- Помню, - живо перебил Монах.
- Он убил часового, когда бежал из колонии. Но вообще-то Бекас принципиально против мокрых дел. Он профессиональный вор. Тогда это было по необходимости.
- Думаете, не согласится?
- Скорее всего, нет.
- Можно пригрозить.
- Выдать его милиции за то убийство? - удивленно спросил Михаил.
- Да.
- Этот шантаж я уже однажды использовал.
- Можно повторить.
Нельзя было рассчитывать, что Монах возьмет и вот так сразу и выложит все подробности задуманного или задумываемого им. Однако Михаил попробовал:
- Смотря по обстоятельствам. Бекас - личность непростая, действует с разбором.
- Речь идет о рядовом убийстве.
- Нужен стимул.
- Деньги он получит.
- С них и надо начинать.
- Хорошо, мы еще к этому вернемся, - подвел черту Монах. - Я вас звал не за этим.
Он встал, прошелся по толстому пушистому синему ковру из угла в угол и сказал:
- Завтра я вас познакомлю с одним нашим сотрудником. Он родился в России, но пятилетним мальчиком попал в Германию и потом остался на Западе. - Он выдержал небольшую паузу и затем снова заговорил: - Вы проверите, насколько хорошо он владеет русским языком. Если есть недостатки, вы определите, как их исправить, чтобы он говорил на современном русском. Это раз. Два: вы будете на протяжении двух месяцев учить его советскому образу жизни и советскому образу мысли. - Тут Михаил слегка усмехнулся, и Монах тотчас это заметил: - Не улыбайтесь… А впрочем, вы правы. И мы сделаем вот что. Учение будет гораздо эффективнее, если вы с ним станете жить вместе. Да, да, именно так. Вы не против, надеюсь?
Еще бы ему быть против!
- С большой охотой.
Монах сказал:
- Вы начинаете немножко прокисать на своей работе. Ничего, теперь будет веселее.
На той же неделе Монах снова вызвал Михаила и опять к себе домой. Это всегда много значило: в домашней обстановке Монах вершил самые важные дела Центра. При этом неукоснительно соблюдалось одно правило: приглашенный обязан проникать на виллу Монаха тайно, чтобы никто не видел его входящим в дверь. Похоже на игру, но определенный смысл в этом все же был. По меньшей мере Монах таким образом ограждал себя и своих исполнителей от всевидящего ока Себастьяна.
Декабрьский вечер был темный и холодный. Шел дождь пополам со снегом. На вилле Монаха, стоявшей в окружении голых деревьев поодаль от других вилл, не светилось ни одно окно. Михаил кружным путем вышел к вилле со стороны сада, перелез через двухметровую железную ограду, по раскисшей дорожке прошагал к двери, которая вела на кухню, нащупал за косяком кнопку звонка. Открыл ему сам Монах: слуга, вероятно, был отпущен на этот вечер.
Войдя следом за хозяином в гостиную, Михаил не сразу заметил сидевшего в кресле человека, а когда тот поднялся и шагнул в круг света, падавшего на ковер из-под огромного, как зонт, абажура, Михаил невольно приостановился. Перед ним стоял Карл Брокман.
По традиции, сотрудники разведцентра, если они познакомились ранее на какой-то нейтральной почве, не имели права показывать этого никому, особенно же начальству. Михаилу эта традиция была известна. Брокману, судя по всему, тоже - стало быть, или он уже давно работает здесь, или его кто-то научил, предупредил. Михаил видел, что Брокман тоже его узнал и что он удивлен не менее.
Монах ничего не заметил. Он представил их друг другу:
- Михаил Мишле. - И, показав рукой на Брокмана: - Прохоров Владимир. Прошу любить и жаловать.
Монах произнес это по-русски, пользуясь случаем проверить свои знания в чужом языке. Мишле - одна из фамилий, под которыми Михаил работал в Европе.
Брокман протянул Михаилу руку, Михаил пожал ее.
- Садитесь, - пригласил Монах. - Можете курить.
Он подвинул кресло к круглому столику, сел. Они тоже сели.
- Итак, - сказал Монах по-немецки, обращаясь к Михаилу, - выслушайте мою длинную речь, а потом будете задавать вопросы… Ваш подопечный Владимир Прохоров владеет русским, но не имеет никакого представления о бытовой стороне жизни в Советском Союзе. Впрочем, об этом я уже говорил… Как общаются между собой люди на работе, на улице, в кино? Как нужно относиться к сослуживцам, к начальству? Как знакомятся с женщинами? Все это и многое другое для него пока за семью печатями. Вы должны научить его… И заметьте себе: тут нет мелочей, которыми можно пренебречь… Я рассказывал вам, на чем однажды засветился один разведчик?
Михаил слышал от Монаха эту историю, но, чтобы подыграть ему, сказал:
- Не знаю, что вы имеете в виду. Интересно послушать.
