– Меня другое удивляет. Скажи, как могло случиться, что вашу секретную контору, пусть и насквозь государственную, заинтересовало подобное ограбление?
– Почему это тебя удивляет? – насторожился Михалыч.
– Потому! Ты сам подумай – ограбили архив. Сотрудники вызвали полицию, а те, в свою очередь, почесали маковки, матюкнулись и завели дело "по факту…". Причем сами ученые не смогли назвать, что именно у них украли. Промычали: может, один ящик, а может, и два… Могли и списать под шумок все, что сами когда-то потеряли. Значит, полиция матюкнется еще раз, но делать ничего не будет. Заведенное дело покроется пылью в сейфе районного опера – задолбанного текучкой старлея, ведущего одновременно два десятка похожих дел. Плевать он хотел на этот архив! Вспомнит, когда очередная проверка нагрянет. Отпишется, получит очередное "служебное несоответствие" и забудет.
– Ты это к чему клонишь, Талицкий?
– К тому, что ты, Михалыч, откровенно врешь! – усмехнулся я. – Или они сперли что-то по-настоящему ценное, или вы давно отслеживаете подобные факты. И эти факты вас весьма и весьма удручают, если не сказать больше – откровенно пугают.
– Да… – нехотя признался он, – это уже не первый раз.
– Места их появления в нашем мире уже успешно пеленгуются?
– Не знаю подробностей, но след вторжения остается.
– Но вы, как всегда, опаздываете? – хмыкнул я, но Михалыч не ответил. Ответа и не требовалось – и так все понятно. Он сидел насупившись и даже губу закусил от злости.
– Предугадать, где они появятся, невозможно. Даже…
– Что?
– Даже наши… коллеги не смогли.
– Западные, что ли?
– Они самые…
– Ну и что это за выражение такое, – усмехнулся я, – "даже они не смогли". Что, сильно опережают в умственном и научном развитии?
– Нет.
– Тогда подбери слюни! Привыкли на Запад кивать.
– Ну ты даешь, Талицкий… – Он даже пот со лба смахнул.
– Конторе нужно, чтобы мы вышли на контакт с "часовщиками"? Или… – Я заметил, что он собирался что-то сказать, и предостерегающе поднял палец. – …Или взяли одного из них за жабры, чтобы выяснить – как именно они гуляют между мирами? Так?
– Главное – выяснить, что им нужно в нашем мире.
– Само собой… – выдохнул я. – Сомневаюсь, что они гуляют ради удовольствия.
– Так ты займешься этим?
– Считай, что уже занялся.
– Тебе что-нибудь нужно?
– В смысле?
– Из снаряжения.
– У тебя есть связь?!
– Нет, – покачал головой Михалыч, – но меня забрасывали двумя капсулами.
– Закладку сделал?
– Да, недалеко от места выброски.
– Капсулы хорошо спрятал?
– Их сразу отозвали обратно. Еле успел разгрузиться…
– Покажешь?
– Само собой. Что тебе будет нужно? – повторил вопрос он.
– Хороший запас лекарств. Больше… – Я задумался и покачал головой. – Больше ничего. Ну и деньги на оперативные расходы, разумеется.
– У меня только золото. Пятьсот грамм.
– Негусто.
– Я… – Он замялся на несколько секунд, но все же решился: – Я могу отправиться с вами?
– Извини, но это я должен обсудить с Брэдли.
– Да… Иваныч был прав…
– Что?.. В чем именно?
– Что бы ни говорил твой братец, но ты совершил почти невозможное.
– Поясни.
– Ты стал в этом мире своим. Слишком своим.
– И вот поэтому, Михалыч, вы меня никогда не пустите обратно. Верно?
Он не ответил. Отвел глаза в сторону, а я… Мне оставалось лишь усмехнуться. Поднялся, сгреб со стола конверты и вышел на улицу. К вечеру немного подморозило, но на воздухе было гораздо комфортнее, чем в душном и полутемном доме. Единственное, к чему я до сих пор не могу привыкнуть, так это к сумеркам в помещениях. Керосиновая лампа, свечи, огонь камина… Кто-то назовет это освещение уютным и романтичным, но попробуйте пожить так несколько месяцев. Читать, писать, чинить одежду, шить и чистить оружие.
Михалыч, проповедуя древние солдатские истины, завалился спать, а я сидел на улице, курил и смотрел, как возятся псы. Бади и Тори ушли с охотниками, так что упряжка немного расслабилась без вожаков и откровенно бездельничала. Все верно – сытые, довольные, чего бы и не поиграть?
Письма я сжег в камине. Пересказывать – увольте, не собираюсь. Это личное, семейное, к нашей истории никак не относящееся. Остались лишь две фотографии, изготовленные в стиле старинных фотографических карточек. Хоть какая-то память. Засиделся, задумался и даже не заметил, как начало темнеть. Вдалеке послышался лай собак: наши охотники вернулись.
Андрей, разгоряченный прогулкой, но очень довольный, кивнул и пошел в дом. Брэдли сбросил лыжи, отряхнул их от снега и поставил у входа. Покосился на меня, что-то буркнул и подошел поближе. Сел на бревно и с удовольствием закурил.
– Как день?
