– Камнекрылы с крыши исчезли! Тира, где карета?!
– В соседней роще, за трактом! Если она еще там – едем в замок, надо успеть туда раньше Магистра!
– Нет, – отрезал я, – едем в "Горячую похлебку". Там есть человек, которого я не собираюсь бросать.
* * *
На ходу открыв дверь кареты, я встал на подножке и позвал:
– Эй! Остановитесь здесь. Таверна рядом, за теми деревьями.
– А замок – впереди! – Тира натянула поводья, и взмыленные кони умерили бег. Вместе с Гарротой она заняла место на козлах, а Мозгосос и я сидели внутри.
– Я уже сказал – мне нужно в таверну.
– А мне нужно в замок, Кей. И это моя карета.
Все же она сильнее потянула поводья, и кони встали. Я спрыгнул на землю. Почти с самого начала поездки Мозгосос откинулся к стенке, закрыл глаза и с тех пор не откликался на мои слова. Пальцы перебирали шерсть на загривке крысы, сидящей у него на коленях.
– Гар? – спросил я у атамана.
Неуверенность редко посещала Гарроту, но сейчас на его лице была именно она.
– Ну, Кей… Тебе очень нужно в "Похлебку"?
– Там Виона.
– И ты хочешь, чтоб я пошел с тобой? – Он посмотрел вперед, где дорога поворачивала и где далеко за деревьями стоял Дом Реликвий. – В замке для одинокой леди может быть опасно.
– Я о себе позабочусь, – хмуро сказала Тира.
– Конечно, станешь голыми руками разрывать пасти своре волков, если Магистр успел привести их туда.
– У тебя тоже нет оружия.
– Зато кулаки побольше твоих, моя леди.
– Вы собираетесь соваться в самое логово, – прервал я готовый разгореться спор. – Тира, зачем тебе туда?
– Я уверена, что другие маги не знали о планах Магистра, иначе ему бы не пришлось добывать меч таким путем. Замок может быть еще не захвачен, и если успеть предупредить их… Я еду прямо сейчас, и вы двое меня не остановите.
– Он захвачен, – сказал я уверенно. – Сунешься туда – и тебя тоже схватят.
Гаррота кивнул мне:
– Не сомневайся, брат вор, я не позволю ей зря рисковать своими рыжими кудрями. Как только разберемся, что там к чему, приедем за вами с Вионой в таверну или пришлем кого-то.
Я посмотрел в ту сторону, где стояла "Горячая похлебка".
– Вы ни в чем не разберетесь, а попадете в плен. Но если нет – сюда не возвращайтесь, отправляйтесь сразу к Рагде. Мы с Вионой пойдем туда.
– Я не знаю, где она живет, – сказала Тира. – Мы можем пойти в Дом Вигов, их крепость ближе всех.
– Зато Гар знает. И крепость вигов стоит недалеко от жилища Рагды. Только не вздумайте сразу входить в расселину, Мастеру Круму это не понравится.
– Мы покричим издалека и покидаем камнями в дверь, – ответил Гаррота.
Мозгосос в карете пошевелился, глянул на меня и снова закрыл глаза. Я захлопнул дверь, Тира хлестнула лошадей и крикнула:
– Кей, мы вернемся!
Карета покатила, Гаррота привстал на козлах, оглянулся на меня, сделал жест в сторону сидящей рядом Тиры и развел руками. Снова сел, теперь я его не видел. Неужели он так заинтересовался моей сводной сестрой? Я-то думал, его отношения с женщинами всегда, скажем так, остаются очень поверхностными. Адамантец был не из тех, кто готов совершать ради них отважные поступки, он был готов совершать их только ради себя.
Перешагнув через канаву, я поспешил дальше между деревьями. По дороге рос старый дуб с расщепленным стволом, между корнями которого были спрятаны тетради, шкатулка и кошель из стенной ниши Жабы-Рэя. Я быстро разрыл тайник, достал все это и переложил в сумку. Вверху заскрипело, будто камни терлись о камни, и я присел под деревом, схватившись за нож-сумрак. Высоко над кронами летело что-то большое и угловатое.
– Горголич? – пробормотал я. Вскочив, быстро залез на дерево, выглянул между веток.
Он напоминал дракона, каких иногда изображают на фресках в молельных домах, или даже скелет дракона. Каменный скелет с перепончатыми крыльями в дырах, которые тяжело вздымались за его спиной и ни за что не могли бы удержать в воздухе такую тушу без помощи магии. В этой твари мало что осталось от угловатой, неповоротливой горгульи. С хрустом и скрипом он изогнул длинную шею, взмах – и горголич, повернув в сторону города, полетел туда. Я выждал еще, когда его стало не видно за ветвями, слез и поспешил дальше.
Здесь гарь ощущалась не так остро, как возле склада Харконгеров, но дальше от тракта она стала сильнее. Я ускорил шаг. Деревья поредели, и взгляду открылся край заболоченного луга, где стояла таверна "Горячая похлебка".
