Послышался громкий удар: боевой костюм упал. Легкий бриз, до сих пор веявший с недалекого океана, полностью переменился, превратился в сильный ветер и принялся порывами налетать на костюм. Что-то ужалило меня сзади в шею - кость или осколок кости,- еще раз ужалило и со стуком упало в костюм.
Со звуком, похожим на стук пересыпаемых сухих палок, в раскрытой раковине боекостюма поднимался неполный скелет. Предплечье, локтевая кость и лучевая кости прицепились к правому локтю; на запястье выросли ладонные кости, а от них в неполную секунду отросли пальцевые фаланги.
Затем поверх таза возник комок перепутанных кишок, желудок, мочевой пузырь; все происходило быстрее и быстрее: появлялись печень, легкие, сердце, нервы и мускулы. Череп наклонился вперед на позвонках под тяжестью мозга, а потом медленно поднялся и посмотрел на меня голубыми глазами Макса. Какое-то мгновение лицо оставалось двухцветным - красным и белым,- словно медицинский препарат, с которого содрали кожу. А потом оно покрылось кожей, на голове появились волосы, сразу же кожей покрылось и все тело, а затем в нужных местах не выросли, а просто возникли волосы.
Он осторожно шагнул из костюма, и на нем появилась одежда; свободная хламида. На его лице было напряженное суровое выражение. И подошел к нам. Он или оно.
Мэригей уже сидела.
- Что происходит? - спросила она сдавленным голосом, совершенно не похожим на тот, которым говорила обычно.
Человек (или существо) уселся перед нами, скрестив ноги.
- Вы ученый.
- Макс?
- У меня нет имени. Вы ученый.
- Вы неназванный?
Он отмахнулся от вопроса.
- Уильям Манделла. Вы ученый-естествоиспытатель.
- Меня этому учили. Сейчас я преподаватель естественных наук.
- Но вы понимаете природу исследования. Вы понимаете, что такое эксперимент?
- Конечно.
Омни подошел к нам и остановился поблизости. Он кивнул чернокожей женщине.
- Выходит, она была очень недалека от истины?
- Эксперимент окончен? - вопросительно произнесла она.- И вы приступили к забою подопытных животных?
"Макс" медленно покачал головой.
- А что я могу поделать? Сначала подопытные мыши удирают из клетки. Затем они начинают соображать, что с ними происходит. А потом требуют переговоров с экспериментатором.
- Если бы эксперимент проводил я,- сказал я,- то поговорил бы с мышами.
- Да, именно так и поступил бы человек.- Он осмотрелся с выражением непонятного раздражения.
- Так поговорите,- бросила Мэригей.
Он несколько секунд смотрел на нее.
- Вы, когда были маленькой девочкой, мочились в постель. И ваши родители не соглашались отпустить вас в лагерь, пока вы не перестали это делать.
- Я забыла об этом.
- Я ничего не забываю.- Он повернулся ко мне.- Почему вы не любите фасоль?
Я не мог сообразить, к чему он клонит.
- У нас на Среднем Пальце не растет фасоль. Я даже не помню, какова она на вкус.
- Когда вам было три земных года от роду, вы засунули сухую фасолину себе в нос. И, пытаясь вытащить, пропихивали все дальше и дальше. Ваша мать наконец сообразила, почему ребенок так сильно плачет, но от ее лечения дело пошло еще хуже. Фасолина от влажности стала разбухать. Она отвела вас к знахарю, жившему в коммуне, и тот еще сильнее все испортил. Когда они в конце концов доставили вас в больницу, врачам пришлось дать вам наркоз, чтобы извлечь фасолину, а у вас довольно долго были проблемы с носовыми пазухами.
- Это вы сделали?
- Я наблюдал за этим. Я подготовил исходные параметры задолго до вашего рождения, так что, можно сказать, что да, это сделал я. Я слышу звуки взмахов крылышек каждого воробья, и ни один звук никогда не оказывается для меня неожиданным.
- Воробья?
- Не берите в голову.- Он встряхнул плечами, как будто сбрасывал ношу с плеч.- Эксперимент окончен. Я ухожу.
- Уходите?
Он встал.
- Из этой галактики.
Земля неподалеку вдруг взорвалась, и пара ботинок, которые мы захоронили под пальмами, прилетели обратно, на то место, где в момент гибели стояла Анита. Над ними сконцентрировалось месиво из частиц плоти и костей, к ужасным останкам откуда-то стянулось алое облачко, и тело начало восстанавливаться.
