И снова принялся придвигаться к Дрыге, стараясь не упускать из виду крепко зажатое в кулаке кольцо. Сделав вид, что хочет обнять друга, он вдарил ему со всей мочи по руке в надежде, что заветное колечко выпадет, но надеждам его не суждено было сбыться - Дрыга в последний момент успел спрятать руку за спину. Тут уж хочешь не хочешь - а пришлось обниматься. Дальнейшие события подробно описаны Камасутрой - глава шестая, позиция "Влюбленные сумоисты".
Катаясь по траве, Дрыга и Шмыга мутузили друг друга почем зря, впрочем, особого превосходства нельзя было признать ни за одной из сторон. Однако на свою беду Дрыга подал приятелю дурной пример - принявшись душить Шмыгу, он не довел начатое до конца, а вот его недавний кореш был куда как более последователен. Давиться за копейку или удавить за нее кого-то другого - доступная диалектика…
Когда Дрыга перестал-таки дрыгаться в руках своего диалектически подкованного приятеля, тот не стал долго соображать, что к чему, - его больше интересовала нежданная добыча. Разжав потную ладошку потерпевшего, Шмыга ухватился за кольцо, сунул его себе в рот и, слегка прикусив теплый металл зубами, захихикал:
- Не… кажись, не медное!
Вдоволь налюбовавшись на кольцо, он нацепил его на указательный палец и… исчез.
Глава первая
НОВЫЕ ПРИКЛЮЧЕНИЯ НЕУЛОВИМЫХ
Туда не ходи, сюда ходи. Снег башка попадет, совсем мертвый будешь.
Работаем в Москве. Путеводитель. Кишинев. 2001 год
По закопченным стенам пещеры, приютившей под своими сводами троих туристов, гуляли отсветы пламени от небольшого костерка. Двоих карапузов, возлежавших неподалеку от импровизированного очага, развлекал своими байками их проводник - Голый, он же бывший известный рационализатор-рецидивист Шмыга. Устав слушать заунывное бормотание хмыря, Соня принялся разглядывать матерно-наскальную живопись, щедро украшавшую стены пещеры, однако вскоре запутался в хитросплетениях богатого на выдумку народного языка и пихнул в бок привычно закемарившего Федора:
- Слышь, чего Голый бает - говорю же тебе, он нас ночью придушит, как пить дать.
Только сейчас Федор наконец-то сообразил, чем был навеян его живописный сон о гомосексуалистах-душителях, а Шмыга тем временем продолжал травить свою историю, благо недостатка в нахлынувших на него воспоминаниях о здешних местах, когда-то бывших ему родными, не было:
- Тут и началось. Кто же знал, что за час до этого станция накрылась, - видимо, проникнувшись собственными воспоминаниями, он зашелся в приступе кашля: - Абыр, абыр, абырвалг. Конечно, в Припяти уже давно купаться нельзя было, но тут другой коленкор! Дрыга тогда получил тройную дозу - говорят, от того и помер, а я пять лет в горах скрывался. Оказывается, Карпаты - это не только мопед!!!
Кажется, этой мысли Сеня до конца не поверил, впрочем, Шмыга не обращал внимания на реакцию карапузов:
- Короче, жрал что ни попадя, хорошо хоть пару раз туристы попадались - я им за тушенку ночным светильником подрабатывал. А вы до сих пор думаете, что у меня шерсть на башке из-за кольца вылезла? Да оно только на неокрепший подростковый мозг действует. У кого… он есть.
Сеня наклонился к клюющему носом приятелю:
- Федор Михалыч, а ты понял юмор? Вот до меня не дошло.
Федор прокомментировал, не открывая глаз:
- Сеня… Это национальный юмор. Вот мы, например… шутим про сало, а они обижаются.
Он перевернулся на другой бок и принялся привычно теребить в руках болтающееся на цепочке кольцо.
В этот момент на горизонте, где едва-едва теплилась полоска света, что-то громыхнуло, окрасив небо кроваво-красными всполохами, земля под ногами задрожала, а с потолка пещеры им на головы посыпались снулые летучие мыши и обгорелые спички, измазанные с тыльной стороны чем-то липким.
Шмыга рухнул оземь, закрывая голову руками:
- Лягай! Лягай! Вспышка справа!
Сеня, как всегда, не заставил сомневаться в собственной излишней любопытности, вопрошая уже из горизонтального положения:
- А чего это там так красиво жахнуло? Шмыга, в свою очередь, проявил привычную уже осведомленность о здешних порядках:
- Похоже, они еще один энергоблок загубили!
Сеня на все невзгоды в этой жизни реагировал исключительным образом - принимался жрать все, что не прибито к полу и не бьет морду. Для себя он всегда мотивировал это тем, что помирать голодным не к добру. Поэтому и на этот раз он, не теряя присутствия духа, ползком двинулся к своему вещмешку-самобранке и принялся копаться в его содержимом, как бы невзначай, поинтересовавшись мнением Федора:
- Так. Есть будешь?
