Конверт - в сумку, шлем - в руку и вновь на улицу, к машине. Опять увидел Тома в доме напротив, у окна гостиной, но без винтовки в руках на этот раз. На улицах нашего и без того тишайшего посёлка вообще пустота, лишь кто-то одинокий бредёт посреди дороги в конце аллеи. Интересно, кстати… А кто это будет посреди дороги бродить? Именно бродить - медленно так, вальяжно. Ведь ощущение надвигающейся беды просто в воздухе висит, как пыльная буря, что часто приходят сюда из пустыни. Воздух становится красным и мутным, жаркий, тяжёлый ветер мешает дышать… А сейчас с такими же ощущениями идёт беда, я её позвоночником ощущаю. А там кто-то прогуливается?
Я вновь бросил взгляд на Тома, стоящего в эркере панорамного окна. И увидел, как он указывает мне на медленно бредущего человека, что-то пытаясь дать понять. Я замер со шлемом в руках, затем сделал максимально выразительный жест, показывая, что не понимаю. Он махнул рукой - подожди, мол, исчез из оконного проёма, чтобы через несколько секунд появиться на крыльце с винтовкой в руках. К ней ещё добавился револьвер в кобуре на поясе - здоровый такой, никелированный и с рукояткой из чёрной резины. По всей окружности пояса в гнёздах патронташа разместились изрядного калибра патроны с белыми алюминиевыми гильзами. Приготовился к неожиданностям.
Том перебежал через улицу, остановился рядом, спросил:
- Привет, как дела?
- Нормально, в аэропорт собрался. Что не так с этим парнем?
Я указал рукой в сторону медленно приближающейся покачивающейся фигуры. Пьяный, что ли? Странно идёт как-то.
- Посмотри на него.
Том протянул мне свою неизменную ковбойскую винтовку, на которой теперь появился небольшой оптический прицел. Я взял у него из рук, вскинул, приложив к плечу, навёл на идущего человека. Ах, вот оно что! Без увеличения не разглядеть - он ещё далеко, а в четырёхкратный прицел видно отлично: зомби. Без всяких сомнений. Обвисшие мышцы лица, мёртвая бледность, странная походка - словно марионетку ведут за ниточки. Я навёл перекрестье прицела ему в середину лба, затем опустил винтовку и отдал её обратно.
- И что делать? - спросил я. - Стрелять?
- Не уверен, - мотнул он головой. - Джереми Бирман в окно таращится, знаешь его?
- Бирман? - переспросил я.
- Следующий дом, адвокат для АКЛУ, - кивком показал Том направление.
- И что?
- Он всё поглядывает на улицу с рукой на телефоне. Ждёт, когда мы дадим ему возможность вызвать полицию и начать защищать права гобблеров.
- Кого?
- Гобблеров. Так этих бродящих ребят назвали по телевизору за аппетит. Недавно услышал, но слово уже разошлось.
- Он что, ума лишился? - поразился я.
- Он делает это для жизни. Зарабатывает на хлеб и масло, - вздохнул Том.
Я посмотрел на дом, который он указывал. Действительно, в окне был виден человек, причём явно наблюдавший за нами. Неужели у него ума хватит заняться защитой гражданских прав ЭТИХ? Хотя… в этой стране всё возможно, я за год пребывания уже успел в этом убедиться. И этого самого адвоката вовсе не интересует, опасен бредущий по улице зомби или не опасен. Он уже видит себя в модном галстуке на процессе и видит, как потом даёт интервью… и ему плевать на всё остальное. Даже не плевать, а класть вприсядку - так корректнее звучит. В этой стране главное - успех, а уж какого рода этот успех - дело десятое, даже если ты успешно спасаешь от отстрела алчущих нашей плоти живых мертвецов. Стервятники вроде тех, что крутятся здесь в больницах и предлагают каждому получившему травму подать в суд на кого-нибудь.
Мертвец между тем явно обнаружил наше с Томом присутствие и направился в нашу сторону.
- Том, - вдруг осенило меня, - да плевать на него, если честно. У меня возле работы ночью пристрелили такого вот гобблера, и до сих пор труп валяется на дороге. Полиция не приехала и приезжать не собирается. Ты просто сидишь дома второй день и не знаешь, что им уже на всё плевать.
- Вот как? - удивлённо поднял брови Том.
Слабо он среагировал. Неприехавшая полиция - в этих местах настоящий нонсенс. Значит, подсознательно начинает привыкать к новым реалиям.
- Думаю, что так, - кивнул я. - Разреши?
Я протянул руку к его винтовке, и он молча передал её мне.
- Пойдём, - махнул я рукой и забежал за угол своего дома, где увидеть меня из окна адвокат Бирман точно не мог.
- Это зачем? - не понял моего маневра Том, забежавший следом.
- А вот зачем, - пробормотал я и опустился на колено, целясь в приближающегося мертвеца.