- Думаю, что не стоит изменять условия и возобновлять эксперимент с того момента, когда его ход нарушился,- сказал он.- Я просто оставлю вас на произвол судьбы. А где-нибудь через миллион лет взгляну, что получилось.
- Только мы? - сказала Мэригей.- Вы убили десять миллиардов людей и тельциан и теперь вручаете нам пять пустых планет?
- Шесть,- поправило существо в белом,- и они не пусты. Люди и тельциане не мертвы. Просто убраны.
- Убраны,- тупо повторил я.- И куда же вы их убрали?
Существо улыбнулось мне, как будто подготовило напоследок какой-то приятный сюрприз.
- Как вы думаете, сколько места, вернее, какой объем потребуется для того, чтобы сложить десять миллиардов человек?
- Помилуй бог, я не знаю. Большой остров?
- Одна и одна треть кубической мили. Они все сложены в Карлсбадских пещерах. А теперь они проснулись, голые, холодные и голодные,- Похожее на Макса существо (пожалуй, все-таки "он") взглянуло на часы.- Ну, положим, я могу подбросить им немного еды.
- Средний Палец? - сказал я.- Они тоже живы?
- В большом элеваторе в Вендлере,- ответило существо.- Вот им по-настоящему холодно. Я кое-что сделаю для них. Готово.
- Вы можете совершать действия быстрее, чем со скоростью света?
- Естественно. Скорость света - это лишь одно из ограничений, которые я поставил для эксперимента,- Он (оно?) поскреб пальцами подбородок.- Пожалуй, я его оставлю. Иначе вы станете совать нос во все дырки вселенной.
- Луна и Марс? Небеса и Кисос?
Он кивнул.
- В основном холодные и голодные. А те, кто на Небесах, горячие и голодные. Но они все, вероятно, смогут найти какую-нибудь еду прежде, чем примутся поедать друг друга.
Он смерил взглядом Мэригей и меня.
- У вас двоих особое положение, так как никто, кроме вас, не помнит столь давних времен. Я изрядно позабавился, конструируя вашу ситуацию. Ну а для меня время все равно что пол или, скажем, стол; я могу прогуляться назад, к Большому Взрыву, или вперед, к тепловой смерти вселенной. Жизнь и смерть - обратимые состояния. С моей точки зрения, тривиальные. Как вы могли видеть здесь.
Мне, наверно, не следовало это говорить, но я все же сказал:
- Значит, теперь вас забавляет то, что вы позволяете нам жить?
- Это один из способов разрешения ситуации. Или же, как вы могли бы сказать, я даю эксперименту возможность идти своим собственным путем, без корректировки. А я пройдусь на миллион лет вперед и посмотрю, что произойдет.
- Но ведь вы уже знаете будущее,- сказала Мэригей.
Существо в теле Макса закатило глаза.
- Будущее - это не линия. Это стол. Существует множество видов будущего. В противном случае, зачем было бы экспериментировать?
- Не уходите! - вдруг заговорила Сара. Он нетерпеливо взглянул на нее.- Мы видим события подобными линиям, линиям причин и следствий. Но вы же видите миллионы линий на своем столе.
- Бесконечное количество линий.
- Пусть так. Есть ли во вселенной еще что-нибудь, кроме вашего стола? - Он улыбнулся.- Имеются ли другие столы? Существует ли комната, где они находятся?
- Другие столы имеются. Ну а если они находятся в комнате, то я ни разу не видел стен.
Затем он заговорил почти точно в унисон с Сарой:
- Значит, есть кто-то еще, надзирающий за всем происходящим.- ЖеНский голос прозвучал вопросительно, а мужской утвердительно. А закончила одна Сара: - Надзирающий за вами и вашими столами?
- Сара,- ответил Макс,- на некоторых из этих бесчисленных линий ты решишь остаться живой через миллион лет, когда я вернусь. Тогда ты сможешь спросить меня. А может быть, решишь не делать этого.
- Но если нет больше никого, если вы бог...
- Что? - удивленно сказал Макс, ощупывая белую ткань.- Что здесь, черт возьми, происходит? - Он взглянул на боекостюм.- Я вдруг почувствовал ужасную боль во всем теле.
- Я тоже,- подхватила Анита. Она голышом сидела по-турецки на том самом месте, где умерла, держа одну руку на коленях, а другую прижимая к груди.- А затем я внезапно снова очутилась здесь. Но ты оказался одетым.- Она взглянула на нас, подняв брови.- Что здесь, черт возьми, происходит?
- Бог знает,- ответил я.