- Раболепие, вырывание волос, раздирание одежд - вот свидетельства истинного горя.
- О горе! - продолжала жена дровосека, голос ее крепчал по мере того, как она обретала уверенность. - Никогда не спать мне больше под этой жалкой протекающей крышей.
- Конечно, - добавил главарь, чья улыбка стала чуть натянутой, - даже для лучших вещей есть предел.
Но супруга Али-Бабы своего собственного предела еще не достигла.
- О горе! Никогда больше мне не пытаться носить воду в дырявом ведре!
- О атаман! - перебил один из младших по чину разбойников, к явному и изрядному облегчению главаря. - Нам придется бросить часть овощей. У нас не хватит веревок и для съестного, и для женщин.
- Прекрасно, - громко ответил главарь, изо всех сил стараясь не обращать внимания на набирающие силу причитания. - Делайте, и побыстрее. Мне не терпится в путь. Нам придется… - при этой мысли он скроил гримасу, - …проделать долгий путь, прежде чем попасть во Дворец Красавиц и, конечно… - Он снова умолк, а когда заговорил опять, голос его звучал тише, и казалось, в нем слышится страх, - …в заколдованную пещеру.
- О горе! - возопила жена Али-Бабы с еще большим пылом. Даже дровосек должен был признать, что это одно из лучших причитаний в ее жизни. - Никогда не видать мне больше родного города, не зайти в кишащую вшами чайхану, не вылить вечерних помоев за забор!
Главарь запнулся.
- Этого вполне достаточно! - требовательно произнес он.
Но Али-Баба знал по собственному опыту, что теперь ее ничто не остановит.
- О горе! - пронзительно голосила жена. - Никогда больше не испытывать мне сладкого унижения от того, что я владелица одноногой курицы!
- Я сейчас как следует проучу тебя своим мечом! - пригрозил главарь, многозначительно хватаясь за рукоять ятагана.
- О горе! - отозвалась она. - Он сейчас проучит меня своим…
Атаман убрал ладонь с рукояти, чтобы удобнее было заламывать руки.
- Вот что! Бросьте ее здесь. Веревку лучше использовать для овощей. В конце концов, нам нужно будет чем-то питаться!
- О горе! - стенала жена дровосека. - Они бросают меня здесь и используют веревку для…
- Киньте ее обратно во двор и заприте за нею то, что осталось от ворот! - завопил главарь, прижимая кулаки к вискам. - Я этого больше не вынесу!
- О горе! - продолжала жена Али-Бабы. - Меня кинут обратно во двор…
Двое разбойников поспешно исполнили приказ хозяина, прежде чем женщина успела заголосить снова.
Али-Баба вздохнул с облегчением при мысли, что, по крайней мере, его жена будет спасена. Хорошо, что эти разбойники не знают женщин так, как знает их он, а то они поняли бы, что эти несносные причитания - одна из самых милых ее черт. Теперь, однако, она останется в живых, и хоть кто-то, во всяком случае, сможет тратить это огромное количество припрятанного золота. Жаль только, что он не разделит с нею это удовольствие.
Но если Али-Баба страдал молча, то Марджана - нет.
- Значит, ты считаешь себя таким сильным и могущественным, - сказала она главарю ужасной банды, - что распоряжаешься жизнью людей по своему усмотрению?
- Я распоряжаюсь не только жизнью, негодница! - царственно ответил предводитель разбойников. - Я распоряжаюсь еще и смертью!
- Да, - заметила Марджана с тонкой улыбкой, - действительно, чтобы орудовать мечом, надо быть таким философом. Но, может, ты предпочитаешь продолжить спор о сущности ворот?
Главарь бандитов лишь наградил ее долгим взглядом, хотя лицо его за это время сменило все возможные цвета, кроме нормального.
Дровосек знал, к чему может привести эта стычка. Сначала он лишился общества жены, а мгновение спустя лишится самого существования Марджаны. Али-Баба не мог больше сдерживаться и тихо застонал от отчаяния.
Но тут юная служанка повернулась к нему с изумленным и озадаченным видом.
- Хозяин? - спросила Марджана. - Право же, так это и в самом деле ты?
- Да-да, это я, дитя мое, - с улыбкой ответил Али-Баба, которого девушка пробудила от отчаяния. - Но что заставило тебя наконец узнать меня?
Она ответила так:
- Я служила вам и в плохие времена, и в очень плохие тоже. - Воистину верное описание его жизни. - Ваши стоны я узнала бы где угодно.
- У нас нет времени, чтобы вспоминать имена или прежние жизни! - воскликнул главарь, вновь собравшийся с мыслями. - Все мы - разбойники на веки вечные! Свяжите женщин вместе, чтобы мы могли вести их за лошадьми! - Сказав это, предводитель бандитов рассмеялся, наслаждаясь властью над беспомощными женщинами. - Никто не устоит перед нашей силой!
Но даже теперь служанка Али-Бабы не смолчала.
- Ваше обращение с женщинами, несомненно, свидетельствует о вашей силе! - Она дерзко улыбнулась атаману. - Если с нами вы справляетесь так же легко, как с воротами, то я готова поверить, что мы все свободны!
