Уильям Манделла - солдат тысячелетней звездной войны, которую человечество вело с обитателями созвездия Тельца. Он прошел ее от начала до конца и выжил. Но как же долог был путь к победе и как велика ее цена…
Содержание:
Часть первая - Книга бытия 1
Часть вторая - Книга перемен 12
Часть третья - Книга исхода 22
Часть четвертая - Книга мертвых 27
Часть пятая - Книга апокрифов 39
Часть шестая - Книга откровения 44
Примечания 47
Джо Холдеман
Бесконечная свобода
И снова, через двадцать пять лет, посвящаю Гей.
Часть первая
Книга бытия
Глава 1
Зима очень долго приходит на эту позабытую богом планету и остается тоже слишком надолго. Я смотрел, как внезапный порыв ветра гнал поперек серого озера полосу холодной пены, и уже не впервые в этот день думал о Земле. О двух теплых зимах в Сан-Диего, где я бил мальчишкой. Даже о гнилой зиме в Небраске. Они были, по крайней мере, короткими.
Возможно, мы слишком поторопились сказать "нет", когда великодушные зомби после войны предложили нам поселиться на Земле вместе с ними. А обосновавшись здесь, мы не смогли избавиться от них на самом деле.
От оконного стекла тянуло холодом. За моей спиной откашлялась Мэригей.
- Что это? - поинтересовалась она.
- Похоже, идет шторм. Я должен проверить переметы.
- Дети будут дома через час.
- Лучше я сделаю это сейчас, посуху, а то всем нам придется торчать под дождем, - ответил я. - Или же под снегом.
- Может быть, и под снегом… - Она задумалась и все же не стала предлагать свою помощь. За двадцать лет она научилась безошибочно угадывать, когда я хотел побыть в одиночестве. Я натянул шерстяной свитер надел кепку и оставил дождевик на вешалке.
Я вышел под влажный упругий ветер, и мне показалось, что он вовсе не предвещал приближения снегопада. Я взглянул на часы, и они сообщили о 90-процентной вероятности дождя, значит, вечером холодный фронт принесет снег с дождем, который перейдет в настоящий снег. Это делало собрание еще забавнее. Нам нужно было пройти пешком пару километров туда и обратно. В противном случае зомби могли бы заглянуть в записи о перевозках и увидеть, что все параноики собрались в одном доме.
У нас было восемь переметов, протянутых на десять метров от края пирса к сваям, которые я воткнул в тех местах, где вода была мне по грудь. Еще две сваи сбило штормом; я заменю их, когда придет весна. Через два года по реальному времени.
Это напоминало скорее сбор урожая, нежели рыбную ловлю. Черные рыбы настолько тупы, что готовы вцепиться во что угодно, а когда попадаются на крючок, то начинают биться и привлекают своих сородичей: "Что-то с этим парнем не так. О, смотрите, смотрите! Чья это голова на таком прекрасном блестящем крючке?!"
Выйдя на пирс, я увидел на востоке мощные не то дождевые, не то снеговые облака и поэтому постарался действовать быстрее. К каждому перемету было прикреплено по дюжине поводков с крючками, которые держались на метровой глубине благодаря привязанным небольшим пластмассовым поплавкам. Сейчас примерно половина поплавков ушла под воду, а значит, на крючках сидело с полсотни рыб. Я кое-что прикинул в уме и понял, что, наверно, как раз успею снять с крючка последнюю, когда Билл вернется из школы. Но шторм, определенно, приближался.
Я взял рабочие перчатки и передник с крюка, надел их и накинул первый линь на шкив, находившийся на уровне лица. Открыл встроенный морозильник - в стазис-поле, напоминавшем на вид лужицу ртути, отразилось мрачное небо - и подтащил к себе первую рыбину. Снял ее с крюка, косарем отрубил голову и хвост, бросил рыбу в морозильник, а голову наживил на крюк. Затем взялся за следующего клиента.
Три рыбы оказались бесполезными мутантами; такие попадались нам уже более года. Шкура у них испещрена розовыми полосками, а вкусом они похожи на серную кислоту. Черная рыба на них не клюет, а я не могу использовать их даже в качестве удобрения: с тем же успехом можно посыпать почву солью.
Всего какой-нибудь час в день - полчаса, если помогали дети - и мы добывали примерно треть всей рыбы, которую потребляла деревня. Сам я мало ее ел. А взамен мы получали зерно, бобы и спаржу, когда подходил их сезон.
Билл вышел из автобуса, как раз когда я возился с последним переметом. Я махнул рукой, чтобы он шел в дом: не было никакой необходимости обоим пачкаться рыбьими потрохами и кровью. А затем над противоположным берегом озера сверкнула молния, и я отпустил снасть обратно в воду. Повесил на место перчатки и передник и на секунду выключил стазис-поле, чтобы проверить радиус сферы.
