- Думаешь, он одержим? - После небольшой паузы, хмуро осведомился Рандон.
- Нет - нет… он человек, несомненно. Мои печати не пустили бы в дом даже высшего демона, а любого мелкого беса просто испепелили бы на пороге, вместе с носителем. - Покачал головой Химм. - Но, знаете, почему этот мальчишка, например, ходит босиком?
- Эм - м… ну, может быть у него нет денег на обувь? - Выдала очевидность Итта, потакая любви наставника к объяснениям. Уж за десять лет учебы у Химма, она освоила эту хитрость, не раз спасавшую от неминуемой расправы за невыученный урок. Всего‑то и надо было дать наставнику выговориться, и он тут же подобреет…
- Ну да, но при этом у него достаточно денег пусть на дешевую, но неплохую одежду, да? - Усмехнулся довольный Химм, не обратив никакого внимания на промелькнувшие у собеседников улыбки. - Нет, все куда проще. Ему просто так больше нравится. Честное слово, когда он шел по ковру в столовой, от него так и шибало удовольствием… Про сам обед, я и вовсе молчу. У мальчишки очень ярко выраженная чувствительность, по крайней мере, что касается осязания и обоняния… Я же говорю, очень, очень интересного гостя привела наша Имми.
- Маленькие странности, да Химм? - Покачав головой, тихонько вздохнула Ринна.
- Ну да. - С усмешкой кивнул наставник, наполняя кружку чаем. - Они самые.
- Что ж. Я доверяю твоему мнению, Химм. - Хлопком в ладоши, хозяин дома закончил обсуждение и повернулся к супруге. - Попробуем уговорить мальчика остаться у нас. Поможешь ему освоиться, дорогая?
- Думаю, возложим эту обязанность на наших дочек… и да, жить он будет в садовом домике. - После недолгого раздумья, согласилась Ринна, тряхнув гривой роскошных рыжих волос и договорила, - по крайней мере, пока я не буду в нем уверена.
- Ой, кот! - Вдруг воскликнула Итта, увидев выглянувшую из‑за среза крыши веранды черную ушастую мордочку сверкающую зелеными огоньками глаз.
- Кот? - Не понял Химм и, сделав рукой какой‑то пасс, фыркнул. - Тебе померещилось. Мальчик спит!
- Да нет же, не тот Кот, а кот… в смысле, котенок! - Итта ткнула пальцем в сторону черной морды, с любопытством рассматривающей сидящих на веранде людей. - Видите?
Глава 4
Там, за чертой
На этот раз, долго бодрствовать мне не довелось. Муть перед глазами, встревоженные голоса поблизости и… знакомый писк медицинских приборов у изголовья. Кажется, понял… мое дряхлое тело вновь угодило в больницу. Что ж, вполне закономерно. В последнее время мне и на ногах‑то стоять тяжело было, так что ничего удивительного. Слабость? Да, чуть больше, чем обычно… тоже понятно. Значит, состояние ухудшилось. А вот то, что во время визита врачей и госпитализации я даже не проснулся, это действительно нехорошо. Значит, проделано все было в экстренном порядке.
Тихий плач в стороне… Маша? Внучка… поня - ятно. Кажется, мое дело - труба. Если уж наша маленькая "железная леди" не сдерживает слез…
- Док - тор… сколь - ко? - Рука изо всех утекающих сил хватается за полу прошелестевшего рядом халата. Размытое лицо, замершей от неожиданности женщины… да, женщины, запах духов я чувствую.
- Вам нельзя говорить… - Ровный, мягкий голос… усталый.
- Дедушка! - Маша срывается с места и одним рывком оказывается рядом со мной. - Де - еда! Ты очнулся!
- Не шумите, или я выведу вас отсюда. - Чуть недовольства в голосе врача… наигранного недовольства. - Вашему дедушке нужен покой.
- Покой нам только снится… - Раздвигаю сухие губы в подобии улыбки. - Девочка, мне недолго осталось, дай поговорить с детьми, а?
- Что вы… вам нужно отдохнуть… - В голосе врача появляются нервные ноты. Молодая еще, неопытная, точно… Сколько я их на своем веку повидал…
- Скоро отдохну, милая… - Кашель прерывает слова и на белоснежном пододеяльнике появляются красные пятна. Ну да, этого следовало ожидать… значит, предчувствие не врет… оно никогда меня не обманывало, да… Вытираю тыльной стороной ладони губы, а другая рука начинает шарить вокруг, и в нее тут же утыкаются мои очки, поданные внучкой. Умница. - Родители где?
Врач тихонько отходит в сторону.
- Там. И Иринка с Лешкой, тоже… и дядька. И тетя Оля со своими… - Заплаканная мордашка внучки кивает на входную дверь. Ну да… вчера же мой день рождения отмечали, ничего удивительного, что вся семья в сборе. Хотя, подарочек я им подарил, конечно… м - да… - Позвать?
