* * *
Дверь открыл Валентин. Хмыкнул – не понять, сочувственно или насмешливо, – махнул рукой и скрылся в комнате.
Андрей и сам бы не смог объяснить, почему ноги принесли его сюда. Кряхтя, как старик, он расшнуровал кроссовки, нашарил под железной решетчатой полочкой растоптанные тапки. Задержался у овального зеркала.
– Любуешься? К-красавец, нечего сказать! – Неслышно подошедший Стас хлопнул его по плечу. – Хорош рефлексировать, асоциальный элемент. П-пошли кофейку хряпнем.
Андрей потрогал языком распухшие губы и мотнул головой:
– Не… Спасибо. Я… посижу просто.
Стас понимающе кивнул:
– Д-да уж, родителей надо беречь. А сейчас твоей р-рожей, уж извини, только непослушных детишек пугать. Ну располагайся тогда, н-не буду надоедать.
В комнате Валентин склонился над столом, прильнув глазом к окуляру микроскопа.
– Чего там? – без интереса спросил Андрей, падая в кресло.
Стас вдруг оживился, даже красные пятна на щеках выступили, и принялся терзать многострадальную бородку.
– Это, брат, кое-что в-важное! – изрек наконец он, торжественно воздев перед собой палец. – Ты, генетически истощенное дитя, д-даже не представляешь, что в руках этого безобидного на п-первый взгляд человека, Вальки Черткова, в данный момент, находится судьба всего н-нашего мира! Его, не побоюсь этого слова, б-будущее!
– Хорош языком болтать, трепло бородатое! – не поднимая головы, огрызнулся Валентин. – Нечего ребенку голову дурить. Судьба мира, как же… Тут до будущего, как до Луны ползком!
Стас приложил палец к губам и жестом позвал Андрея на кухню. Плотно прикрыл за собой дверь и, устроившись за крохотным столиком, вполголоса заговорил:
– Валька у нас т-товарищ скромный, вот и не хочет раньше времени б-болтать. Но ты парень надежный, не побежишь генобов п-предупреждать, так?
– О чем предупреждать? – нахмурился Андрей.
Похоже, зря он пришел. Хотел отсидеться, подготовиться к встрече с родителями, подумать, как сказать, что больше ноги его не будет в их разлюбимой школе. Ну и сочувствия хотелось, что уж скрывать.
Вот только, похоже, у мужиков свои дела. Пожалели мальчишку один раз, подобрали на улице избитого, так это, как говорится, "не повод для знакомства".
Пока Андрей размышлял о своей печальной судьбе, Стас тоже задумался. Только думал он… нервно. Ерзал на табуретке, беззвучно шевелил губами и гримасничал, точно ведя сложный внутренний диалог. Один раз так дернул себя за бороду, что слезы на глазах выступили.
– Ладно, пойду я, – поднимаясь, начал Андрей. – Родители…
Стас дернул его за рукав, усаживая обратно.
– Да погоди ты! С-слушай. Короче, Валька у нас – гений! Знаешь, где он работал до с-сокращения?
– Где?
– Где, где… В "М-корпе"!
– Ну и что? – пожал плечами Андрей. – У меня отец тоже там работал.
– Да п-при чем здесь твой отец?! – отмахнулся Стас. – То есть я, к-конечно, со всем уважением… Мы, можно с-сказать, выросли на его идеях. Тьфу, ты меня совсем запутал!
– Да я…
– Скоро этим х-хромосомоизбыточным уродам придет к-конец, – выпалил Стас.
– А, ну ясно, – отозвался Андрей, думая о своем. – Слушай, мне правда пора… Что?!
Стас довольно прищурился и стал похож на помоечного кота, нашедшего ведро валерианки.
– Ага, д-дошло?! А то с-сидит тут, сопли на к-кулак мотает: ах, меня опять побили п-плохие мальчишки с лишними хромосомами! Ах, жизнь к-кончена, они сильнее, быстрее, умнее!..
– Но…
– С-слушай меня, К‑крамер-младший! – неожиданно жестко сказал Стас. – Прямо с-сейчас мы с т-тобой стоим на пороге н-нового мира. Еще один м-маленький шаг – ну, м-может и не один – и в-вся эта с-сегрегация по хромосомному п-признаку канет в Лету! Так ч-что не вздумай сливаться, п-пацан! У т-тебя еще т-такие дела впереди, ого-го! Да и м-мы с Валькой кое на что с-сгодимся. К-когда разные-всякие м-мутанты исчезнут.
– Куда – исчезнут? – ошарашенно спросил Андрей.
– Ша! – пробасил возникший в дверях Валентин. – Никто никуда не исчезнет.
