Наконец гость очистил желудок и выпрямился. Теперь монахи могли как следует разглядеть его. Это был человек, пришедший с Запада, но вместе с тем облик незнакомца был необычен. Глаза его прятались за черными очками, на голове была странная шапочка - круглая, с небольшими, загнутыми вверх полями. Столь же странен был и костюм незнакомца, похожий на черную, плотно обтягивающую тело кожу. Сплюнув, гость вытер губы и осмотрелся. Как показалось Агван-лобсану, лицо его выражало презрение.
- Ты управитель этого селения? - спросил гость, обращаясь к Агван-лобсану. Голос его был глух, неестествен.
- Я слуга великого Далай-ламы Лозон-дантзен-джамцо-нгванга, - с достоинством ответил монах. - А кто ты и как ты посмел без дозволения явиться сюда и сделать все это?! - Агван-лобсан кивком указал на лужу нечистот.
Но незнакомец не удостоил его ответом и лишь пробормотал, уже не скрывая своего презрения:
- Как же все-таки чудовищно нелеп ваш мир! Почитать богом сопливого мальчишку! - Гость глухо рассмеялся, но тут же вернул на лицо серьезную маску. - Слушай меня внимательно, монах! Тебе не обязательно знать, кто я. Достаточно того, что я твой друг. Я пришел сообщить тебе важное известие. Спустя несколько дней сюда явятся люди. Семь белых людей. Они скажут, что хотят посмотреть рукописи, хранящиеся в вашем монастыре. На самом деле они придут за копьем. Если хочешь сохранить свое сокровище, убей их.
- Но мы не делаем зла гостям, - ответил Агван-лобсан, несколько обескураженный словами незнакомца. - Мы исповедуем добро.
- Это и будет добром. Иначе, получив копье, гости натворят немало бед. Они истребят всех обитателей монастыря, а потом огненным смерчем пройдут по миру, сметая все на своем пути. Убив их, ты не только сохранишь копье, но и спасешь мир. Это большая ответственность, монах.
Агван-лобсан задумался. Великий Далай-лама, чей нераскрывшийся еще разум не улавливал суть разговора, хлопал глазами. А монах размышлял. История монастыря уже знала случаи, когда злоумышленники пытались выкрасть чудесное копье, привезенное много лет назад по велению великого Цзонкабы. Следовало быть настороже. Монахи Чэньдо вовсе не желали расставаться с наиболее драгоценной из своих реликвий. Дабы сохранить ее, можно было поступиться и принципами. В самых крайних случаях, когда речь заходила о благоденствии монастыря, его обитатели готовы были постоять за свои жизни и имущество с оружием в руках. Недаром отец Цхолсу-лобсан, отвечавший за безопасность мудрейшего и богатств, присовокупил к имеющимся в монастырских арсеналах мечам и копьям прикупленные у заезжих торговцев пару ящиков с новейшими винтовками и даже устрашающего вида оружие, способное, по уверениям торговцев, выплевывать в единое мгновение десять смертоносных кусочков металла. Нет, братья монастыря Чэньдо не собирались безропотно расставаться со своим имуществом.
Агван-лобсан улыбнулся, сохраняя вместе с тем предписанное смирение на лице.
- Я готов внять твоему предостережению, незнакомец, хотя все это странно. Но как я узнаю гостей, о которых ты говоришь?
- Это нетрудно. Их будет семеро - шесть мужчин и одна женщина. Эта женщина опаснее всех остальных. Ее вы должны убить в первую очередь.
- Учение запрещает причинять вред человеку, особенно женщине.
Гость усмехнулся.
- Если хотите сохранить копье, придется на время забыть об учении.
Мысленно монах уже согласился с незнакомцем, но решил на всякий случай оставить себе путь к отступлению.
- Но вдруг ты обманываешь меня, и эти люди вовсе не желают причинять зло приверженцам Учения?
- Ты сам убедишься в их намерениях, когда они заведут разговор о копье. И тогда тебе останется лишь принять решение. А теперь прощай.
- Постой, я провожу тебя! - воскликнул Агван-лобсан, прикидывая в уме, как бы позвать братьев и скрутить незнакомца.
Но хитрый замысел монаха был тут же разрушен гостем.
- Я не нуждаюсь в провожатых.
- Но ты не знаешь дорогу!
- И не нужно.
- Но как же ты уйдешь?
- А вот так!
С этими словами гость шагнул вперед и растворился в огненном облаке, оставив после себя запах свежего неба и полупереваренной пищи. Юный Лозон-дантзен-джамцо-нгванг вскрикнул от ужаса, но Агван-лобсан отнесся к исчезновению гостя почти спокойно. Он был готов принять чудо, хотя прежде никогда не сталкивался с ним. Грозно цыкнув на плачущего мальчугана, монах облачил его в яркие, расшитые золотом и каменьями одежды. Затем он отправил мудрейшего Лозон-дантзен-джамцо-нгванга в парадную залу, где уже ждали приверженцы Учения. Сам же Агван-лобсан решил испросить совета у Учителя. Приняв позу покоя перед полусокрытой в нише статуей Авалокитешвары, брат устремил взор прямо в широко распахнутые глаза Учителя. Камень казался слепым, но это было лишь первое, обманчивое впечатление. Камень представлялся немым, но и это было не так. Нужно было лишь обладать умением, чтобы камень обрел зрение. Нужно было иметь силу воли, чтоб разомкнуть каменные уста живым словом. Агван-лобсан обладал и должным умением, и волей.
