- Например, приехали вы на Землю, поговорить надо. Но вы нашего языка не знаете, мы - вашего. Учу, учу, учу, сотню слов запомнил за все время. А в Темпограде…
И осекся. Увидел, что тоитам не до лекции. Вцепившись когтями в кресло, с ужасом глядели они на проваливающиеся дома, башни, деревья, дороги. Обыкновенный полет был для них волшебством.
- Какие духи несут нас? - спросил Клактл, опомнившись.
Лев мысленно собрал в голове школьные познания - ядерный подогрев воздуха, горячие газы вырываются из сопел, реактивная сила разгоняет глайсер, на наклонных плоскостях параллелограмм сил, горизонтальная составляющая тянет вперед, вертикальная - поднимает… Как изложить все это тоитам?
- Крошечные невидимые духи горячего воздуха, - сказал он.
Прозвучало мистически. Но ведь тоиты и об атомах не знали.
- А это что? - спросил скотовод, указывая за окошко.
К счастью, Лев хорошо знал все междуречье Волги и Оки, которое в XXI веке коротко называлось Москвой.
- Гора, - сказал он. - Пустая, надутая изнутри. Построена для лыжников. Самая большая в мире искусственная вершина.
- А это?
- Радиообсерватория.
Что такое обсерватория? Башня, откуда смотрят на звезды. Но как объяснить, что такое радио?
- Море. Тоже сделанное. Каналы, которые наливают его.
- Институт генной инженерии. (Допустим, инженеры - это строители. А гены?)
- Комбинат выращивания мяса.
Мясо тоитам известно. Комбинат, скажем, мастерская. Но как выращивают мясо? В кубах с генной закваской. Опять гены. Пропустим для простоты.
Так на каждом километре.
Где-то возле Коломны вуалевая поволока окутала крылья, земля утонула в тумане, а потом под брюхом глайсера возник ослепительно белый пышный мир, весь состоящий из туго надутых наволочек.
- Что это? - спросил Клактл с трепетом.
- Облака.
- А это?
- Небо.
- Почему ночь?
На самом деле небо было ярко-синее, Лев назвал бы его южным. Но на Тое с его густой атмосферой дневной небосвод белесый, синева проступает только в сумерки.
Все было непривычным, все было непонятным для тоитов на Земле. Им бы годик-другой привыкать к новой планете, но не было времени для акклиматизации. Пришлось ошарашить: МЗТ - Земля - Москва - Академия - теперь еще Темпоград. Где тут понять, где воспринимать слова? И не нужны объяснения. Увидят своими глазами.
Жрец-астроном, полураскрыв рот, переводил глаза с синего неба на белые наволочки, с наволочек - на синеву. Практичный кочевник ориентировался быстрее. Облака его волновали мало, он предпочитал существенное, рядом лежащее.
- Хорошая кожа, - сказал он, поглаживая замшевые подлокотники.
- Я скажу, чтобы вам дали такой кожи, - обещал Лев.
- На целый шатер?
- На шатер.
- Хорошее кресло, - продолжал вождь пастухов. Даже зажмурился и почмокал губами, представляя, какое впечатление он произведет на вождей других племен, принимая их в этом кресле в замшевом шатре.
- Вам подарят такое кресло.
- Хорошая крылатая кибитка. - Раскинутыми руками тоит изобразил треугольные плоскости глайсера.
- Я скажу… я спрошу, - поправился Лев. Он подумал, что глайсер, пожалуй, тоиту не подарят. Это уже оружие. Как бы не приспособили его для набегов за женами и рабами.
Толстяк между тем уже заглядывал в окошко, высматривая, что бы еще попросить. Но прежде чем он успел похвалить тучи, горы или озера, глайсер снова вошел в молочную мглу, а вынырнув, оказался над широкой ярко-желтой буквой Т.
- Ну вот и наш Т-град, - указал Лев.
Внизу виднелось мелкое озеро с просвечивающим дном, россыпь коттеджей на берегу и эта самая буква Т, крыша единственного здания Темпограда. Почему Т? Возможно, это была прихоть архитекторов. С тех пор как пассажирский транспорт почти целиком ушел в воздух, градостроители все больше внимания обращали на цвет крыш, их форму, узоры, возникающие в плане. Неудивительно, что буква Т была выбрана и для Т-града.
- Идем на посадку, - объявил автомат. - Просьба к пассажирам пристегнуться ремнями к креслам.
Другие глайсеры уже планировали на желтое Т, покачивая крыльями. Казалось, осенние листья падают поодиночке.
Вес таял, как в скоростном лифте. На секунду Лев почувствовал головокружение, но не успел даже осмыслить его. Кровь тут же прилила к голове, пол прилип к ногам.
Началась обычная суета прибытия: "Отстегните ремни, пройдите по трапу на крышу, в кабину лифта. Переводчики, помогите нашим гостям…"
Лифт, вестибюль, конвейер… Журчащая лента повлекла людей и тоитов по длиннющему коридору со стенами, выложенными глянцевитой черной и голубой плиткой в шашечку. Когда конвейер разогнался, черные плитки слились в узоры, картинки, буквы; буквы сложились в слова: "Не волнуйтесь, в Темпограде успеют", и: "Милости просим на орбиту быстрого времени". И старая поговорка была тут: "Хуже нет - ждать и догонять". И исправленная поговорка: "Обещанного три дня ждут". И снова: "Доброго времени вам, плодотворного времени!"