Тот вяло кивнул головой в ответ, и Сеня протянул ему перевязанный бечевкой брикет, завернутый в вощеную бумагу.
Федор покрутил непонятную фиговину в руках, постучал о камень и, поморщившись, спросил:
- А че это?
Сеня поглядел на него удивленными глазами:
- Во дает, забыл, что ли? Суп-кирпич, мелко нарубленный!
Федор на всякий случай поинтересовался, не сильно надеясь на положительный ответ:
- А кипяток есть?
Впрочем, ответ был заранее предсказуем:
- Кипятка нету. Так что не выеживайся, жуй супец всухомятку.
Федор надорвал бумагу по краю и принялся жевать суп, сильно напоминавший по вкусу и составу соленые опилки.
Сеня тоже без особого воодушевления грыз свой "гранитный камушек", не переставая рассуждать на продовольственную тему:
- Зря мы кроликов похоронили. Подумаешь, родственники! Ничего, Федор Михалыч. На обратном пути другого родственника схарчим.
Федор, чей мозг был занят тщетными попытками наладить процесс пищеварения, не сразу сообразил, о ком речь:
- Кого схарчим? Меня?
Сеня поспешил поправить своего приятеля:
- Да не. Лысого.
Завтрак их был прерван появлением Шмыги, который смотался, по его словам, на разведку (что совершенно не исключало того, что хмырь попросту носился по округе в поисках жратвы) и теперь был совершенно уверен в планах их группы на сегодняшний день. Он прямо-таки пританцовывал от нетерпения у входа в пещеру, подгоняя не слишком-то горевших желанием куда-либо переться приятелей:
- За мной, карапузы, Мордовия уже совсем близко. Но идти придется мимо Чернобыля. Там и живет тетя Соня - от радиации уринотерапия - первейшее средство.
Шмыга еле успел отскочить в сторону, и увесистый булыжник, запущенный Сеней, просвистел мимо. Хмырь оскалился и прошипел:
- А если жирный будет хамить - придется ему купаться вместо обливаний!!!
Конспиративная дача Сарумяна напоминала бассейн пионерского лагеря по осени - грязная вода, в которой крутился разнообразный мусор, да башня, одиноко торчащая из воды, поглотившей все некогда богатое хозяйство сбежавшего диктатора.
Двое развеселых карапузов - Чук и Гек - сидели на обломках бетонного забора, окружавшего надежно укрытую в лесных чащобах резиденцию спецслужб. Кажется, эти двое неплохо помародерствовали в местных подвалах - во всяком случае, наполовину опустошенный ящик коллекционного вина помогал им в поддержании хорошего настроения. Оглашая окрестности дружным гоготанием, карапузы развлекали друг друга бородатыми анекдотами и скабрезными байками. Гек даже попробовал себя в жанре афоризма:
- Приколись, баклан… что мне в голову пришло. Жить - хорошо! - Он сделал многозначительную паузу и продолжил: - А хорошо жить - еще лучше!
Чук передал ему небольшую трубочку, которую они по очереди потягивали, осеняя окрестности ароматом елки, и гоготнул:
- Точна!
Впрочем, все смешное их еще только поджидало. Почти в этот самый момент из лесу появился поисковый отряд Пендальфа, пожаловавший собственно по души карапузов-беглецов, которых уже совсем захватило елово-новогоднее настроение. Они принялись ржать, как делегация олигофренов на концерте Петросяна, хлопать себя по бокам и хвататься за животы.
Когда же эти двое наконец-то смогли просмеяться, первым слово взял Гек, который все еще всхлипывал носом и утирал рукавом крупные слезы, катившиеся по его раскрасневшемуся лицу:
- Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты! Мы тут без вас крепость взяли!
В этот момент его снова скрутил приступ безудержного смеха, а рассвирепевший Гиви принялся выговаривать трясущимся в истерике карапузам:
- Вы чего делаете? Ви щто, не знаете, что курить табак разрешается с двадцати лет? - Карапузы при этих словах попадали на спины и принялись кататься по земле. Растерявшийся Гиви совсем потерял нить рассуждений и закончил совсем не тем, о чем хотел сказать: - А крепости без нас брать вообще нельзя!
Чук похлопал себя по щекам для приведения в чувство и с напускной серьезностью в лице принялся объяснять непонятливому гному:
- Во-первых, курево продают не с двадцати, а с восемнадцати. Во-вторых, места надо знать. А в-третьих, это не табак.
Гек, до того старательно надувавший свои щеки, выпустил изо рта облачко елового дыма и скорчил гному рожицу. Гиви сжал кулаки и обратился к собравшимся:
- Вот уроды!
Пендальф на правах главного тут же резюмировал:
- Оборзели, карапузы!
И в целом оказался прав - Гек тут же подтвердил мысль старого разведчика, обратившись к нему самому:
- Будете ругаться, дяденька, я всем расскажу, как вы с Бульбой Сумкиным на его дне рождения ганджубас дули!