Собрав воедино разлитую в своем теле суть, монах осторожно переместил огненный ком в сердце, а затем резким ударом воли выплеснул его наружу. Он словно видел наяву оранжевый плод, повисший в пустоте бесконечности. Плод блестел, переливался, в нем вспыхивали и тут же гасли искры, их игра завораживала, а он вращался волчком, все быстрее, все стремительнее… И вдруг плод растаял. Он влился в необозримое великое, являющееся выражением воли мира, а точнее - миров, ибо брат Агван-лобсан знал, что их много. Единственное растворилось во всеобщем, обретя дар воплощения и безграничного познания. Агван-лобсан увидел мириады просветленных, излучающих тепло и высшую истину. И среди них ярче прочих пылал тот, к кому стремился он, монах из обители Чэньдо, тот, кто открыл путь к свету для тысяч и тысяч блуждающих во тьме.
Словно весенняя птица, Агван-лобсан бросился к ослепительному маяку, одиноко сияющему средь огненных звезд. Ликуя, он закричал:
- Учитель, я нашел тебя!
Учитель мягко улыбнулся в ответ. Он был прекрасен и совершенен, как может быть прекрасна и совершенна только цветущая звезда.
- Я ждал тебя.
- Правда? - задыхаясь от восторга, воскликнул брат Агван-лобсан.
- Да. Я всегда жду тебя, любимый из учеников.
Монах почувствовал, что вот-вот захлебнется от счастья. Учитель еще никогда не выделял его среди прочих и ничем не выказывал своего особенного расположения.
- О, как я люблю тебя! Как ты прекрасен!
Учитель улыбнулся оранжевыми лепестками губ.
- Я прекраснее, чем ты думаешь. Смотри!
Лицо его стало меняться, обретая человеческие черты. Очень скоро пред Агван-лобсаном предстал лик - холодный, сильный и равнодушный. Монах увидел лицо человека с презренного Запада!
- Но разве ты не похож на нас?!
- Похож, - успокоил Учитель. - У меня тысяча ликов. Ты видишь меня таким, каким хочешь видеть. Таков твой выбор. - Учитель, улыбнулся и погладил холеный, гладкий подбородок. Монах обратил внимание на пальцы Учителя - длинные, изящные, с ухоженными ногтями. - Как я понимаю, ты пришел сюда неспроста.
- Да, - подтвердил Агван-лобсан. - Сегодня меня посетил незнакомец. Я даже не уверен, что это был человек, ибо появление его было необъяснимым, а уход - чудесен. Я даже решил, что он - один из вас.
- Что он хотел?
- Он вел речь о копье.
В желтых глазах Учителя вспыхнула искорка.
- Расскажи мне о нем поподробней.
- Я ничего не знаю о нем - кто он и откуда. Но он предупредил, что в обитель идут люди, стремящиеся завладеть копьем. Учитель, неужели легенды не врут о его силе?
- Легенды преуменьшают силу копья, - подумав, ответил Учитель. - На деле она безгранична. Но нужно уметь пробудить ее. Что еще сказал тебе тот, кого ты принял за одного из нас?
- Он дал совет убить людей, которые придут за копьем. И прежде всего девушку, которая их приведет.
- Девушку? Кто она?
- Не знаю, - ответил Агван-лобсан, со смирением размышляя о том, чем вдруг неведомая девушка привлекла внимание Учителя. - Но незнакомец сказал, что она опаснее всех. Он посоветовал мне убить их, но я сомневаюсь, вправе ли я принять такое решение. И потому я хочу спросить у тебя, Учитель.
- Ты правильно делаешь. Убийство - великий грех, брат мой.
- Я знаю, Учитель. Но незнакомец сказал, что в противном случае смерть грозит не только этим людям, но целым народам.
Губы Учителя тронула легкая усмешка.
- Он Знает, что говорит. Он - не один из нас. Он пока не разорвал бренную оболочку, именуемую человеческим телом. Душа его не достигла еще вершины счастья и не слилась с единственным и высшим. Он пришел из веков, которым предстоит быть. И он не желает обители зла. Но не желает и добра. Он вообще несведущ в том, что есть добро и что есть зло. Он ищет собственную выгоду: получить копье, чтобы оно не досталось другому. А девушка… Девушку он хочет убить просто из прихоти. Ему доставляет удовольствие сама мысль, что, убив, он тем самым докажет свое превосходство над ней. Это слабость, недостойная приверженца истинного Учения. И потому ты не должен прислушиваться к словам незнакомца. Ты поступишь иначе. Ты убьешь всех, едва лишь они проявят намерение завладеть копьем, но сохранишь жизнь девушке.
- Но она…
Губы Учителя нервно дрогнули.
- Я же сказал тебе: всех, кроме нее! Таково мое слово!
Агван-лобсан низко склонил голову.
- Я повинуюсь, Учитель.
- А теперь ступай. И пусть сердце мое возрадует принесенное тобой известие о том, что девушка жива, а копье осталось в стенах обители!