Но что произошло бы через час, осталось неизвестным. Кри опять швырнула кота в лицо Мехнеб. И хотя та, имея печальный опыт, тут же избавилась от зверя прежним приёмом, девочке хватило этих нескольких мгновений, чтобы нырнуть под стол. Там она и затихла, видимо, в предсмертной тоске. Мумия рвалась к столику, а кот, урча, тащил её назад и драл когтями. Выиграв последние миллиметры, Мехнеб сначала стащила скатерть, а следующим рывком опрокинула сам столик. В ту же секунду она почувствовала, что в глаз ей упёрлось что-то холодное и твёрдое, и замерла от неожиданности. Эта секунда решила всё. Приставив к глазной впадине противницы абсолютно настоящее подводное ружьё, Кри слегка дёрнула правым локтем. Раздался короткий сухой лязг, голова Мехнеб разлетелась вдребезги, как гнилое яблоко, и мумия вновь рухнула - на этот раз навсегда.
- Спасибо, - прошептала Кри коту, опустив ружьё. - Без тебя я бы не прицелилась. Она такая быстрая…
И, уронив свою бывшую игрушку, повалилась на неё сверху и заплакала. Плакала она минут пять, размазывая слёзы по щекам и колотя в пол руками и ногами. Потом вытерла лицо скатертью с разгромленного столика и пошла к двери, старательно обходя страшную фигуру на полу. Чёрный Джузеппе тем временем уже лакомился телячьим филе с кровью, которое возникло перед ним из воздуха на серебряном блюде.
Когда Кри распахнула дверь, ей на ноги хлынула небольшая волна чистого белого песка. Издав вопль ужаса, девочка ринулась внутрь и резко остановилась. Комиссар Хоф, по колено в песке, спокойно стоял в центре колокола. Над ним, почему-то не проваливаясь в сыпучую груду, возвышался Штрой и любезно отряхивал ему бока и плечи веником. Веник был древний - с широкой щёткой и длинной, как копьё, ручкой, и скорее смахивал на опахало, но Хофа, казалось, вполне устраивал.
- Терпение, терпение, мой друг… - приговаривал тем не менее Штрой. Затем он прикоснулся веником к песчаным россыпям, и те исчезли. Дух не менее заботливо обмёл колени, лодыжки и башмаки комиссара, затем разогнулся и заметил Кри.
- Это рекорд! - провозгласил он, потрясая своим орудием, словно почётный страж. - Двенадцать минут двадцать одна секунда по моим карманным! Такого я не припомню…
- Вы, значит, ещё на ком-нибудь ПРОБОВАЛИ? - презрительно сказала Кри.
- Было, было… Но в предыдущих случаях побеждала наша египетская прелесть. Нет, но какие познания в столь юном возрасте!
- Что вы имеете в виду? - уточнил Хоф, в то время как Кри гордо молчала.
- Ну как же… В Древнем Египте кот почитался священным животным, и никакой жрец - не говоря о такой фанатичке, как Мехнеб, - не посмел бы поднять на него руку. А если б ты попросила шакала, поединок бы вообще не состоялся… Ты будешь нашей гордостью, Кри, и я рад, что дал себя уговорить! В знак моего уважения прими новое прозвище, не уступающее славе твоего брата. Да здравствует Кри - Ужас Саркофагов!
Лопнула голубая молния, но девочка даже не вздрогнула. Она не собиралась признаваться, что кот - единственное священное (да и несвященное) из сколько-нибудь крупных животных, которого она, Кри, не боится. И что он выбран единственно по этой причине. Ей не о чем говорить со Штроем!
- Ещё чаю? - предложил тот, выходя со своими гостями наружу, где не было ни малейших признаков разгрома, ни кота, ни Мехнеб с саркофагом.
- Неплохо бы… - сказал Хоф. Штрой захлопотал, но Кри нехотя разжала губы:
- Нет! Я хочу в свою комнату.
- В таком случае и я не могу оставить даму, - развёл руками комиссар. - Напоследок я хотел бы только спросить…
- Что я собираюсь с вами делать?
- Не только. Мой главный вопрос - "Бионика" или "Зевс"?
- Ох, Фибах, Фибах… - вздохнул Штрой. - Пора погрозить ему пальцем… Знаете, я думаю, "Зевс". Эти дети слишком способны и слишком много времени провели с псом наедине. А тут ещё вы… Так что, в любом случае, никто из вас не летит.
- А дальше?
- Дальше всё будет зависеть от Акселя и Кристине Реннер. Я спасу их родителей, как обещал. А вы постарайтесь убедить брата, чтобы он последовал примеру сестры и стал звёздным духом. Видимо, у вас на них есть влияние… Кстати, вы действительно математик?
- Вроде того.
- Ну, тогда мы поладим… Можете у себя в комнатах не стесняться, вас никто не подслушивает. Вы не опасны.
Хоф взял Кри за руку и молча повёл к лестнице.
- Пусть дети зайдут ко мне завтра не позже девяти утра, - окликнул его Штрой. - Или сколь угодно раньше… Мне нужно их последнее слово. Можете прийти с ними.
