Как и раньше, бандиты и стражники разделились двумя группами, люди Гарроты стояли под стеной с нишами, а Тиры и Барлоу – напротив. Отпихнув Мозгососа, я шагнул вперед.
– Э, брат вор, что-то не так. – Гаррота через плечо глянул на меня. – Почему на той стороне нет двери?
– Может, дверь есть, но закрыта мороком, – предположил я. – Иначе какой вообще смысл в этом коридоре. Мозг?
Он подался вперед, щурясь.
– Не постигаю. Коридор обычный… Двери нет… И что-то плохо здесь. Почему? Не постигаю!
– Так что ж теперь, на одном месте торчать? – пробормотал Гаррота. – Филин, вперед, снова у стены. Проверим, есть ли там выход.
Барлоу кивнул своим людям, и они двинулись вдоль другой стены. Саир с Тирой пошли за ними, а Зак остался позади меня. Мы с Мозгососом зашагали одновременно. Мерцание светляка над его головой было почти невидимо из-за некромагического сияния, которое наполняло коридор-тупик, будто светящаяся кровавая пыль. Чем дальше, тем гуще. Хотя она не мешала дыханию, но казалось, что пыль набивается в глотку, в ноздри, в глаза и уши. Коридор заглатывал звуки, мы шли в полной тишине. Это место пугало больше, чем подвал Жабы-Рэя с его кровавой пентаграммой и мертвой девушкой под одеялом. Темные силуэты людей двигались в красной мгле. Все замерло, и в то же время коридор сокращался и раздувался, как глотка зверя, в утробу которого мы входили. Оставаясь на месте, стены смещались неуловимо для глаза, и весь он пульсировал, втягивая нас в себя… хотя, может, и не весь, а только… а только одна его часть…
И вдруг я понял, что с ним не так.
И понимание это заставило волосы зашевелиться на моей голове.
* * *
Левой стены не было. Вот почему кровавый свет висел по всему коридору, будто не имел источника. На самом деле тот находился за ней, лился сквозь нее, как сквозь стекло.
Я заставил себя идти дальше, потому что если свет проникает оттуда – то почему бы не проникать и чьему-то взгляду? Или взглядам…
– Всем внимание! – прошептал я. – Левой стены нет. Не дергайтесь, просто знайте, что на самом деле там…
– Ты о чем? – негромко спросил Гаррота.
– Левая стена – морок. Мы с Мозгом снова не заметили обман. Кто-нибудь касался ее? Приглядитесь: свет идет сквозь…
В этот момент стены не стало.
Может быть, мои слова все же были услышаны, или просто настало заранее условленное время снять иллюзию, потому что первые из нас как раз прошли середину коридора.
Стена пропала не мгновенно. Это напоминало быстро тающий в воздухе дым, в ней появились рваные прорехи, они расширялись, сливаясь в обширные дыры. Участки поддельной кладки уменьшались, распадаясь висящими в воздухе фрагментами, и между ними открывалось пространство скрытой доселе части коридора. Хотя никакой это был не коридор, теперь стало понятно, что мы в большой прямоугольной комнате. На другой ее стороне, раньше невидимой, стояли волколаки.
Около десятка похожих друг на друга крупных серых тварей охраняли высокую арочную дверь. Над ней из стены торчала каменная полка с красным светильником в виде трехглазого черепа на подставке, чье сияние и заполняло комнату кровавой световой пылью.
Какой-то миг мы с волколаками глядели друг на друга, а потом крики, рычание, стук и лязг одним могучим пинком изгнали из комнаты тишину.
К попятившемуся Мозгососу метнулся волк, я прыгнул наперерез, нож-сумрак пробороздил тело чудища сбоку, между ребер, пробороздил торс, чуть ли не разделив напополам, и оно рухнуло на пол. Мечи Зака быстро застучали у меня за спиной. Мозгосос, навалившись на клюку, загудел как сумасшедший, прикрыл глаза, лоб прорезала глубокая морщина, лицо начало багроветь. Я ощутил, как что-то идет от него, незримый мутный поток, который перемешивал, взбалтывал мозги. Сильно заломило в висках.
Первыми в бой вынужденно вступили люди из Дома Реликвий, находившиеся возле иллюзорной стены, один стражник уже валялся с разодранной грудью. Саир, успевший выстрелить из арбалета, но не успевший вытащить меч, упал под ударами когтистых лап.
Разбойники бросились на помощь. Замелькала сабля Гарроты, врубился в волчий хребет топор Вывертня. Тира и Барлоу стояли плечом к плечу, отбиваясь от здоровенного пятнистого оборотня, смахивающего на вожака стаи, который рычал и бешено метался из стороны в сторону, не позволяя ударить себя. В лихорадочном мельтешении, заполнившем темно-алую мглу коридора, я разглядел, как дубинка Филина сминает в лепешку волчью морду, как наносит удары Дикарь Хуго, сжимающий меч левой рукой. Услышал, как истошно орет, захлебываясь кровью, Саир. И вдруг картина боя резко изменилась.
