Он повернул диск, фокусируя прибор, а затем нажал на пусковую кнопку.
Один из людей на трапе взлетел в воздух и превратился в огромный фонтан огня и дыма. Другой упал на песок - его шлем разлетелся в куски от взорвавшегося мозга. Третий попытался убежать. Маленькая фигурка походила на мотылька с опаленными крыльями. Ему почти удалось выбраться из пламени горевшего трапа, но Вэйн втоптал его в черное облако дыма.
Из-под стальных опор взметнулись струи огня. Сибиряки, решившись на взлет, прогревали двигатели. Вэйн сменил фокусировку и провел невидимым лучом по ближнему кораблю. Ракета развалилась на две части. В воздухе повисло облако пыли и замерзавшего пара. А дюзы по-прежнему изрыгали огонь, и их некому было заглушить.
Из приемника донесся разгневанный голос полковника:
- Вы просто мерзкие убийцы… О, как я ненавижу вас, мутантов! Напоминаю, у нас находятся ваши люди. И они умрут, если вы…
- Нет, умереть придется вам, - сказал Вэйн. - Нас слишком мало, чтобы брать вашу ракету на абордаж. Так вы согласны сдаться?
- Нет! - гордо ответил Белинский.
Вэйн направил резонатор на флагманский корабль и разрезал его чуть выше средней части. И снова наступила тишина. Марсианский ветер медленно сносил в сторону черный дым - дым, в который превратились люди.
Глава 18
Струя резака с шипением угасла, но стальная дверь раскалилась докрасна, и к ней было не притронуться. Быстро обмотав руку тряпками, Колли с разбегу навалился на массивное полотно. Дверь дрогнула и открылась.
- Луис, - прошептал он.
Ему хотелось броситься вперед и прижать девушку к груди, но руки безвольно повисли. Она стояла в объятиях О'Нила и с изумлением смотрела на его почерневший от гари шлем.
Колли тяжело вздохнул и устало произнес:
- Я рад, что вы живы, ребята.
В комнату вползал густой и едкий дым, который заполнял всю уцелевшую часть корабля. Ирландец надсадно закашлялся.
- О Боже! Скорее выводите нас отсюда, - прошипел он. - Меня сейчас стошнит. Ну, парни, вы их и разделали! Что это за штука, которую вы использовали?
- Не знаю и знать не хочу, - ответил Гэммони, поднимая с пола резак.
Они быстро влезли в скафандры и вышли наружу. Луис подошла к Колли и сжала его ладонь.
- Значит, ты все-таки дошел, - сказала она. - Это просто чудо.
- Да, наверное, - ответил он. - Но теперь уже все позади. Он неуклюже переминался с ноги на ногу. Солнечный свет отражался от шлема девушки, слепил глаза, и Колли все время отводил взгляд в сторону.
- Ты живая, вот и ладно. Сейчас это самое главное. О'Нил гордо осматривал останки вражеского лагеря.
- Жаль, что вам не удалось захватить их корабли. Один дым! Пустили такое богатство на ветер. При их горючем, запасах и оборудовании мы могли бы расширить нашу базу вдвое. Впрочем, и сейчас не все потеряно. Мы перевезем их барахло в наш лагерь, а остальное пусть подождет до следующей экспедиции.
Он вдруг нахмурил брови и повернулся к ним:
- А вы знаете, что они выслали штурмовую группу?
- Да. И их отряд теперь возвращается, - ответил Колли. - Но у сибиряков нет выбора. Мы устроим им засаду на холмах, в нескольких милях отсюда. Думаю, они сдадутся в плен. Я очень надеюсь на это… Не очень приятно, знаете ли, смотреть на гибель людей. Здесь остались в живых только двое парней, которые охраняли вашу камеру. Они заперлись в соседнем помещении… И один из них все время плачет.
Мы можем взять в плен и остальных, - продолжал он. - Но я не доверяю им. Нам лучше закрыть их внутри этого непригодного корабля. Тут хватит и еды и воздуха. Мы оставим им все, кроме инструментов, оружия и оборудования. Пусть они сидят и ждут, когда прилетят другие американские корабли.
О'Нил хмыкнул, и его исхудавшее меланхолическое лицо скривилось в усмешке.
- Когда наш Союз узнает о диверсии, на марсианский проект бросят все силы. И как сказал покойный полковник, одна колония в случае необходимости может удержать всю планету. Хотя я думаю, что после этих событий Сибирское ханство потеряет былую спесь. О Господи! Хоть раз все закончилось как надо!
- Нет, - возразила Луис. - Еще ничего не закончилось. Мы только начинаем наш путь! - Ее маленькая рука в перчатке скользнула в ладонь О'Нила, и она улыбнулась ему.
- Это только начало, - повторила Луис. Ирландец выглядел до глупого счастливым. Он повернулся к Колли и спросил:
- Ты не согласишься стать свидетелем на нашей свадьбе?
- На свадьбе?
Он ничего не понимал. Известие обрушилось на него, как удар молнии.
- Понимаешь… Когда нас заперли там и нам уже не на что было надеяться… В общем, она согласилась.
- На семьдесят седьмом предложении руки и сердца, - добавила она и засмеялась.
