Кафе "У тетушки Би", 22.00.
Кафе и в самом деле было замечательным: хотя бы потому, что за дальним столиком я обнаружил не только свою тетушку, но и Эд, жизнерадостно поглощающую нечто украшенное шапкой взбитых сливок. Заметив меня, девчонка оторвалась от своего занятия и укоризненно заметила:
- Почему ты не говорил, что у тебя такая классная тетя?
- Прости, не успел. Времени совсем не было.
- Посиди тут, дорогая моя, а я пока поговорю с мальчиками. Хорошо? Если хочешь, закажи себе еще порцию.
- Умгум, - согласилась Эд, снова ныряя в пушистые облака.
Барбара поманила нас пальцем к окну - за границу слышимости со стороны ребенка и прочих посетителей кафе.
- Надеюсь, ты уже успокоился? - Вопрос предназначался, естественно, мне.
- Я и не волновался.
- Это-то и страшно, - съязвила тетя. - Когда ты такой… спокойный, у всех остальных появляется внушительный повод для волнений.
- Когда нас пустят в расход? - Не собираюсь откладывать дела в долгий ящик.
Барбара щурится:
- Не сейчас, уж точно.
- Срок уже установлен?
- Нет.
- По причине?
- Очень простой: вы пока нужнее живыми, нежели в другом… агрегатном состоянии.
- Нужнее для чего? - встревает в наш диалог Амано.
- Верхушку айсберга вы уже видели, но есть ведь и подводная часть, верно? Заказчик похищения и покушения до сих пор не установлен. А раз уж впутались в это дело по уши, вам и карты в руки!
- Карты, говоришь? Колода-то крапленая, и вовсе не нами. Да и не тобой, похоже, - усмехнулся я.
- Не мной, - кивнула Барбара. - И не могу сказать кем.
- Не надо. Я догадываюсь.
- В самом деле?
- И ты права: мы здорово увязли во всем этом дерьме. Но первый шаг был сделан не нами! Какой м… умница решил воспользоваться моим именем двенадцать лет назад?
Тетушка не ответила, но смешинка, промелькнувшая в серо-синих глазах, была красноречивее слов. Ну папуля, ты многое должен мне объяснить! Но не это главное:
- Что будет с девочкой?
- Это может решить только один человек. И ты его прекрасно знаешь.
Ах, вот как! Снова все валится мне на плечи.
- Я подумаю.
- Но недолго, - предупредила Барбара. - У тебя есть время только до завтрашнего утра.
- А что должно произойти завтра?
- Наш официальный ответ имперской делегации по поводу судьбы клона принцессы.
- Какие есть варианты?
- Думаю, ты знаешь какие.
Повисло молчание. Не напряженное, а какое-то… тягостное, что ли.
- Ладно, я пойду к ребенку, - решила тетушка. - А вы обсудите, что делать.
Когда Барбара вернулась за столик - к вящему удовольствию Эд, Амано вопросительно на меня посмотрел:
- Как поступишь?
- Не знаю.
- Ты сомневаешься? - Во взгляде напарника появилось нечто до боли похожее на разочарование.
- А ты бы не сомневался?
- Дети - это же… прекрасно!
- В особенности чужие.
- Она милая девочка, - возразил Амано.
- Вижу.
- Она считает тебя своим отцом.
- Угу.
- Вы подружитесь и…
- И - что? Будем жить безмятежно до того самого момента, когда она все узнает? Да и безмятежно ли…
- Ну, это произойдет не скоро! И ты думаешь, мало на свете приемных детей, которые рано или поздно узнают правду о родителях? Считаешь, что на этом их жизнь и любовь к "папе" и "маме" заканчивается? Да ты, никак, сериалами увлекаешься? В сознательном возрасте не такая уж это и травма. Наоборот - уважать будет и любить еще сильнее.
- А ты уверен, что именно "любить и уважать"? Что ее отношение ко мне будет именно таковым, когда она поймет, что я оставил ее из жалости?
- Из жалости? - Голубые глаза сузились. - Только поэтому?
- Ну не из большой же любви! - фыркнул я. - Просто, если я скажу "нет", девочку… поместят туда, где у нее не будет детства. Или вообще ничего не будет. И одним несчастным существом в мире станет больше.
- Ах, какие мы благодетели, оказывается! - сморщился Амано, - Жертвуем собой ради счастья своего ближнего! А грань между любовью и жалостью ты вообще видел?
Я отвернулся к окну. Видел, не видел… Именно, что жертвую. Ему не понять всей трагедии происходящего. Девчонку повесили мне на шею только потому, что ее нужно было куда-то пристроить. Каким боком подвернулся я - неважно, но, похоже, был в тот момент самым подходящим кандидатом на роль "отца". Неприметный. Нелепый. Рассеянный. В общем, человек, которому без его ведома можно приписать многое, и, что самое забавное, окружающие поверят любой глупости, с ним связанной. Поверят сразу и охотно. А мне… Только ребенка не хватало! Я не хочу взваливать на себя заботу о ком-то, потому что знаю яснее ясного: как только соглашусь, уже не смогу изменить решение. И буду прикладывать все усилия, чтобы… Мне хорошо известно, каково это, не иметь детства. А девочке светит то же самое, но в еще более жестком варианте. Она и сейчас-то не выглядит особенно счастливой, но хотя бы начала привыкать к мысли, что у нее все-таки есть родители. Родитель. Стоит отказаться - и хрупкий мир детской души разобьется. Вдребезги. Как когда-то разбился мой мир.
