Душным летним вечером шестого дня месяца Поклонения в цветочную лавочку госпожи Ви заглянула смешливая Лилин, служанка скульптора Бордусса Борвусса. У порога ее встретила Джина, полноватая дочь приказчика Пруста. Джина за небольшую плату помогала госпоже Виктории в торговле, а кроме того она безумно любила цветы. Особенно экзотические, белоснежные душистые купаллы и фиолетовые, с большими белыми и черными крапинами артиды, обладающие необычайно тонким ароматом и безумно дорогие.
Увидев издалека приближающуюся Лилин, Джина собрала букет из темно-синих фиалок и изумрудных аспримиусов и вышла на порог. Какой бы ни была любовь к цветам, оставаться долго в благоухающей лавке Джина не могла. Да и любой посетитель, рискнувший в жаркий день окунутся в мощную атмосферу необычайных ароматов, через некоторое время бледнел, и стремился выйти на воздух. Поэтому малую часть цветов Джина всегда держала в специальном маленьком бассейне перед входом в лавку, прямо на площади. Впрочем, недостатка в клиентах лавочка госпожи Ви никогда не испытывала, и большую часть особо нежных и дорогих цветов разбирали слуги господ, задолго до того, как Солнце освещало шпиль Храма Святого Джунбы-Мученника.
В знак приветствия Лилин щелкнула подругу по носу и рассмеялась. Джина улыбнулась в ответ и аккуратно уложила фиалки в корзинку.
– Твой хозяин по-прежнему не может творить, пока не вдохнет аромат фиалок?
Лилин звонко рассмеялась.
– Этот дурак получил очередной заказ из замка. Снова весь дом ходуном, все копают, клепают, шумят…
Джина предложила подруге присесть и поинтересовалась:
– И что же на этот раз? Опять портрет старого канцлера?
– Да, ты представляешь, милая… Он же полная бездарность! Столько лет лепил всякую чушь, не заработал и медного кольца, только наследство покойного маркиза спускал… У нас полный двор козлорогих чудовищ и безруких нимф, уже ставить было некуда, часть соседям раздали, так те их в реку посбрасывали, от Джайллара подальше…
А как старый канцлер помер, упокойся его душа у ног Иллара, так заказы пошли один за одним. Каждый дворянин желает у себя в спальне бюст канцлера иметь. Говорят… – Лилин нагнулась к подруге и зашептала ей на ухо, – говорят, сам Император указ издал, у кого из баронов не будет в спальне бюста покойного канцлера, того сразу за ноги к оленям, и по площади, чтоб знал впредь. А имущество того барона раздадут пахарям. Так вот…
Джина с улыбкой отмахнулась.
– Не говори ерунды, сорока… Лучше скажи, как у тебя с Миртой?
Лилин вдруг густо покраснела и смущенно обнажила плечо. На плече красовался здоровенный багровый рубец.
– Вот! – Лилин с гордостью ткнула пальцем в рубец. – Видала? Это он кнутом, и еще… За груди тискал. И цепочку подарил. – Девушка поправила на плече накидку и показала Джине тонкую бронзовую с зеленцой цепочку. – Наверное, скоро поженимся!
Джина, сморщив очаровательный носик, оглядела рубец и произнесла:
– Ну, и Иллар вам в помощь…
– Ну, а ты уже когда женихом обзаведешься? – Лилин прижала цепочку к груди и уставилась на подругу большими голубыми глазами, – вот, я слышала Кукус к вам зачастил, парень он что надо, у самого придворного ювелира в подмастерьях ходит.
Джина протянула руку и расправила спутавшиеся стебли алой пиддии.
– А зачем? Мне и с госпожой неплохо. Не хочу, чтобы меня кнутом хлестали, даже из большой любви…
– Эх ты… Дождешься, что папаша Пруст отдаст тебя какому-нибудь старику за десять серебряных колец…
– Не отдаст. Госпожа Ви пообещала, что сама мне жениха найдет. Доброго и умного.
– Да… – Лилин с завистью посмотрела на подругу, – госпожа у тебя хорошая. Не то, что мой… Фиалок нанюхается, весь в глине вымажется, как болотный боров… То палкой побьет, то рогатой жабой кричать заставит… И мальчиков ему каждую ночь водят… А вдруг Истребители Зла прознают, сохрани нас Иллар… Вот поженимся с Митрой, и пойду к нему жить. Он меня в обиду не даст…
Тут Джина заметила, что со стороны порта, через площадь к ним быстрым шагом приближается мужчина в поношенном кожаном доспехе, обычной одежде наемников.
По имперским законом голова его была непокрыта, и легкий ветер раздувал длинные седые волосы. Джина поспешно подняла с пола корзинку с цветами и сунула Лилин в руки.
– Все, милая… Тебе пора. Тебя уже заждался твой хозяин. Давай-ка, поторопись… Пока тебя не начали искать с городской стражей.
– А…
Джина жестом прервала подругу.
– Все, беги-беги… Завтра приходи, поболтаем…
Лилин в замешательстве подхватила корзинку, и поспешила вниз по площади, то и дело оглядываясь назад.