Девушка смотрела на О'Нила с нежностью и теплотой.
- Да? Я рад за вас, - удалось прошептать Колли. Ему пришлось откашляться пару раз. - Конечно, Том. Я буду вашим свидетелем. Мы устроим для вас настоящую свадьбу. И… и… пришлем свои поздравления.
Он пробормотал извинения, отвернулся и быстро ушел. Предстояло собрать оружие и подготовиться к засаде. Работы хватало. Ее всегда хватало. Но он больше не мог оставаться здесь… рядом с любимой, которая вдруг стала чужой. Ему хотелось побыть наедине и подумать о том, как жить дальше.
Колли забрался на высокую скалу, которая гордо и одиноко возвышалась над долиной. Его окружали тишина и покой, и во все стороны простиралась бесконечная пустыня, которая притягивала взгляд своим величием и строгой красотой.
"Как переменчивы женщины, - думал он. - Неужели она меня не любила? А возможно, Луис только использовала меня, чтобы возбудить в нем ревность?"
"Ничего страшного, - успокаивал себя Колли. - Будут и другие. Так уж получилось, что Луис оказалась единственной женщиной на унылой и мрачной планете - вот мы все в нее и влюбились".
Но он знал, что это только отговорки и даже через год ему не забыть о своей первой и такой неудачной любви.
Ладно, какого черта! Год - это не так и долго, когда впереди целая вечность. И в его жизни будет Земля, просторная, прекрасная и зеленая. В его жизни будет Марс, где люди начнут создавать новую расу. Жизнь продолжается. И в каком-то смысле ему даже повезло.
Колли вздохнул и пожал плечами. Пора приниматься за работу - прямо сейчас. Он встал и пошел по склону к кораблям. А там уже трудились дети фортуны.
У подножия скалы марсианское небо казалось более темным. Он увидел даже несколько ярких звезд. Но солнце по-прежнему стояло высоко, наполняя долину сумеречным светом.
ЭПИЛОГ
Орна из Нилдо был очень обходительным хозяином, и ему хотелось, чтобы его гость увидел все местные достопримечательности. На Ганимеде их не так и много, но зрелище полуночного неба стоило любой дороги. Он помог Дэниверу надеть гибкий скафандр, а сам облачился в утепленный костюм и натянул маску. Они всплыли вверх по гравитационной шахте, выбрались из защитного поля многосегментной двери и оказались на поверхности.
Конечно, Дэнивер уже видел это на фотографиях и в видеофильмах. Но реальность заставила его замереть от восхищения. Юпитер в полной фазе выглядел огромным янтарным кругом, раскрашенным фиолетовыми и бледно-красными полосами, между которыми переливалось неисчислимое множество других, более тонких оттенков. Почти касаясь горизонта, он подсвечивал скалы и крутые откосы, придавая им вид экзотических слитков золота. Замерзшее озеро превратилось в чашу, наполненную до краев ослепительным сиянием. Свет гигантской планеты, озаряя пространство, затмевал собою звезды, и лишь несколько самых ярких из них пылали на другой половине неба подобно рассыпанным алмазам. Но какой бы абсолютной ни казалась тишина, вокруг ощущалось какое-то неуловимое томление, словно тихая песня далеких звезд находила отклик в самых заповедных уголках души.
Воздав должное величию незабываемого зрелища, Дэнивер взглянул на запястье, где рядом с часами крепился электронный термометр. Светящиеся цифры едва проступали сквозь узоры изморози, но он без труда разглядел показания шкалы.
- Сто градусов ниже нуля.
Дэнивер понимал неуместность своего замечания, но он выбрал его для контраста - в противовес всему тому, что его окружало - ибо драгоценный камень блестит лучше всего на черном фоне.
- Я думал, будет хуже.
- Мы установили под корой Ганимеда новый реактор, - ответил Орна. - Он обогревает окружающую среду настолько быстро, что люди, приезжающие к нам, не перестают удивляться изменениям. Но чтобы сделать планету пригодной для жилья, придется подождать, по крайней мере, еще одно столетие, и, когда мы завершим наше дело, я буду седым и дряхлым стариком. Жаль, что нельзя преобразить такую большую луну или малую планету за одну ночь. И все же я помню ее в дни моего детства. Тогда здесь не было даже гидросферы, и люди только начинали выпускать кислород на поверхность. - Безбрежность пространства наполняла его гордостью и восторгом. Он повернулся к гостю и удовлетворенно улыбнулся: - А я не думал, что это произведет на тебя такое впечатление. К тому же ты прилетел с самой роскошной планеты нашей системы. - Он вытянул руку к звездам. По его перчатке струился холодный темно-желтый свет. - Видишь ту зеленую звезду? Да, ту, что у самого Лео. Это твой дом.
- Мы, марсиане, питаем огромное уважение к таким проектам, как ваш, - сказал Дэнивер. - Неужели ты думаешь, что наш мир создавался по-другому?
- Но с тех пор прошло столько лет.
- И все же мы не забыли.
Они снова замолчали. Впрочем, их беседы всегда отличались немногословностью. Чуткому разуму хватало жеста, краткой фразы или восклицания, прозвучавшего в безмерном контексте ночи.