- Оно так же бросается в глаза, как и бородавка на носу. Но ты не замечаешь этого, точно так же, как и бородавки, потому что привык.
- К чему я привык, так это к непрерывному ворчанию! - взорвался Билл. Он встал.- Сара, ты сама можешь ответить на все подобные вопросы. Папа, вы с Сарой можете продолжать разговор, а я собираюсь пойти вздремнуть.
- Так кто из нас убегает?
- Я просто устал. На самом деле устал.
В кухонной двери показалась Мэригей.
- Может быть, ты хочешь немного супа?
- Я не голоден, мамочка. Съем его попозже.- Он взлетел по лестнице, перескакивая сразу через две ступеньки.
- Я знаю все ответы наизусть,- улыбнулась Сара,- так что, если ты захочешь еще раз попробовать убеждения...
- Но ведь это не тебя я теряю,- ответил я,- даже если ты и решила когда-нибудь в будущем перейти на сторону врага.- Сара опустила взгляд на свою схему и прорычала что-то по-тельциански.- Что это значит?
- Это часть их катехизиса. И означает нечто вроде "Кто ничего не имеет, тот ничего не теряет".- Она подняла голову, и я увидел, что ее глаза сияли,- Это также означает: "Кто ничего не любит, тот ничего не теряет". Они используют то один, то другой вариант, по очереди.- Она медленно поднялась с места.- Я хочу поговорить с ним.
Когда я полтора часа спустя пошел спать, они все еще продолжали шептаться.
На следующее утро была очередь Билла готовить завтрак. Он в полном молчании поджарил кукурузные лепешки и сварил яйца. Когда он подал еду на стол, я начал было хвалить его, но он несколькими словами заставил меня умолкнуть.
- Я еду. Я еду с вами.
- Что?
- Я изменил свое решение.- Он посмотрел на Сару.- Или вынужден был изменить его. Сестра сказала, что в группе обеспечения аквакультуры найдется место еще для одного парня.
- А ты питаешь врожденную любовь к этому занятию,- заметил я.
- Во всяком случае, люблю рубить рыбам головы.- Он сел.- Это единственный шанс в жизни, в жизни многих поколений. А когда мы вернемся, я буду еще не слишком старым.
- Спасибо,- сказала Мэригей дрогнувшим голосом.
Билл кивнул. Сара улыбнулась.
Глава 3
На протяжении следующих нескольких месяцев мы жили неспокойной, но интересной жизнью. Проводили десять-двенадцать часов в неделю в библиотеке КМЖС - компьютерного моделирования жизненных ситуаций,- освежая в памяти или изучая заново тонкости существования в космическом полете. Мэригей некогда уже прошла этот курс: каждый, кому доводилось пользоваться временным челноком, должен был владеть основами знаний об управлении космическим кораблем.
С тех пор, как я в последний раз проходил переподготовку к космическому полету, все, естественно, стало много проще. При нормальных обстоятельствах один человек вполне мог управлять всем кораблем.
Мы проходили также обучение по различным специальностям. Для меня это было пилотирование челнока и управление системами анабиоза. И эти занятия заставили меня еще сильнее, чем обычно, тосковать о лете.
Ранняя зима успела закончиться, на смену ей пришла и всерьез обосновалась на планете глубокая зима, и только тогда прибыло известие с Земли.
Некоторые любят глубокую зиму за ее строгую простоту. В это время редко идет снег. Крохотное солнце раз и навсегда определенным курсом взбиралось на небосвод. Температура по ночам опускалась до тридцати и сорока градусов ниже нуля, хотя до начала весны следовало ожидать морозов и куда сильнее - до шестидесяти пяти градусов.
Те, кому нравилась глубокая зима, не были рыбаками. Когда лед на озере стал достаточно прочным для того, чтобы по нему можно было безопасно ходить, я взял нагревательные цилиндры и отправился, чтобы проделать во льду девяносто шесть прорубей.
Каждый цилиндр представлял собой метровый отрезок дюралевой трубы, в толстые стенки которой были вмонтированы нагревательные элементы. Сверху цилиндр был обмотан теплоизоляционным материалом, выступавшим по сторонам, словно шляпка гвоздя,- благодаря такому расширению цилиндру не грозила опасность провалиться сквозь лед и утонуть. Я расставлял их по дюжине в ряд на таком расстоянии, чтобы между каждой парой можно было без труда пропустить перемет, затем налаживал снасти и ждал. Часа через два цилиндр углублялся в лед и доходил нижним краем до воды, и я выключал на некоторое время энергию. Выжидал еще часок, а потом начиналась потеха.
Конечно, пока внутри лед таял, снаружи он быстро намерзал. Я брал увесистую кувалду и длинную пешню и колотил молотом по намерзшему льду, пока звонкий звук ударов не сменялся глухим потрескиванием. Затем я снимал крышку, вытаскивал из трубы тридцатикилограммовую ледяную глыбу и откатывал ее в сторону. Включал нагрев трубы посильнее, переходил к следующей лунке и повторял там все сначала.