Всякое замечание Марджаны, казалось, приводило главаря во все большую ярость.
- Твой язык надо укоротить - и чем раньше, тем лучше! - сказал он, сумев кое-как совладать с дрожью бешенства. - И в данном случае я не уверен, что из-за этого ты станешь стоить дешевле! - Он пренебрежительно махнул Ахмеду, садясь на коня. - Привяжи ее последней, чтобы мне как можно меньше приходилось сталкиваться с ней!
Ахмед с удивительной мягкостью потянул непокорную служанку прочь от главаря. Касим, пока корзину его снова привязывали к лошади, в последний раз умолял нанести визит слепому портному, но его мольбы были столь же безрезультатными, как и все былые надежды и чаяния дровосека.
Впервые в жизни Али-Баба должен был признать, что поистине все идет совершенно, полностью из рук вон плохо.
Книга вторая
История Аладдина
Глава пятнадцатая,
в которую грозит вторгнуться совершенно другая история
Следующие несколько часов прошли для дровосека как в тумане.
Какие-то разбойники подошли к нему и подвели коня. Это он помнил. Должно быть, он как-то взобрался на этого коня, ибо оказалось, что он едет верхом в окружении людей в черных одеждах, таких же одеждах, как на нем самом. Он не слышал ничего, кроме топота конских копыт и отдельных грубых возгласов, время от времени звучавших над скачущей галопом бандой.
Где-то позади остались его родной город, женщина, на которой он был женат, и убогий домишко, в котором было теперь спрятано несметное количество золота. Он может не переживать за них, ибо никогда не увидит их снова.
Он больше беспокоился за Марджану и - да, он должен был признать это - за жену Касима. Их везли во Дворец Красавиц по приказу презренного главаря подлой банды. И хотя разбойник, бывший некогда дровосеком, понятия не имел об истинной сущности этого места, все же, учитывая моральные качества людей, поставляющих туда женщин, Али-Баба мог отчасти догадываться, что́ это такое. Касим, не будь он разрублен на шесть частей, без сомнения, немедленно почувствовал бы себя в подобном месте как дома. "А впрочем, - подумалось Али-Бабе, - возможно, по соседству с Дворцом Красавиц тоже отыщется какой-нибудь слепой портной".
Но его размышления были прерваны, поскольку кони стали замедлять бег.
- Мы добрались до места назначения? - спросил он разбойника, которого прежде звали Аладдином, скакавшего теперь справа от дровосека.
- Нет, до него еще полдня пути, - ответил Аладдин. - Должно быть, мы столкнулись с какой-то помехой.
- Прошу прощения? - переспросил Али-Баба, ибо не мог понять, что имеет в виду Аладдин.
Ахмед, едущий по левую руку от дровосека, счел нужным вывести его из этого замешательства:
- Наш хозяин, предводитель всех разбойников, - человек, не меняющий своих решений. Если он говорит, что мы едем в такое-то место, то мы будем ехать туда, невзирая ни на время, ни на расстояние, ни на трудную дорогу, пока не приедем. Из этого правила есть лишь два исключения. Одно - когда наша банда нежданно повстречает караван.
- Тут всегда надо остановиться и пограбить, - согласился Аладдин.
- Конечно, - добавил Ахмед, - едва ли есть смысл останавливать караваны теперь, учитывая размеры денежных возвратов. Наверное, это будет первый вклад в нашу Программу Рефинансирования Караванов. Но мы останавливаемся не только из-за караванов, - продолжал он. - Еще непредвиденные обстоятельства возникают, когда мы сталкиваемся с достаточно опасной ситуацией.
- Опасной настолько, что мы можем потерять слишком многих разбойников, - пояснил Аладдин прежде, чем Али-Баба успел спросить. - О, как ты уже наверняка заметил, в обычные дни мы часто теряем одного-двух разбойников. Но если в какой-то ситуации нам грозит потеря около дюжины членов банды, то даже наш атаман понимает, что заменить их удастся не сразу.
- Хотя не так уж и много времени на это нужно, - возразил Ахмед. - Требования к вступающим на самом деле самые элементарные. - Он наклонился в седле и похлопал по крышке корзины, едущей на соседней лошади вместе со всеми. - И те все время снижаются.
- Вы бы так не относились ко мне, - не без раздражения отозвался Касим, - будь у меня возможность быть сшитым воедино!
- Но все же, - признал Ахмед, - чем больше времени тратится на вербовку новобранцев, тем меньше его остается на золото.
- Есть сила, которая руководит всеми нашими поступками, - добавил Аладдин, и по крайней мере в этом оба бывалых разбойника оказались согласны. - Или, как в этом случае, удерживает нас от них.
Разбойник, которого прежде звали Гарун, заставил своего коня поравняться с остальными.
- Я не вижу никакого каравана, - только и сказал он.
Из головы колонны донеслись крики:
- Песчаная буря! Слезайте с коней! Прячьтесь! Идет песчаная буря!