- Его, этого опытного разведчика, выдали шнурки на ботинках. Да, да. Он приехал в страну, где должен был осесть надолго. Шнурки были завязаны у него бантиком и болтались на виду. Там мужчины имеют обычай прятать концы шнурков внутрь. А он с первого шага выдавал себя за коренного жителя… Ну и, конечно, нашелся дотошный человек, который на эти шнурки обратил пристальное внимание. И - провал. Понимаете, что значат мелочи? - Монах обернулся к Брокману. - Вы еще молоды, а ваш наставник кое-что повидал. Слушайте его. Старших полезно слушать. А теперь вопросы.
- Мы по-прежнему будем жить здесь? - спросил Михаил.
- Нет, тут никто не должен видеть вас вместе. Поезжайте в Швейцарию, выберите курорт какой хотите и живите тихо. В Цюрихе и Женеве показываться не рекомендую. Что еще?
- Когда приступать?
- Чем скорее, тем лучше. Документы и деньги завтра у меня.
Брокман вопросов не задавал, и Михаил подумал про себя, что этот наемный убийца, а ныне кандидат в разведчики обладает, должно быть, спокойным характером. Или туп как пень. Одно из двух…
- Надо сразу условиться о месте встречи, - сказал Михаил.
- Вы знаете Берн? - спросил Монах.
- Плохо.
- Сонный городишко. То, что вам надо. Там на Цейхгаузгассе есть отель "Метрополь". В нем вы и встретитесь. А жить я посоветовал бы в Гштааде. Прелестный курорт.
Михаил уехал через день. В Берне он поселился в отеле, указанном Монахом. Вечером позвонил в один из отелей Гштаада - выбор был сделан по рекомендации хозяина бернского отеля - и легко договорился о двух номерах. До весеннего лыжного сезона было еще далеко.
Утром в номер постучали. Это был Брокман. Они поздоровались уже как давно знакомые.
В чинной швейцарской столице задерживаться им не хотелось, поэтому решили после завтрака отправиться на вокзал.
От Берна до Гштаада по железной дороге километров около ста. Неторопливый поезд доставил их к отрогам Бернских Альп. Сразу за крошечным зданием вокзала - асфальтированная узкая улица, по которой они пошли вправо, на подъем. Через пять минут Брокман первым вошел в отель, с хозяином которого Михаил говорил по телефону.
Номера им дали соседние, на втором этаже. Оставив чемоданы, они отправились прогуляться.
Выйдя из отеля и глубоко вздохнув, Михаил почему-то вдруг вспомнил далекий отсюда город, где живут два любимых его существа - жена Мария и сын Сашка, и тот ясный январский денек, когда он в воскресенье лежал в постели, в теплой комнате, а Мария внесла с улицы заледенелое, залубеневшее белье, громыхавшее жестяно и льдисто, и комната наполнилась чистым свежим запахом мороза. Михаил поднял голову, поглядел на недалекие снежные горы и понял, откуда это внезапное воспоминание: пахло снегом.
Но он тут же представил себе отца, рухнувшего от удара в висок, Брокмана с железкой, отлитой по слепку с мраморной ступеньки, на мгновение склонившегося над распростертым недвижно телом, и видение далеких лет, закрепленное в памяти запахом чистого, внесенного с мороза белья, развеялось.
ГЛАВА 10
Вторая посылка и перстень с изумрудом
Галя Нестерова вечером легка читала книгу, когда зазвонил телефон. Сняв трубку, она услышала голос Светланы, звучавший необычно взволнованно.
- Галка, ты одна? Мать из Москвы еще не вернулась?
- Нет.
Ольга Михайловна была в это время в Москве, куда поехала за консультацией к какому-то профессору по поводу своих болезней, Николай Николаевич был у себя в институте.
- Слушай, - продолжала Светлана, - вернулся Виктор Андреевич. Прямо не знаю, что делать. Кошмар какой-то.
Виктор Андреевич за две недели до этого сказал им, что едет в Италию.
- В чем кошмар? - спросила Галя.
- Колоссальную посылку привез. Мне ее домой нести нельзя. Мать на стенку полезет.
- Может, приедешь ко мне? - нерешительно предложила Галя. - Только поскорее.
- О том и прошу. А почему поскорее?
- Папа должен прийти.
- Ну, это ничего. Я сейчас.
Светлана появилась взволнованная, румяная не то от мороза, не то от спешки.
- Вот, еле дотащила, - сказала она, ставя на стол большой кожаный чемодан.
Она разделась, бросила пальто и шапочку на Галину постель, и они принялись разбирать содержимое чемодана. Тут были замшевые юбки и куртки, шерстяные кофты, кожаные сумки, колготки различных цветов в глянцево блестевшей упаковке и масса разных мелочей. Была и жевательная резинка. А из своей сумочки Светлана достала золотое кольцо. На сей раз она уже не высказывала сомнений, настоящее это или подделка.
Впервые Галя видела подругу такой взвинченной. Да у нее и у самой забегали глаза.
Начали примеривать вещи, и тут выяснилось, что почти все прислано в двух экземплярах.
- Он просто непонятный человек, - сказала Галя. - Тут и на меня рассчитано, что ли?
Светлана вынула из сумочки конверт.
- Прочти.