Она пылала. Одна из обращенных к роще стен была еще цела, хотя из всех ее окон било пламя, а вторая обвалилась. Рядом с грудой почерневших кирпичей лежали две мертвые лошади. Длинные постромки тянулись от них назад, под обломки, сыромятная кожа пузырилась и шипела от жара, постепенно обгорая. Стена не просто обрушилась, но опрокинулась наружу, и лошади с повозкой как раз бежали мимо.
За таверной что-то происходило, и я побежал. Свернул, пересек двор, миновав по дороге труп служанки-фанги с разорванным горлом и мертвого крестьянина. Плотный дым мешал разглядеть, что впереди. От таверны шел сильный жар. Обежав колодец, я выскочил за угол, и под ноги мне кубарем покатился волк.
Я машинально пнул его, отскочил. Волколак замер, лежа на боку, голова его была вывернута, а шея сломана. Бросившись дальше, я выскочил на земляную площадку позади таверны. Здесь, возле телеги, полной мертвых тел, стоял залитый кровью Маунти. Я появился в тот момент, когда тролль, схватив за головы двух волколаков, поднял их в воздух. Они извивались, верещали, сучили лапами. С сиплым выдохом он свел вместе руки, столкнув зверей головами, от этого движения дым взвихрился вокруг него, заключив фигуру тролля в круглую темную раму. Волки взвизгнули. Один обмяк, другой еще дергался.
На телегу позади тролля вспрыгнул большой темно-серый оборотень со светлыми пятнами на боках. Маунти поднял руки и, присев, с силой врезал волчьими телами о твердую землю.
Я предостерегающе крикнул. Пятнистый прыгнул на горб тролля, вцепившись когтями, сомкнул клыки на толстой шее.
Маунти завел назад свои могучие лапищи, схватив волколака, попытался сорвать с себя, но не сумел. Нагнувшись, сунулся головой под телегу и начал выпрямляться, прижимая башку зверя к днищу. Закряхтел и с усилием распрямил ноги, почти поставив повозку на бок. Мертвецы из нее посыпались на землю. Голова волколака расплющилась в кровавый блин, Маунтри стряхнул его с себя, сделал шаг в сторону и упал на бок, спиной ко мне, открыв взгляду глубокую рану, похожую на красную яму, под затылком. Телега, качнувшись, с тяжелым скрипом рухнула обратно, ось треснула, она просела, одно колесо откатилось и упало. Снова взвихрился дым, пепел запорошил мне глаза.
Маунти перевернулся на спину, то есть на свой горб, и уставился вверх. Я остановился над ним, тяжело дыша. Болотный тролль перевел на меня налившиеся кровью глаза, оскалился, но узнал и зашевелил толстыми губами.
– Фсех… – услышал я. – Фсех… порфал.
– Где Виона?
Он заморгал, скорчившись от боли. С глухим выдохом плюнул кровью, и фонтанчик капель взлетел над раскрытым ртом, оросил грубое полузвериное лицо.
– Виона! – повторил я. – Хозяйка таверны! Темные волосы, высокая, разговаривала со мной в зале, ты ее видел – где она?! Уехала или…
Маунти показал в ту сторону, где возле обвалившейся стены лежали две мертвые лошади, а под обломки уходили постромки.
– Она была в той повозке?
Он закрыл глаза, что-то пробормотал.
– Что?! – Я наклонился ниже.
– Хофяйка… Перефай хофяйке… Маунти всегфа…
Тролль замолчал, и глаза его быстро затянула белесая пленка.
– Маунти! – крикнул я, вцепился в мокрую от крови шерсть на груди, потряс его. – Она точно была в коляске?!
Пустые глаза неподвижно смотрели в небо.
В здании что-то обрушилось с треском и хрустом, и у "Горячей похлебки" провалилась крыша. Взлетели тяжелые клубы густого черного дыма, от руины пошел такой жар, что я закашлялся. Распрямился, прикрывая лицо рукой, шагнул к раздавленной повозке, но понял, что к ней не подойти. Груду камней и лошадиные трупы совсем скрыл дым. Жар стал еще сильнее, я отскочил, развернувшись, перепрыгнул через изгородь.
За ней лежали растерзанный дворовый пес и две мертвые работницы таверны, волколак со свернутой шеей, человек с обгоревшим лицом. Я зарычал, чувствуя, что теряю контроль над собой, ощутил боль в руках, поглядел на свои судорожно сжатые кулаки. Из пальцев вылезли волчьи когти, до крови впились в ладони. Упав на колени, я врезал кулаками по земле, запрокинул голову и громко закричал. Это был разом и рык, и вой, и человеческий крик, я хрипел, содрогаясь, до боли выгнув шею назад, уставившись в небо, где пролетали клочья дыма.