Гудение Мозгососа, ставшее надсадным и напряженным, превратилось в негромкое сосредоточенное бормотание. Пятнистый вожак отпрыгнул назад, но его достал меч Барлоу. Одновременно перестал защищаться тот, с которым дрался Зак. Хэкнув, стражник присел и скрестил свои клинки, будто ножницы, на передних лапах оборотня. Были бы это человеческие ноги, Зак просто перерубил бы их, но плоть наших врагов была крепче, плотнее, и хотя по шерсти обильно потекла кровь, зверь устоял. Заворчал с раздраженным недоумением, начал отступать, пошатываясь.
– Стой! – крикнул я Заку, бросившемуся следом. Вдохнув полную грудь воздуха, заорал: – Хватит драться! Мозг подчинил их!
Стражник остановиться не успел, а может, не захотел, и его клинки раскроили волчий череп.
– Всем остановиться! – прокричал я, как мог громко.
Тут же приказ повторила Тира, и Гаррота гаркнул что-то подтверждающее. Раздался звук еще одного удара, металлический звон, хриплый рык боли, и все стихло, лишь тяжелое дыхание слышалось в коридоре.
– Дурни! – прошипел Мозгосос, раздраженно стуча клюкой по полу. – Зачем убили всех?! Мужланы, остолопы!
– Он подчинил их, – повторил я, окидывая взглядом волчьи тела на полу. – Не надо было добивать тварей, Мозг мог бы пустить их перед нами.
– Да попробуй остановись, когда в раж вошел! – Зак вытер клинки о шерсть поверженного зверя.
– Потери? – Тира шагнула к неподвижному телу Саира. Когти волколака превратили его лицо в кровавое месиво. – Какие у нас потери?
– Все наши мертвы, кроме Зака, – объявил Барлоу с похвальным равнодушием к смерти соратников по оружию. – А это кто там валяется?
– Дикарь Хуго, – ответил Гаррота хмуро, переворачивая на спину лежащего ничком бандита с разодранной грудью.
Тира обвела всех взглядом:
– Сколько нас? Я, Барлоу, Гаррота, Зак, вор, менталист и эти двое…
– Меня кличут Вывертень, а его – Филин, леди красотка! – ухмыльнулся любитель топоров и, присев над Дикарем Хуго, стал выворачивать его карманы.
– Ты что делаешь? – удивился Барлоу.
– За упокой души доброго нашего друга Дикаря выпить надобно, – пояснил Вывертень, снимая кошель с пояса мертвеца, – чтоб не скиталась вечно его душа по Падшему миру за горами. Вот как раз монеты Хуго и пропьем в кабаке, а, Филин?
Тот что-то промычал в ответ.
– Нас восемь, – продолжала Тира, поднимая с пола арбалет, выпавший из рук Саира. – И неизвестно, что ждет дальше.
– Так скоро узнаем. – Гаррота пригляделся к арочной двери. – Она без замка, как погляжу? Филин, проверь.
Он обратился к одноухому потому, что тот находился ближе всех к двери. Слишком близко, как стало ясно через миг, из-за этого я не успел вмешаться. Филин сделал шаг, протягивая руку, и горящие на высоких тумбах светильники вспыхнули.
Белый зигзаг пробил воздух, ударив в разбойника. Его силуэт очертился слепящим контуром. Светильник над дверью почти угас и тут же снова начал разгораться.
Тело Филина еще мгновение стояло неподвижно, а потом осыпалось с тихим шелестом, образовав на полу горку сухого черного пепла.
– Светлая задница Ярриса! – Зак громко стукнул челюстями.
– Филин… – растерянно протянул Гаррота. – Э… брат, что же ты так?
Уставившись на светильник, я пробормотал:
– Почему он ударил молнией? Если внутри теневик, то сам по себе он не должен…
Застучала клюка о пол, и Мозгосос, остановившись на почтительном расстоянии от двери, шепнул:
– Не теневик это!
– А что? – спросил я.
– Камень души внутри лампы.
– И кто заключен в камне?
– Так, брат вор, а ну-ка поясни! – вмешался Гаррота.
– Ты не мог не слышать про камни душ.
– Слыхал, конечно, да только все какие-то бредни. Вроде там куски мозгов спрятаны внутри.
– Не куски мозгов, а осколки сознаний. Некоторые менталисты умеют помещать их туда, хотя заключить в камень души целый разум не смог еще никто.
– Нет камня такого размера, – добавил Мозгосос.
– И это тоже. Их же выращивают, на самом деле правильно называть их кристаллами душ, но так уж сложилось, что все говорят "камни". Эта лампа – точно работа менталистов, хотя при чем тут они, непонятно. В магических лавках подобное не продается. Такая магия запрещена церковью и магистратом, ею занимаются разве что тайно. Колдуны могли купить этот камень напрямую у Дома Ментала, ну или у кого-то из их братии.
Я повернулся к Мозгососу:
– Внутри – осколок души стихийного мага? Раз он ударил молнией…
– Школа огня? – спросил Гаррота. – Хотя нет, скорее…
– Магия эфира, – заключил я. – В светильнике частичка сознания какого-то заклинателя ветра, бури и молний.
– Ага, злой очень, что его в лампу сунули, и со злости молниями шибает, – закивал Зак. – А с самим магом что? Ходит, стало быть, сейчас где-то по Гиграну человече, у которого от души кусок отколот?
Я возразил:
– Не думаю, что он мог выжить после такой, гм, операции. Кто-то этого мага убил, чтобы превратить его умения в охранный магический механизм.