- Конечно… - Хочу кивнуть, но понимаю, что на это уйдет слишком много сил. Поберегусь. Недолго осталось.
- Де - еда…
- Зови их, егоза.
В палате становится людно. Докторица явно не в восторге от происходящего, но перечить главврачу, а по совместительству, моему среднему сыну, опасается… или стесняется. Зря, он хороший человек… вот только женился, придурок, на своей работе. Автоматически окинув взглядом мнущуюся у окна врачиху и, неожиданно легко понимаю ее смущение. О как…
На глазах у удивленных детей, жестом подзываю ее к себе, а когда не менее удивленная докторица склоняется к моему лицу, чуть не задевая весьма внушительным бюстом, усмехаюсь. О да, хороша…
- Позаботься об этом оболтусе, пока он окончательно в монахи от медицины не ушел. - Глаза женщины округляются, она краснеет и чуть ли не отпрыгивает от меня, одновременно устремляя ошеломленно - испуганный взгляд на начальника.
- Ну, ба - атя - а! - Гудит этот медведь, пунцовея не хуже докторицы. Кха - ха - ха…
- Ты мне… еще поговори. - С трудом справившись с кашлем, содрогающим тело, отзываюсь я.
Докторша исчезает из палаты, провожаемая взглядами моей младшей дочери и… Маши. Ну да, теперь, Василек точно не выкрутится. Все вызнают, все выпытают… и женят. Хорошо.
- Де - ед, мне страшно. - Оказавшийся рядом, младший внук смотрит мне в глаза.
- Всем страшно, Игоряша. Мы люди, существа тха - кхакие… смерти боимся, неизвестности боимся… Зря. - Сжимаю ладошку мальчишки и улыбаюсь. С трудом, но пока получается… - Знаешь, как наши предки кха - хговорили? Пока мы есть, смерти еще нет, а когда нас нет, ее уже нет… Смерти нет, слышишь?
Внук сосредоточенно кивает, а за ним и подобравшиеся сыновья. Молодцы… надеюсь, у них хватит сил, чтобы угомонить женщин, когда те… поймут. Темнота наплывает, размывая лица семьи… детей. И сознание словно падает в колодец. Милая, я иду…
Вот только, вместо встречи с почившей супругой, меня ожидает рассеивающаяся темнота, открывающая черно - белый вид и миллиарды запахов и звуков… Мокрый после дождя сад и стремительный полет сильного тела по ветвям деревьев. Бег по влажной земле, вперед, вперед, вымывая из мыслей тоску и боль по потерянной семье… теперь уже точно потерянной, навсегда.
Взгляд цепляется за ползущую по ветке змею… рывок! И сильное тело бьется и извивается, но не может вырваться… Несколько судорожных рывков чуть не сбрасывают меня с дерева, но в конце концов змея обвисает. Мертва! Охота удалась. С удовольствием вгрызаюсь в холодное тело и, чувствуя, как по подбородку стекает черная кровь, облизываюсь… Окинув взглядом огромное тело убитой твари, потягиваюсь и приступаю к пиршеству.
Утро встретило меня шумом в саду и приятной легкостью в теле. Выкатившись из оказавшегося таким уютным кресла, я позевываю отправляюсь в ванную и только смыв с себя контрастным душем остатки сонливости, вспоминаю о происшедшем этой ночью. Пытаюсь проснуться и… ничего.
Что ж. Этого следовало ожидать. А вот эмоции по поводу своей ушедшей жизни… кхм. Больно? Да нет. Скорее, грустно, как… как от воспоминаний о жене. Светлая такая грусть и нежность. Впрочем, а чем нынешняя ситуация отличается‑то? Да и… детям сейчас куда хуже. Ну ничего, они справятся, я знаю. Они у нас с Катей сильные выросли, умные…
У отражения в зеркале, на губах сама собой возникает гордая улыбка. Встряхнув непокорной никаким расческам шевелюрой и подмигнув своему двойнику за стеклом, я выхожу из ванной, чтобы тут же нарваться на застывшую посреди комнаты, Имму. Отчаянно краснеющую Имму. Хм… наверное, не стоило мне забывать халат в кресле.
С отчетливым писком блондинка, словно заправский солдат, разворачивается через плечо на сто восемьдесят градусов.
- Там… завтрак… пришла позвать… - Доносится из комнаты, пока я, вновь скрывшись в ванной, надеваю постиранные вечером и уже успевшие высохнуть трусы. Теперь джинсы и майка. Все, я готов.
- Завтрак - хорошо. - Оказавшись за спиной девочки, легонько дергаю ее за собранные в хвост волосы.
- Дурак! - Выдает красная, как амстердамский фонарик блонда и, сорвавшись с места, исчезает за дверью.