И тут ударил ливень. Я постоял с минуту на крыльце, глядя, как полоса дождя, гонимого порывом шквала, шипя несется по поверхности озера.
Внутри было тепло: Мэригей разожгла небольшой огонь в кухонном камине. Возле него уже сидел Билл со стаканом вина. Это все еще было внове для него.
- Ну, как дела?
На первых порах после возвращения из школы его акцент всегда казался странным. Там он не говорил по-английски, как и, по моим подозрениям, с большей частью своих друзей.
- На шестьдесят процентов, - ответил я, моя руки и лицо над раковиной. - Если дела пойдут хоть чуточку успешнее, то нам придется самим есть этих проклятых тварей.
- Думаю, что отварю несколько штук на обед, - невозмутимо сказала Мэригей. (Такое приготовление придавало им аромат и вкус ваты.)
- Тогда уж доходи до конца, - сказал Билл. - Давай будем есть их сырыми. - Он относился к рыбам даже хуже, чем я. И, когда ему доводилось отрубать им головы, это было для него чуть ли не самым приятным событием дня.
Я прошел в другой конец комнаты, где стояли три бочонка, нацедил стакан сухого красного вина, сел рядом с Биллом на скамье у камина и потыкал в огонь палкой; этот жест был, вероятно, старше, чем эта молодая планета.
- У вас сегодня должно было быть искусство зомби?
- История искусства Человека, - поправил он. - Она из Центруса. Не видели ее целый год. Мы не рисовали, ну, и не занимались ничем таким… Просто смотрели картины и статуи.
- С Земли?
- В основном.
- Тельцианское искусство очень причудливо. - Это была весьма милосердная оценка. Оно было скорее уродливым и невразумительным.
- Она сказала, что мы должны вникать в него постепенно. Мы смотрели кое-что из архитектуры.
Кое-что об их архитектуре мне было известно. Несколько столетий назад я разрушал ее целыми акрами. А иногда мне казалось, что это было вчера.
- Я помню, как первый раз оказался в одном из их бараков, - сказал я. - Сплошные маленькие индивидуальные ячейки. Вроде улья.
Он издал какой-то неопределенный звук, который я счел за предупреждение.
- А где твоя сестра? - Она была уже старшеклассницей, но ездила в том же автобусе. - Я плохо помню ее расписание.
- Она в библиотеке, - сообщила Мэригей, - и позвонит, если будет опаздывать. Я взглянул на часы.
- Мы не можем слишком тянуть с обедом. - Собрание было назначено на полдевятого.
- Я знаю. - Она перешагнула через скамью, села между нами и вручала мне тарелку с хлебными соломками - Это от Снелла, он проходил мимо сегодня утром.
Соломки были солеными и твердыми и приятно хрустели на зубах.
- Не забыть поблагодарить его вечером.
- Стариковская вечеринка? - полюбопытствовал Билл.
- Шестодень, - сказал я. - Мы пойдем пешком, так что, если хочешь, возьми флотер.
- Только не пейте слишком много, - предупредил он и приподнял свой стакан. - А мне хватит. У нас волейбол в спортзале.
- Выиграй разок за Чистяка .
- За кого?
- Так частенько говорила моя мать. Я не знаю, кто такой чистяк.
- Вероятно, профессия, - предположил Билл. - Моряк, скорняк, чистяк. - Он старался показать, будто его интересует сама по себе игра. Они играли голышом, в смешанных командах, и было это не столько спортом, сколько сексуальным ритуалом.
По окну забарабанили крупные капли дождя, смешанные со снежными хлопьями, подхваченные внезапным порывом ветра.
- Не думаю, что вам понравится такая прогулка, - заметил Билл. - Вы могли бы завезти меня в спортзал.
- Нет, - возразила Мэригей. Маршрут передвижения флотера не регистрировался, отмечалось лишь место стоянки: вероятно, для того, чтобы обеспечить связь. - Лучше ты завези нас к Чарли и Диане. Они не обидятся, если мы придем слишком рано.
- Премного благодарен. Мне удастся влупить. - Он имел в виду вовсе не волейбол. Когда он использовал наш древний жаргон, я никогда не мог угадать, что это было: выражение привязанности к родителям или насмешка над ними. Полагаю, что, когда мне был двадцать один год, я мог в разговорах с родителями пользоваться их языком и для того, и для другого.
Неподалеку остановился автобус. Я услышал, как Сара пробежала под дождем по дощатому настилу. Парадная дверь открылась, сразу же захлопнулась, и шаги простучали по лестнице на второй этаж: Сара кинулась переодеваться.
- Обед через десять минут, - крикнула ей Мэригей. В ответ раздался раздраженный возглас.
- Завтра у нее начнутся месячные, - пояснил Билл.