Мы пришли домой и попытались вначале преподнести бабушке духи, а только потом показать ей утят. Но бабушка заметила уток сразу и даже не стала сердиться на нас за то, что мы принесли их в дом, – такой у них был жалкий вид. "Что вы наделали! Вы же их простудили! – сказала она нам. – Они еще совсем маленькие, а вы их по улицам и по магазинам таскали! Да ну вас!" К нашему ужасу утята уже не пищали, а сидели, нахохлившись, с очень несчастным видом и все время пытались закрыть глаза.
Бабушка унесла птенцов в ванную, вымыла их теплой водой, потом укутала в вату и, когда они отогрелись, накормила мелко порубленным крутым яйцом. Утята прижались к ней, явно приняв ее за большую добрую утку, заменившую им их мать. Стало ясно, что наше самоволие сошло нам с рук. Тех, кого бабушка брала под свое крыло, она в обиду не давала.
И уже через полчаса, когда воспитательница из прогулочной группы привела домой Таню, бабушка сама показала ей наших утят. "Они их совсем заморили! А я выходила!" – с гордостью заявила она. Таня осторожно взяла в руки утенка, прижала к себе и погладила по головке.
2
Как мы уже не надеялись завести собаку…
… а тут Джерик к нам пришел
Вечером папа с мамой пришли с работы и, робко глядя на бабушку, сказали, что, кажется, у них появилась УНИКАЛЬНАЯ ВОЗМОЖНОСТЬ поехать ЗА ГРАНИЦУ!!! – в ТУР ПОЕЗДКУ – в ЮГОСЛАВИЮ!!! – ВДВОЕМ!!! Ведь это просто невероятно! Это организует Союз кинематографистов! Вы только подумайте – какие свободные настали времена! А между прочим, Югославия – ПОЛУКАПИТАЛИСТИЧЕСКАЯ страна! Туда же вообще НЕ ПУСКАЮТ! Да еще мужа с женой одновременно! А тут пожалуйста – турпоездка для кинематографистов! На целых две недели! И даже с женами! Просто не верится!
– А как же мы? – спросили мы с Таней.
– А вы поедете на дачу! Мы снимем вам дачу! За границу с детьми не пускают! Неужели вы не понимаете таких простых вещей! Даже странно – ведь вы большие девочки! Должны бы уже понимать!
Мы совсем было собрались зареветь, но тут вспомнили про уток и сказали:
– А зато у нас утята!
– Какие еще утята? – спросили мама с папой.
– А какая еще Югославия? – спросили мы с Таней. Мама с папой переглянулись, вздохнули и ничего не ответили.
"Дорого небось?" – спросила бабушка.
"Очень дорого," – тихо сказала мама.
А папа с энтузиазмом подхватил, боясь, чтобы мама не передумала: "Деньги не главное! Деньги можно одолжить! Осенью мы получим гонорар за сценарий. Или зимой. Ну, самое позднее – весной. Если фильм не ПОЛОЖАТ НА ПОЛКУ".
"Все получим, получим… – проворчала бабушка. – А денег все нет и нет". – "Потому что ЦЕНЗУРА! – вступилась мама. – ОНИ же все запрещают!" – "Какая разница, почему… – вздохнула бабушка. – Детей-то ведь каждый день кормить надо!"
Но тут вдруг возмутился дедушка. "Что за МЕЩАНСТВО! – закричал он. – Как вы можете говорить о деньгах! Ведь вы собрались к КАПИТАЛИСТАМ! Даже к ПОЛУкапиталистам – а они еще хуже! Там же БУРЖУАЗНАЯ ПРОПАГАНДА!"
Папа схватился за голову и застонал: "Петр Иванович! Но ведь Ленин был в Цюрихе!" И тут дедушка просиял и сказал, гордясь за Ленина: "А что ж ты думал! Подумаешь – в Цюрихе! Ты еще Польшу вспомни! Он и в Париже бывал! На улице Мари Роз!"
А потом неожиданно добавил: "Но ведь при царском проклятом режиме ВЫЕЗДНУЮ КОМИССИЮ проходить не надо было!"
Тут все замолчали и переглянулись.
"Ну, Илья и так все газеты читает, – сказала бабушка. – Но Ритка…" – "За меня не волнуйтесь, – быстро сказала мама. – Я комиссию пройду".
С этого дня каждый вечер, вернувшись домой и наскоро поужинав, папа принимался за подготовку к экзамену. Он составлял конспекты ЛЕНИНСКИХ РАБОТ, изучал ОТЧЕТНЫЙ ДОКЛАД СЪЕЗДА и УСТАВ ПАРТИИ, еще более внимательно, чем всегда, читал газеты. Дедушка время от времени устраивал ему контрольные и проверки, задавал КАВЕРЗНЫЕ вопросы, которые специально для этого придумывал целый день, и очень радовался, если папа не сразу находил ответ.
А мама, казалось, даже не думала о предстоящем экзамене. Папа пытался хотя бы вкратце пересказать ей прочитанное, но она совсем не хотела об ЭТОМ слушать и всякий раз беззаботно отвечала: "Ты, Илюша, главное – учись… А обо мне не беспокойся. Я уж как-нибудь".
Утром в день экзамена папа встал раньше обычного и еще раз просмотрел свои записи и конспекты. Он так волновался, что подавился яичницей и пролил на себя полчашки кофе с молоком. Хорошо, что мама на всякий случай погладила ему запасную рубашку. Когда он переоделся и вроде бы немного успокоился, зазвонил телефон. Это был папин товарищ, известный кинорежиссер, который проходил комиссию накануне и С ТРЕСКОМ ПРОВАЛИЛСЯ. "Валят ужасно, – тусклым голосом пожаловался кинорежиссер. – В комиссии одни старые большевики. Сами знаете, что это за народ (папа молча кивнул в телефон и посмотрел на дедушку). Делать им нечего – придираются ко всему! Газеты все просмотрите еще раз! Устав партии – наизусть! Доклад Брежнева – точно по тексту! Но главное – не вздумайте им сказать, что собираетесь оттуда привезти подарки своим детям – из Югославии запрещено вывозить детские вещи!"
Папа нервно закурил сигарету, а мама придирчиво оглядела себя в зеркало. Она была очень хороша в простом светло-сером костюмчике от Ляминой с подложенными плечами, вытачками и зауженном в талии, и в черной блузке в белый горошек. Но что-то, видимо, всерьез ее тревожило. "Волнуешься?" – сочувственно спросил папа. "Еще как! Просто ума не приложу – бусы или шарфик? – ответила мама. – Ну, пожалуй, если старые большевики, то все-таки брошку!" Мама приколола к вырезу блузки брошечку из горного хрусталя, которая очень шла к ее стройной шее, чуть растрепанным и откинутым назад светлым волосам (почти как у Любови Орловой), подкрасила губы и вздохнула. "Ну, все хорошо, Ритик, – сказал папа. – Пошли уже, а то опоздаем". – "Нет, – ответила вдруг мама с непривычной для нее резкостью. – Нет, не так". Она исчезла в комнате и вновь появилась через несколько минут. Оказалось, что она сменила блузку на очень скромный и милый черный трикотажный свитерок с белым узором. "Вот так, – сказала мама. – И никаких украшений". – "Что-то больно простенько", – неодобрительно покачала головой бабушка. Она любила ткань "в горошек", и ей жаль было, что мама отказалась от блузки. "Именно так", – повторила мама твердо. И они отправились на экзамен.