Джина встала в дверях лавки, перегородив проход, и откинула назад густые темные волосы. Мужчина приблизился, посмотрел по сторонам, потом оглянулся назад, потом, вытянув шею заглянул через плечо девушки в полумрак лавки. Затем, недобро сверкнув глазами, тихо проговорил:
– Я хочу увидеть твою госпожу.
Джина сложила на груди руки и покачала головой.
– Нет. Солнце еще высоко.
Мужчина положил правую руку на рукоять меча, а левой нервно потеребил кончик уса.
– Я знаю, что солнце еще высоко. Но мне срочно нужна твоя госпожа.
– Вы нарушаете порядок, господин. Вас уже увидели многие, и кому-то могла прийти в голову мысль о городской страже…
Наемник заскрипел зубами и прошипел:
– Ну так продай мне цветов, дура набитая, и позови госпожу. Или…
– Что "или"? – Джина с невозмутимым лицом протянула руку к ближайшему букету и вытащила один цветок.
– С вас четверть карата, господин…
Мужчина перед ней побледнел так, что казалось его вот-вот хватить удар. Он сделал два неуверенных шага к стене, облокотился на косяк и прохрипел:
– Он умирает… Он истекает кровью. Если он умрет – она скормит меня гурпанам… Пожалуйста, позови свою госпожу, и я принесу тебе топаз величиной с орех. – Он поднял на Джину усталые слезящиеся глаза.
Джина тяжело вздохнула и потерла ладонью лоб.
– Джайллар… Госпожа мне этого не простит.
Глава 6
В зябких предрассветных сумерках пронзительно и тонко закричала птица. Черно-красный диск Второй Луны неспешно сполз к горизонту, а на востоке уже светлело, из-за мыса Дай-Корр потянулись вверх, разрезая низкие редкие облака, первые лучи восходящего солнца.
На холме, возвышающимся над самым заливом УртСарра, у костра, кутаясь в мешковатые рубахи сидели мальчишки. Поеживаясь от утренней прохлады они поджаривали над невысоким пламенем кусочки хлеба и тихо переговаривались. Совсем рядом, в сотне шагов от костра возвышались развалины древнего монастыря. Изредка, то один из мальчишек, то другой бросали опасливые взгляды на осыпающуюся разрушенную башню.
Светало. Смуглолицый толстощекий крепыш, подбросил в костер хвороста и обращаясь к друзьям, пробурчал:
– Надо было к Полосатым скалам идти. Там отлив пошире и двуроги через риф не перелазят. И никаких тебе развалин…
Другой мальчишка, постарше, ткнул толстощекого кулаком в бок.
– Ага, Кумма испугался… Ха-ха… Наслушается на базаре баек от своих теток и ссытся по ночам от страха!
Мальчики тихо засмеялись. Крепыш обиженно надулся и показал соседу неприличный жест.
– А никакие это и не байки. Охотница Найда никогда не врет, так-то… Она своими глазами видела, как в развалины прилетал огромный черный зверь. И еще, тетя Карла говорила, что толстопузая дочка мельника с Глиняной улицы ходит в развалины, каждый день, носит подношения морским демонам.
Где-то высоко в небе взвизгнула летучая кошка, под обрывом тут же на все голоса загомонили птицы. Мальчики все как один обернулись и посмотрели на развалины. Самый младший из мальчишек, подсел поближе к огню, и кривя испуганное лицо, прошептал:
– А еще, еще хромоногий хрыч, который ножами на площади торгует, говорил, что слышал как в развалинах плачет младенец. Наверное, там живут пожиратели. Они воруют детей и варят из них себе зелье невидимости… А вдруг, сейчас они толпятся вокруг нас, выбирают кого бы сожрать? Давайте к скалам пойдем, боязно тут.
Мальчики притихли. Со стороны заливы послышался ровный нарастающий гул. Старший из мальчиков поднялся, и натягивая заплечную корзину, проговорил.
– Да нет на скалах ничего, медузы вы тупорылые. К скалам Викша со своими из Масляных Рядов каждый день ходят, нет там ни раков, ни рыбы, ни креветки… Точно знаю. Еще и нас там не хватало. А в развалинах этих, никто кроме щуканов не живет. Туда до войны солдаты из форта таскали девок деревенских. Все, подымайтесь, чурки шестилапые, отлив начался.
Мальчишки быстро разобрали корзины и сети, затушили костер и поспешно двинулись к берегу моря.
Небо стремительно светлело. Вода с шумом уходила с пляжей, пенясь вокруг островков, поросших бурыми водорослями и большими ракушками. По берегу посвистывая метались ярко-желтые кусачие крабы, в лужах плескалась рыба, а где-то на самом краю отлива гулко ухали двуроги.
Мальчики остановились у подножия холма и принялись раскручивать ветхие сети. Один из мальчишек отправился вперед по берегу, накалывая на пику плоских ленивых морских языков. Другие потянули сети по лагуне. Работа спорилась, и вскоре корзины начали наполнятся жемчужной длинноусой барабулей, толстыми зубастыми окунями, полосатыми креветками и неуклюжими тяжелыми лангустами. Вдалеке на край рифа выбрались огромные двуроги. Чудовища сыто похрюкивали, и грея в лучах солнца широкие шипастые спины, поводили из стороны в сторону уродливыми головами.