ГЛАВА XVI. ВОЗДУХ СВОБОДЫ
Эту ночь Аксель и Хоф провели у постели Кри. Она бредила, металась и плакала во сне, то и дело просыпалась, и её приходилось успокаивать. Аксель предложил даже обратиться к Фибаху за каким-нибудь снадобьем, но комиссар веско произнёс: "Не советую". Затем извлёк из собственного кармана снотворные пилюли и дал их Кри с чаем.
- Возраст… - вздохнул он. - Когда-то я обходился без этого. Теперь, думаю, Кри не проснётся до утра. А мы спокойно всё обсудим…
- Спокойно! - фыркнул Аксель. - Накануне конца света.
- Погоди отчаиваться… Ты же сам слышал - быкодракон ненадёжен. Я не скажу этого Кри… бедная девочка и так натерпелась… Но если бы она меня послушалась и не поспешила нынче вечером, всё ещё, пожалуй, можно было бы поправить.
- Как это? - встрепенулся Аксель.
- Если б она согласилась сказать заклятие - ей бы дали возможность. И тебе! И вы успели бы выкрикнуть что-нибудь совсем другое… что защитило бы планету…
- Но тогда нас бы всех растерзали, - тихо напомнил Аксель.
- Конечно.
Мальчик глубоко вздохнул и закрыл глаза. Затем открыл.
- Я это сделаю сам, - прошептал он в ухо комиссару. - И потребую, чтоб сперва отпустили вас обоих!
- Ты молодец, Акси, - положил ему руку на плечо Хоф. - Но теперь поздно. Штрой больше не хочет рисковать. Да и не отпустил бы он нас, а наоборот, взял с собой в космос. К тому же он, я думаю, нашёл бы средство проверить твои истинные намерения. Его не перехитришь… Таких, как он, можно только опередить!
- Но как?!
- Не знаю…
Комиссар прошёлся по комнате.
- У нас только один козырь. Если у Штроя ничего не выйдет сейчас - ещё полтысячелетия наш суматошный шарик выиграет.
- Ну конечно! - возбуждённо сказал Аксель, выпустив руку Кри и привстав. - Ты расскажешь всё своему начальству, оно созовёт учёных, и за то время, что будет у нас в запасе, люди придумают что-нибудь… Ведь правда?
- А кто тебе сказал, что я промолвлю хоть одно слово своему начальству? - медленно сказал комиссар, пристально глядя на него.
- То есть… как?
Хоф сделал ещё один круг по комнате и остановился перед мальчиком.
- Это и есть та главная проблема, о которой я как-то упоминал, - нехотя пояснил он. - Раньше я был частью системы. А теперь она будет против меня. И вас…
- Но почему? За что?
- Во-первых, мне никто бы не поверил. Меня и ещё двоих моих знакомых детей просто-напросто упрятали бы в психушку. Но если бы даже кто-то и поверил…
- То что тогда?
- Это уже не полиция, мой дорогой, - пожал плечами Хоф. - Это политика. И большая политика. Мой шеф - неплохой человек, но будь он даже сам канцлер…
- Ты хочешь сказать, что вся Германия ничего не смогла бы сделать? - недоверчиво спросил Аксель.
- Я боюсь, что весь мир ничего не смог бы сделать.
- Но вы же… люди же… они тоже умные. И хитрые! И способные… - пробормотал Аксель.
- И жадные. Бесконечно жадные, - печально закончил комиссар. - Поверь старому полицейскому. Понимать некоторые вещи - это неизбежная плата за мою работу. Кто-нибудь вроде нашего друга Фибаха - только гораздо более высокопоставленный и опасный, - тут же начал бы прикидывать, что лучше не уничтожать волшебный мир, а договориться с ним…
- Что же тут… - начал было мальчик, гоня от себя недоброе предчувствие.
- Что же тут плохого, спросишь ты? Плохо то, что эти люди не понимают: со Штроем и ему подобными не договоришься! Сперва он потребует от них уничтожить большую часть человечества, а остальных превратить в рабов. И они ревностно бросятся ему помогать - за крохи власти с его стола. А потом он уничтожит и их - когда они сделают за него всю грязную работу. Но даже если у них ничего не выйдет, и какая-нибудь страна - Германия, например, - впрямь сумеет найти супероружие против духов… Впрочем, - прервал он себя, - почему только духов? Против кого угодно! Вчерашние союзники, пришельцы из космоса… ну, и так далее, ты понимаешь… Так вот, у других стран на уме будет только одно: отнять это оружие, чтобы нагнать страху на весь остальной мир. Война людей с людьми началась бы, я думаю, раньше, чем война тех же людей с духами. И через пятьсот лет Штрою уже ничего не пришлось бы делать…
- Но почему? Почему люди такие жадные? - с болью спросил Аксель. - Может, Штрой прав, и мы все заслужили смерть? И надо идти в духи, пока зовут?
- Я так не думаю, - помолчав, ответил Хоф. - Ох, как бы тебе ответить… Пожалуй, я выбрал не то слово, сказав "жадные". Всё обстоит сложнее. Человек, в принципе, не жаден! Он просто боится. До ужаса боится.
- Боится? Чего?