До того осталось уже не больше пятидесяти метров - даже прицел не нужен был, чтобы разглядеть его хорошенько. А в прицел же я увидел его глаза. Они были странно живые и одновременно мёртвые, совсем-совсем не человеческие. Мурашки пробежали у меня по спине, словно кто-то высыпал мне за шиворот целую коробку мелкой холодной дроби. Тьфу, гадость какая…
Мертвец при жизни был строительным рабочим, по крайней мере, на нём был сигнальный жилет, а на одной руке так и оставалась рабочая перчатка. Видимых повреждений я на нём так и не нашёл. Укусили его или что-то другое случилось - непонятно. Но в том, что он был мёртв, сомнений не возникало. Как это объяснить? Не знаю - по глазам. Такие глаза не могут быть у живого человека, даже психа, даже маньяка-детоубийцы. Это не человеческие глаза - мутные, покрытые какой-то плёнкой б́ельма, продолжающие шевелиться на совершенно неподвижном лице с перекошенными чертами.
Приклад довольно неудобно упирался в плечевой щиток мотоциклетной куртки, но я всё же приспособился. Средним пальцем сдвинул кнопочку предохранителя у скобы, затем мой большой палец нащупал курок, стоящий на полувзводе, оттянул его назад до боевого положения. Значит, есть патрон в патроннике. Перекрестье прицела чётко разместилось на лбу остановившегося мертвяка - судя по всему, он потерял нас из виду, присевших за низким забором. Ну и славно…
Грохнул выстрел, винтовка совсем не сильно лягнулась в плечо - патрон револьверный, сорок четвёртого калибра. Но мертвеца опрокинуло назад, а из его головы выбило настоящий фонтан крови и мозгов - пуля-то мягкая и с выемкой. Вот так.
Дёрнув рычаг, я выбросил пустую гильзу, затем подобрал её с травы, горячую и дымящуюся, подкидывая в ладони, размахнулся и забросил как можно дальше. Затем протянул винтовку Тому.
- Не видел, кто стрелял?
- Нет, - мотнул тот отрицательно головой. - Откуда-то с соседней улицы.
- Вот и всё, пусть звонит куда угодно.
- Посмотрим? - спросил сосед.
Странно. Я только что убил человека, пусть уже и мёртвого, но никаких эмоций по этому поводу не испытываю. Почему? Совсем чурбан бесчувственный или так и надо? А как оно вблизи?
- Пойдём глянем, - согласился я.
Мы вышли из-за угла моего дома и обнаружили адвоката Бирмана, стоящего на тротуаре и вертящего головой. Точно ведь, тварь такая, ищет, на кого нажаловаться. Но морда кислая - понимает, что раз не видел, как мы стреляли, то уже половина счастья в помойку ушла.
- Ещё и его бы неплохо… - пробормотал Том.
- Это ты уже сам, - усмехнулся я. - Мне не положено, я иностранец, а отстрел адвокатов есть почётная обязанность гражданина.
- Неплохо бы, - повторил сосед. - Знаешь этот анекдот, когда арабские террористы захватили самолёт с американскими адвокатами?
- Нет, а что?
- Они пообещали отпускать их по одному в час, пока не выполнят их требования.
Я хихикнул из вежливости, потому что этот анекдот знал задолго до того, как приехал в Америку. Тем временем мы подошли к лежащему на асфальте телу, под головой которого расплылась небольшая бурая лужа. Совсем небольшая, только от вывалившихся из расколотого черепа мозгов, крови почти не было. Зато стала видна причина смерти - пулевое ранение, которое до того было скрыто сигнальным жилетом. Парню, с виду молодому, не старше двадцати пяти, выстрелили в сердце.
От тела уже ощутимо пованивало. Жара здесь всё же, всё мёртвое гниёт сразу. Кстати, это обнадёживает - ведь рано или поздно каждый из этих гобблеров разложится до недееспособного состояния.
- Это что же получается? - спросил я вслух. - Что поднимается любой мёртвый? Не только укушенный?
- Не знаю, - хмыкнул Том. - Но я поверил, по крайней мере, что это и вправду был мертвец.
- А до сих пор не верил? - удивился я.
Том обернулся ко мне, посмотрел в глаза и сказал:
- Я не видел Иисуса, призывающего их на Страшный суд, знаешь ли. Поэтому, по моему разумению, восставать они не были должны.
- А почему поверил? - полюбопытствовал я, продолжая рассматривать покойника.
- Потому, что нет крови. - Том указал пальцем на пятно на асфальте возле головы. - Кровь течёт у живых: её гонит сердце. А у мёртвых она совсем не течёт: нет никакого давления.
Верно, так и есть. Я тоже это слышал.
- Что будем делать? - спросил я. - Так и оставим его здесь?
- Не знаю, - пожал плечами сосед. - Вообще-то трупы не положено трогать до приезда полиции, но раз ты говоришь, что она уже не ездит…
- То что?
- Надо его хотя бы сдвинуть в сторонку, пока на него не налетел кто-то на машине и не размазал по асфальту до самой Канал-стрит.