– Нормально, – ответил я. – Жить можно, если недолго.
– Он что, принес тебе дурные вести? – покосился Марк.
– Нет, все хорошо. Насколько это возможно, разумеется.
– Тогда чего ты такой кислый?
– Получил письма от сестры и дочери.
– Понятно… Как они?
– Все хорошо. Дочка понемногу выздоравливает.
– Видно, в России хорошие врачи. Кстати…
– Что?
– Этот Михалыч… – осторожно начал Брэдли.
– Что с ним не так?
– Ты его давно знаешь?
– Нет.
– Интересно, у него есть семья?.. – задумчиво протянул мой друг.
– Почему тебя это интересует?
– Знаешь, Алекс, у меня сложилось впечатление, что его заставили… – Брэдли перехватил мой удивленный взгляд.
– Ты уверен?
– Абсолютно! – кивнул он и продолжил: – Его заставляют делать то, что ему сильно не по нраву. Он ведь неплохой парень, этот Михалыч, а уж кулаками машет, что только держись!
Марк, видимо, вспомнил потасовку и провел рукой по скуле. Поморщился и усмехнулся.
– Ты думаешь, на него надавили?
– Не уверен, но… мне так кажется. Что он принес на хвосте? Поручение от твоего братца?
– Да.
– Что обещает взамен?
– Право вернуться домой. В Россию.
– Ты ему веришь? – удивленно заломил бровь Брэдли.
– Нет.
– Тогда потребуй, чтобы эти люди перевезли сюда твою дочь и сестру, – хмыкнул он.
– Что?!
– Алекс, почему бы и нет? Если тебе нельзя вернуться домой, то почему бы твоей семье не перебраться сюда? Черт побери, но русские земли мне нравятся все больше и больше. Я бы на твоем месте серьезно подумал. Здесь есть где заработать, а уж кормят и вовсе на загляденье!
– Неожиданный вариант.
– Вот и подумай! Ты говорил, что твоей дочери нужно время для выздоровления?
– Разумеется.
– Пока будем разбираться с делами Ростовского, а потом с делами Михалыча, пройдет немало времени.
– Может быть, ты и прав…
– Я тебе всегда говорил: слушайся дядю Марка, и…
– …проблемы тебе обеспечены, – закончил я.
– Ты неисправим, – вздохнул Брэдли. – Врезать бы тебе по шее, но ведь не поможет!
– Я знаю.
– Держись, приятель! – Он похлопал меня по плечу и поднялся. – Пойду приготовлю что-нибудь на ужин.
– Принесли что-нибудь вкусное?
– Ничего особенного. Взяли трех зайцев. Этот Андрей – хороший стрелок! Даже с одной здоровой рукой стреляет так, словно всю жизнь прослужил охотником за головами.
– Ну и славно.
– Когда мы займемся делом Ростовского?
– Что, надоело сидеть на одном месте?
– Не скажу, что надоело, но прогуляться в город не отказался бы.
– Тогда… Тогда нечего тянуть, – усмехнулся я. – Надо ехать.
Брэдли кивнул и поднялся. Я еще посидел, принюхиваясь к ароматным запахам, которые начали появляться в воздухе. Рядом со мной сидели псы и с надеждой смотрели на дверь. Андрей их избаловал – приучил к вкусняшкам с нашего стола. Испортит собак, злыдень… Я поймал взгляд Тори, который с надеждой смотрел на дверь, и вдруг понял, чего именно так опасается Михалыч. Он боится повторить мою судьбу. Боится, что его не пустят обратно.
26
– Неплохо тебя снарядили, – удивленно присвистнул я. Потом закрыл ящик и поднялся, отряхивая с коленей снег. – Прямо как на Северный полюс.
– Кто мог знать, что меня здесь ждет? – ответил он, пожав плечами.
– Или "кто", – усмехнулся я. – Ты прав. Я мог сюда и не добраться.
Михалыч покосился на меня, но ничего не сказал. Провел рукой по заиндевевшим усам и кивнул. Что и говорить – прилично его снарядили для путешествия в "иной" мир. Это не мои жалкие двадцать пять килограмм, которые достались в виде "стартового капитала". Тут все по-взрослому! Две закладки общим весом в центнер. Учитывая некоторые обстоятельства – настоящее богатство.
Два запасных ствола: винтовка со скобой Генри и охотничья вертикалка двенадцатого калибра. Приличный запас патронов, летняя и зимняя одежда, нижнее белье, два пуховых спальника, лекарства, витамины и даже десятикилограммовая упаковка пеммикана. Разная мелочовка вроде ящика стеариновых свечей и охотничьих спичек. Чай, кофе, соль, шоколад. Обертка стилизована под эпоху, но тем не менее разница есть и, надо заметить, весьма приличная. Про всякие железяки вроде пил и топоров и говорить не приходится.
– Что ты намерен делать с этим грузом? – спросил я, когда мы собрались домой.
– Надо перетащить все это в усадьбу.
– Перетащишь, когда останешься вдвоем с Челищевым.
– Почему?
– Мне как-то совсем не улыбается объяснять Марку, откуда здесь взялись эти вещи. Тем более что они отличаются от вещей этого мира, а Брэдли очень наблюдательный.