Но вот лента ушла в подполье; люди и тоиты оказались в обширном зале, застеленном бесшумным пластиком, и с глухой стеной, задернутой матовой пленкой. Приземистый дежурный с головой, ушедшей в плечи (Лев подумал, что он похож на тоита), нажал клавишу, пленка просветилась, и за ней открылся город… скорее - макет города, озаренный странным пронзительно фиолетовым светом.
Город (или макет) занимал обширный зал - метров двадцать в поперечнике. Все было странновато в макете: причудливая форма зданий - нагромождение кубов, шаров, пирамид, цилиндров, грибов, воронок. Странны были пропорции: при двадцатиметровой ширине город возвышался на добрых десять метров - многослойные кварталы, многоярусные улицы. С яруса на ярус по всем направлениям вились наклонные дороги, как будто все сооружение увязали канатами для перевозки. На верхних ярусах торчали консоли с садами, а на самом верхнем был парк. Центральная аллея его вела к самому крупному зданию (или монументу) - в форме старинных настольных часов со стрелками на розоватом циферблате. Часы показывали 17 часов 47 минут. Лев сверил со своими наручными. Время совпадало.
Макет удивлял обилием и тонкой проработкой деталей. Десятки садов, и в каждом беседки, киоски, фонари, аллеи со скамейками, тысячи деревьев на тонкой, спичечной ножке. Мосты и мостики с перилами, дороги с развязками и светофорами, стоянки для автомашин и игрушечные машинки на стоянках. Каждое здание оформлено по-своему, за окнами вспыхивают и гаснут сиреневые искорки. Игра их создавала впечатление жизни, хотя никакой жизни не было заметно. Автомобильчики на пандусах стояли неподвижно, лодки не плавали по пруду, никто не прогуливался по аллеям. И все же хотелось смотреть и смотреть на макет, выискивая все новые детали, любоваться плавными линиями дорог, удивляясь мастерству и трудолюбию создателей этого города размером с одну комнату.
- Какая красивая игрушка! - поспешно похвалил скотовод и заранее почмокал губами, представляя себе, как он поставит этот городок в особом шатре, прикажет понаделать костяных солдатиков и будет играть в штурм вместе со своими воинами.
- Да это же не игрушка. Это и есть Темпоград.
Между тем прибыли пассажиры и большого глайсера. К прозрачной стенке-витрине подошли Юстус, Ван Тромп, величественный Мамадугу и еще двое из числа решающих.
Дежурный, похожий на тоита, поспешно подскочил к Ван Тромпу.
- Все подготовлено. Пожалуйста, к микрофону. Т-град готов к приему в любую секунду.
Ван Тромп, уже зараженный всеобщей торопливостью, ускорив шаг, подошел к микрофону, на ходу вынимая из кармана заготовленный текст.
- Внимание, Темпоград. Академия Времени запрашивает ваши рекомендации по проблеме планеты Той, спутника двойного солнца Лямбда. Один из компонентов этой пары - нестационарная звезда, из класса новых. Вспышка ее ожидается 18 июля по приведенному времени. На планете имеется разумная жизнь, находящаяся, если сравнивать с земной историей, примерно на уровне третьего тысячелетия до нашей эры… Всего около двадцати миллионов жителей; половина их, охотники и скотоводы, еще не вышли из первобытно-общинного строя, половина - земледельцы, вступившие в раннее рабовладение…
Короче, Ван Тромп излагал все сказанное утром на заседании, и нам нет необходимости повторять предыдущую главу.
Запрос был составлен лаконично. Ван Тромп читал неторопливо, размеренно, но уложился в пять минут.
Затем последовало смешное пискливое чириканье: запись передавалась в ускоренном темпе. После паузы последовало еще одно чириканье, секунды на три, совсем коротенькое. "Ответ получен!" - воскликнул дежурный и, подскочив, перевел рычажок магнитофона.
- 17 часов 58 минут 19 секунд, - объявил рупор. - Темпоград принял заказ - дать рекомендации по проблеме планеты Той. Мы понимаем срочность и сложность задания, получив материалы, приступим к обсуждению немедленно. Но для ускорения дела предлагаем прислать к нам специалиста-астронома, если возможно, профессора Юстуса и кого-либо из тоитов. Иначе неизбежны бессмысленные потери времени на уточнения и запросы, которые могут возникнуть в процессе работы.
Ван Тромп, разводя руками, обратился к Юстусу:
- Я предвидел, что дело пойдет к тому. Но с вашим здоровьем…
- Если надо, значит, надо, - сказал Юстус. - Рискну.
- Рисковать не стоит категорически, - возразил Ван Тромп благоразумно. - Нам дорога ваша жизнь.
Юстус отмахнулся:
- Знаю, знаю. С детства помню, что нет ничего дороже жизни человеческой. Есть на самом деле. Две жизни дороже одной. А тут речь идет о двадцати миллионах. Вы на меня не тратьте время. Постарайтесь лучше уговорить тоитов.