– С ними можно б‑б‑бороться только радикальными м-методами, – закричал вдруг Стас, словно возвращаясь к давнему спору. – Они даже не з-замечают, как изменился мир. На что у нас будет м-мода в следующем десятилетии? На русалок с к-кентаврами? На шимпанзе, в‑в‑вынашивающих ч-человеческих младенцев?!
– Во-первых, ты преувеличиваешь, – спокойно ответил Чертков. – На это они не пойдут, есть же какие-то границы. А во-вторых…
– Г-границы их не остановят. Своим с‑с‑существованием они уже н-нарушили все этические и п-природоохранные п-принципы. А следовательно, они уже не м-могут считаться людьми и к ним обычные моральные нормы не п-применимы. Это в-война! И не мы ее начали. Или они нас или м-мы их!
Чертков укоризненно посмотрел на приятеля.
– Ну, понеслось. Болтун – находка для шпиона, слышал такое?
Стас пристыженно кивнул. Валентин вздохнул и перевел взгляд на Андрея:
– Некоторые – не будем показывать пальцем – любят бежать впереди паровоза. Ты парень, похоже, неглупый. Не слушай этого балабола.
– Ну, Валька! – возмутился Стас. – Я, может, и б-болтун, а ты – чертов п-перестраховщик! Сам вчера сказал: п-первый образец готов. А пацан свой, т-трепаться не станет. Я ж как лучше хотел, поддержать парня, ободрить. На рожу его п-посмотри! Небось, будь ты на его месте, плясал бы от такой новости. П-пусть знает, что недолго осталось терпеть!
– Заткнись, Стас, – устало попросил Валентин. – У меня от твоей трескотни башка раскалывается. Я сказал, рано радоваться.
– Д-да я уже. Молчу-молчу!
Стас жестом показал, как закрывает рот на замок, и вышел. Андрей невольно улыбнулся и тут же зашипел от боли – едва подсохшая рана на губе снова лопнула и закровоточила.
Валентин протянул ему квадратик бумажного полотенца:
– Держи, а то штаны закапаешь, мать ругаться будет.
– Спсб… – промычал Андрей.
– Да не за что. Кофе будешь?
– Не.
Валентин достал из холодильника сыр, колбасу, принялся сооружать бутерброды. Загудела кофеварка. В кухне стало тесно и шумно. Андрей выбрался из-за стола и нехотя поплелся в коридор – и в самом деле пора домой.
– Эй, Крамер! З‑зайди-ка на минуту, – прошипел из комнаты Стас.
– Чего?
– Видишь?! – Стас взял со стола блестящий железный кругляш, похожий на незнакомую монету.
– Ну? – не понял Андрей.
– Вот так п-поворачиваешь… – Стас изобразил, что сдвигает половинки кругляша относительно друг друга. – И капут г-генобам!
– Опять?! – рявкнул Валентин. – Ручки шаловливые убери от образца, обезьяна! А тебе, парень, домой вроде пора было?
Андрей послушно шагнул в коридор и принялся одеваться.
Объясняться с родителями не пришлось – они просто не вышли его встречать. Ссорились у себя в комнате.
Андрей и обрадовался и огорчился одновременно. Выслушивать нотации не хотелось, а вот высказать все, что он думает про их школу, – очень даже хотелось.
Ну и ладно. Успеет еще. И наговориться, и наслушаться.
Он направился к себе, предвкушая, как упадет на кровать, завернется в одеяло и…
– Что же теперь делать?! – раздался мамин голос из-за закрытой двери родительской спальни. – Максим, как же мы теперь?..
Андрей замер посреди коридора. Неужели родители уже знают? Откуда? Позвонили из школы? Он превратился в слух.
– Успокойся, Ириша, – мягко сказал отец. – Это ведь не конец света. В первый раз, что ли?
Ага, злобно подумал Андрей, не в первый. Но теперь уж точно – в последний! В гробу я видал эту школу! Официантом или дворником и без образования возьмут, а больше мне по-любому ничего не светит!
– У нас нет денег, чтобы заплатить за квартиру! – тонко выкрикнула мама. – Я уж не говорю о том, что Андрюшке нужна одежда…
– Придется затянуть пояса, – мрачно ответил отец. – Ненадолго, Ириш, поверь. Я найду работу так быстро, как только смогу.
Что? Так разговор не о нем? Андрей расслабился и сделал шаг в сторону своей комнаты. Стоп! Отец опять потерял работу?! Но в прошлый раз он говорил, что ниже падать некуда, разве что мусоровоз идти возить. Почему все так?! Ведь отец – прекрасный специалист, один из лучших в своей области!.. Среди натуралов. Вот вам и ответ – почему. Плюс судимость.