Да, она ничего для меня не значит. Но ведь ей-то этого не объяснишь! И другим тоже. Посмотреть на того же Амано: вон как недовольно скривился. Осуждает мою нерешительность. А сам как бы поступил на моем месте? И представить не может, потому что место у него всегда было и будет другое. Свое. На своем этаже. А мой этаж - полуподвальный.
Я подошел к столику и сказал Эд.
- Пошли домой.
Эпизод 26
БЛИЖЕ СЕБЯ САМОГО
Амано Сэна.
Кафе "У тетушки Би", 18 февраля 2104 г., 23.00.
Наверно, "разочарование" - самое подходящее слово для описания моего состояния. Разочарование чем? Да всем, абсолютно всем. Своей дурацкой попыткой вызволить напарника из лап неизвестно каких бед, оказавшейся такой ненужной. Напрасным привлечением Доусона и Паркера. Зачем все эти метания и переживания, если ситуация разрешилась совершенно без нашего участия? Знай себе лежи на бочку да брюшко почесывай! Прилетел бы я к Мо на пять минут раньше или на десять позже, скоординировал бы свои действия с товарищами по службе или нет - все едино. Да и сведения об Империи можно было не выцеживать из Сети да архивов - раз нам и так все рассказали. Правда, все ли?
Если утрировать, представьте себе, что вы избранник судьбы, только в ваших силах поразить кровавого властелина, победить злобных пришельцев, принести в мир революцию… нужное подчеркнуть. И вот после долгих лет рыцарского поиска, когда сражения с драконами и вызволение красавиц - лишь вехи на пути к великой цели; после бессонных ночей терзаний и неустанных дней пути вы, весь такой израненный, добираетесь до пункта назначения… и оказываетесь не у дел. Все, что казалось мучительным долгом, предназначенным вам одному, - сделано за тебя, с легкостью и небрежностью, как бы походя. Годы сомнений в правильности ваших решений и боль, с которой ты делал выбор, тот самый, единственно верный, и шел, шел, согнувшись под тяжестью ноши собственной избранности, - оказались под хвостом у кота. Или кого-то похуже. Некто нажал кнопку - и наступило всеобщее счастье. Почти всеобщее.
Конечно, русская составляющая моего разума, наследие матушки, изрядно все преувеличивает. Азиатская куда мудрее и на ерунду нервы не тратит. Все утряслось, и слава ками! Хлопать бы в ладоши от радости, а что-то не хлопается. Впору с веером танцевать! Вся ситуация исполнена непонятной фальшью. При этом, которая из стен фальшивая, не могу понять. То, что Барбара по жизни обыгрывает нас на нашем поле, так это не удивляет: слишком высокая лига, куда уж нам, дворовым вратарям. Но что-то сегодня она была в особенном ударе! Убивающем наповал, можно сказать. А это уже, господа, неспортивно. Это даже не футбол, это уже шахматы какие-то: королева и две пешки, одна из которых - ее собственный племянник. А еще не забыть короля-адмирала, так сказать, хахаля моей сестрицы. Интересно, кто в этой партии Эд? Точнее, что?
Еще один привычный элемент, с которым, тем не менее, все не так просто, это сам Морган. Нет, лично его позиция применительно к данным обстоятельствам, отношение к навязанному отцовству и обида, а также чувство безысходности, которые я уловил в прощальном взгляде моего друга, когда они с Адвентой засобирались домой, - все это мне понятно. Людям, настолько близким, не сопереживать невозможно. Настораживают сами окружающие его обстоятельства.
Да опять-таки бывают ситуации, когда выбор перед нами просто не ставится за отсутствием оного. Или он есть, но напоминает собой риторический вопрос, на который можно дать лишь один ответ, удовлетворяющий собеседника. А когда в качестве последнего выступает твоя же судьба, лучше ее не раздражать своим упрямством. В жизни же моего напарника таких ситуаций, искусно им манипулирующих, - особенно много. Казалось бы, чему тогда удивляться, обычное явление. А настороженность не уступает, грызет себе тихонько в уголочке мою душу, подтачивает… Скрип-скрип, хрусть-хрусть. Что-то не то, что-то не так…
Вот уже полчаса, как все разъехались. Сначала Кейн с девочкой. И я знаю, какое решение он завтра примет. Впрочем, как и сам Мо, и его тетушка, которую я лично проводил к такси, попутно полюбовавшись на довольное выражение ее холеного лица. Все-таки я был о ней лучшего мнения.