ногами.
- Надо бы подновить ее.
- Днем обязательно!
Я солгал. Днем нужно будет быстро посеять литник, быстро накосить степной утренней травы, быстро собрать урожай. В полдень буду чинить старенький трактор, а потом снова быстро сеять, косить, собирать… Под вечер приедет мистер хапуга из города-Помойки, скупит большую часть урожая и уже в дождливых сумерках уедет кормить своих вонючих ненаглядных горожан.
Все будет именно так, если только в полдень не нагрянут голодные шофера из Багги–тауна и не придется до вечера от них отбиваться. Ч–ч–черт, горожане, если уж мы платим им налоги, то хоть сколько–нибудь защищали бы. Мы кормим этих дармоедов. А они…
- Стальная дверь противно скрипит, - продолжал скулить я. - Нужно смазать. Хоть это–то можно сделать, не дожидаясь утра. Все! Теперь - трактор. Нужно перебрать задний мост…
Реутов:
Грохот разлетелся по всему громоздкому дому. Его шумные крылья заглянули в каждую комнату, пробежали мелкой дрожью по посуде на полках, поздоровались с мебелью и канализационными трубами. Гром, наверное, пробудил ото сна все живое в здании и вернулся назад к стальным дверям ангара, а через них передался руке.
- Открыто, - донеслось из–за дверей.
Что–то странное послышалось в этом голосе, но анализировать не хотелось, и я взялся за рукоятку. Потянув в сторону, сразу понял, что действительно хотел сказать хозяин одинокого фермерского дома. Что мы можем войти, если конечно сможем! Ведь двери не заперты, это за хозяина сделали вода и мороз. Ворота намертво примерзли к полозьям, по которым должны были двигаться. Я разозлился и это, наверное, хорошо было заметно, потому что Ларри сказала:
- Не злись. Он не хотел над нами смеяться. Он просто хотел сказать, что в доме есть еще одна дверь.
Она очень хотела попасть внутрь дома. Малышка замерзла и проголодалась. Я же решил заботиться о ней, и еще решил, что мы войдем через ЭТУ дверь!
Лазерный нож с шипением поцеловал лед и даже слегка задел непокорную створку, но мне дела не было до состояния чьих–то там дверей. Взялся за рукоятку и легко оттянул ворота в строну.
Внутри царил сумрак. Только одиноко горела лампочка над каким–то разобранным механизмом.
- Закрой дверь! Тепло стало дорожать, - сказал хозяин, и я поспешил выполнить просьбу, тем более что Ларри кивнула.
Я вернул створку двери ее подружке, и мы подошли к хозяину.
- У вас по пять пальцев на руках? - спросил хозяин.
- И с зубами у нас все в порядке, - ответила Ларри.
Я подумал, что это обыкновенный обмен приветствиями, но хозяин добавил, словно оправдываясь:
- Не люблю я этих уродцев с "Золотых гор"…
Хозяин повернулся к нам спиной и нагнулся, пытаясь поднять с пола огромное сталерезиновое колесо.
- Иди, помоги ему, - прошептала Ларри.
Я удивился, но послушался. В конце концов, она лучше знала планету. Может быть, у них принято помогать друг другу?
Колесо оказалось довольно тяжелым, и пришлось привлечь энергию света, льющуюся от единственной в ангаре лампочки. Втроем: я, хозяин и лампочка, мы легко надели колесо на торчащую из механизма ось. Хозяин прокашлялся, выплюнул шарик влаги в темный угол и прохрипел:
- Силен, бродяга.
- Ты тоже не слаб, - я решил его похвалить и по выражению лица Ларри понял, что не ошибся.
- Ну, давай знакомиться. Меня зовут Пахан. Фермер.
- Реутов.
- Это имя или профессия?
- Это наша фамилия, мистер Пахан, - поспешила сказать Ларри. - Моего отца зовут Иль, он охотник на крокодилов. Самый лучший в Тростниковом аду и Ореховой долине. А я Ларри Реутова. Мы идем в Шекхаус. Нужно кое–кого найти в этой помойке.
Ларри сказала что–то такое, что чрезвычайно понравилось Пахану. Я это почувствовал.
- Охотник из Тростникового ада, говоришь? - скаля желтые редкие зубы, осведомился Пахан. - Значит, ты чувствуешь приближение чудовища и стреляешь в темноте на звук?
Зачем стрелять, если чувствуешь приближение чудовищ? Можно просто приказать ему подойти и умереть. Но не стал уточнять этого у Пахана. Просто кивнул. Ларри облегченно вздохнула.
- Мне один хороший человек прислал из города новое оружие. Правда, ружьишко только для сторожей, но мне оно нужнее. Эти подонки только и знают, что жрут, спят с девками из Баттер–тауна и гоняют каторжан на "Золотые горы". Нет, чтобы проучить раз и навсегда шоферов из степей… Ну да ладно… Это оружие еще в смазке. Руки не доходят попробовать… Хочешь на него посмотреть?
Удача за меня! Еще не дойдя до врагов, я уже буду знать об их возможностях. Об их оружии.
- Конечно, - сказал я мысленно и поспешил изобразить тоже самое губами.
- Пошли внутрь, - позвал Пахан, и я понял, что приветствие кончилось. Нас приняли.
По шатким скрипящим ступеням мы поднялись в стоящий на сваях дом. Там было гораздо теплее, чем в помещении, где хозяин занимался починкой механизма.
Мы с Паханом сели за стол. Ларри скинула одеяло и развалилась на старом диване. Старик положил передо мной пластиковую коробку и сказал с гордостью в голосе и полным равнодушием на лице:
- Вот оно.
В коробке оказалось обыкновенная плазменно–импульсная винтовка. Вернее, обыкновенная для Стальной планеты. Видимо, для конвиктцев это была действительно новая конструкция.
- Хорошая штучка, - сказал я, чувствуя, что Пахан ждет именно этих слов.
- Ты умеешь с ней обращаться?
- Меня учили.
- Научи меня. Хотя нет, сначала поедим…
Ларри перешла к столу.
Пахан принес какую–то пищу, довольно приятную на вкус и графин кроваво–красной жидкости имеющей стойкий запах этилового спирта. Для Ларри хозяин принес молоко.
- Пей! Сам сделал, - сказал он, наливая в стеклянный стакан жидкости из графина.
Свой стакан он немедленно опрокинул в рот, крякнул, чмокнул губами и налил еще. Жидкость пахла ядом, но Пахан не упал на пол, забившись в предсмертных судорогах. Значит, решил я, жидкость ядом не была. И последовал его примеру.
Словно кусочек огня ворвался в горло. Во рту сразу стало противно горько и в животе неприятно забурлило.
- Что это было? - пробормотал я, смахивая слезы из уголков глаз.
- Понравилось? Ну, давай еще по одной, да пойдем, постреляем из ружьишка.
Прежде чем отказаться, посмотрел на Ларри, но она и сама в недоумении смотрела на меня, предоставляя право решать самому. И я решил согласиться. Отключив чувствительность горла и рта, приведя в порядок желудок, я заглотил второй стакан напитка.
- Хорошо винишко–то? Сто ночей стояло!
- А днями гуляло по окрестностям? - неожиданно для самого себя и тем более для Ларри сказал я.