Когда я расправлялся с двенадцатой трубой, первая нагревалась настолько, что я мог освободить ее из ледяной хватки. После этого я пешней разбивал корку льда, вновь образовавшуюся в проруби, вставлял трубу на место, закрывал ее крышкой, уменьшал нагрев до минимума и проделывал то же самое со следующей трубой, и так далее.
Вся эта канитель была нужна для того, чтобы подогнать термодинамику под требования рыбьей психологии. Я должен был поддерживать температуру воды в проруби на уровне нуля, иначе рыба не будет клевать. Но если в лунке не будет чистой воды, хотя бы и из растопленного льда, то в ней неизбежно вновь намерзнет ледяная корка. В этом случае рыба будет клевать, но вытащить ее окажется невозможно, и улов пропадет даром.
Билл и Сара за день обработали половину лунок, мы с Мэригей на следующий день довели дело до конца. Когда мы уже под вечер вернулись домой, нас встретил изумительный аромат. Сара жарила цыплят в очаге и приготовила горячий глинтвейн из сидра со сладким вином.
В кухне никого не было. Мы с Мэригей налили себе по кружке и прошли в гостиную.
Там молча сидели наши дети, а с ними Человек. Я узнал его по росту, широким плечам и клейму на руке.
- Добрый вечер, шериф.
- Целое Дерево сказало: "Нет",- сообщил он, не ответив на приветствие.
Я тяжело опустился на стул, выплеснув полкружки глинтвейна. Мэригей примостилась на подлокотнике дивана.
- И это все? - спросила она.- Только "нет", и больше ничего?
В моем сознании осталась лишь одна, неотвязно повторявшаяся мысль:
- "Каркнул ворон "Никогда"".
- Есть еще некоторые детали.- Он извлек некий четырех- или пятистраничный документ, сложил листки вдвое и положил на кофейный столик.- Прежде всего Дерево выражает вам благодарность за проделанную работу и выплачивает каждому из ста пятидесяти добровольцев одну стопятидесятую долю стоимости корабля.
- Несомненно, в земных кредитах,- заметил я.
- Да... Но сюда же прибавляется и поездка на Землю, где вы сможете потратить эти деньги. Это на самом деле великое счастье, и оно может сделать жизнь каждого из вас легче и гораздо интереснее.
- И всех нас, сто пятьдесят людей, возьмут на борт?
- Нет.- Шериф улыбнулся.- Ведь можно отправиться и куда-нибудь помимо Земли.
- Кто из нас и сколько?
- Семнадцать, и вы в том числе. Во время полета все будут находиться в анабиозных камерах - из соображений безопасности.
- А Человеки будут управлять полетом и жизнеобеспечением? Сколько вас будет?
- Мне не сообщили. А сколько потребуется?
- Наверно, двадцать, если десять из них будут крестьянами. (Мы в своих расчетах не старались вычислить минимально необходимую численность экипажа.) Среди вас есть крестьяне?
- Я не знаю ни одного. Хотя мы очень быстро обучаемся.
- Надеюсь, что это так.- Настоящий крестьянин ответил бы совсем по-другому.
- Ты угостила шерифа сидром? - обратилась Мэригей к дочери.
- Я не могу задерживаться,- сказал шериф.- Я только хотел, чтобы вы двое узнали об этом до общего сообщения.
- Это было великодушно,- ответил я.- Спасибо.
Он поднялся и принялся одну за другой надевать на себя одежды.
- Я же знаю, что для вас это представляет особый интерес.- Он потряс головой.- Я был сильно удивлен. Мне казалось, что проект обещает одну только выгоду и никаких реальных потерь, и все мы здесь были, конечно, согласны с этим.- Он указал на столик.- Правда, это было решением не только нашего Целого Дерева. Это очень любопытно.
Я проводил его на улицу. От крыльца к дороге вела траншея по пояс глубиной. Солнце снижалось, и морозный юз-дух сразу же высосал все тепло из моего тела. Два выдоха, и мои усы смерзлись в сосульки.
Всего два года до весны. Реальных года.
Когда я вернулся в дом, Мэригей уже почти дочитала злосчастные бумажки. Она с трудом сдерживала слезы.
- Что там написано?
Не отрывая взгляда от последнего листочка, она протянула мне первые три.
- Тельциане. Это проклятые богом тельциане.
На первой паре страниц, как я и ожидал, приводились экономические расчеты, в которых со скрупулезной справедливостью признавалось, что для отстранения нас от использования временного челнока не было оснований.
Но их групповое сознание соединилось с телышанским групповым сознанием, и тельциане однозначно сказали: "Нет". Это было слишком опасно - не для нас, а для них.
И они не могли объяснить почему.
- Они заявили, что "существуют вещи, о которых человек не имеет никакого понятия".- Я посмотрел на детей.- В данном случае, говоря "человек", они имели в виду нас.