* * *
За прошедшие полгода Олднон сильно изменился. Великий Пожар и Красная Смерть окончательно истребили друг друга, и город снова ожил. Конец месяца децима подарил ему чистый, легкий снег, надежно укрывший грязь и пепел безупречно белым покрывалом. Олднон из вздорной, паршивой старухи превратился в жизнерадостную леди, румяную и цветущую. Люди возвращались, заселяли пустующие приории, снова открывали лавки и конторы. Силами городских властей заново отстраивались целые кварталы. Очередная тьма, похоже, рассеялась, уступив очередному рассвету.
Черная, лакированная трость стучит о булыжники мостовой начищенным стальным наконечником. Серебряный набалдашник ее сжимает массивная ладонь в серой замшевой перчатке. Выше перчатки можно наблюдать элегантный черно-серый плащ тонкой шерсти с литыми серебряными пуговицами. Снизу под плащом виднеются полосатые шелковые брюки - последняя республиканская мода, шик и бунтарство для чопорного Альбони - и лаковые башмаки с массивными квадратными пряжками.
Эдвард Маллистер Сол, только что покинувший контору Барнинга и Уолка, поднимает голову к небу и мечтательно улыбается. Впервые за последние полгода он ощущает внутреннее спокойствие, и, что более важно, контроль над ситуацией. Эти забытые чувства приятно согревают его изнутри.
Шесть месяцев матросской службы кажутся дурным сном. Точнее, казались бы, если бы в этом мире Сол видел сны. И если бы не просыпался каждое утро с болями в правой голени. Голени, которой у него давно уже не было.
"Из меня получился отличный пират, - улыбается он в усы. - Деревянная нога, повязка на глазу. Недостает только попугая".
Впрочем, это было явным преувеличением. Анатомически точная деревянная копия голени и стопы, снабженная хитроумными пружинными амортизаторами, отлично пряталась в брючине и ботинке и почти не натирала культю. А к повязке прилагался еще и замечательный грим, скрывавший ожоги и шрамы на лице. Нет, внешне Эдвард Сол мало походит на морского волка.
Он останавливается на перекрестке, достает из кармана небольшую серебряную коробочку. Нюхательный табак. Наконец-то удалось подходящий заменитель земному табаку. Отправив щепотку себе в нос, он осторожно вдыхает. Ноздрю приятно обжигает, на глаза наворачиваются слезы, и Сол с наслаждением чихает.
Данбрелл, мир его праху, провернул отличную аферу. Теперь, зная ее во всех подробностях и, что главное, нейтрализовав последствия, Сол мысленно преклонял голову перед этим человеком. Сейджем знал и о его связи с Рипперджеком и о юридической уязвимости фабрики, и о вражде Сола с чичестерами… И даже о связи с Алиной. В последнем Эдвард, конечно, не был уверен до конца, но подозревал, что именно по этой причине Данбрелл выторговал ее у Дулда. Пусть даже не до конца понимая, что связывало Эда и Алину.
Финалом стал возврат баронета из уютного кабинета в Адмиралтействе назад к командованию боевым кораблем. Это был единственный способ избежать мести Риппердждека - уплыть на другую сторону мира. Риск был - о переводе пришлось хлопотать заблаговременно, чтобы к моменту перехода фабрики в его собственность, Сейджем был уже далеко. План сработал хорошо, все этапы прошли на должном уровне и в срок. Ошибся Данбрелл только в одном.
Не нужно было потакать своим низменным чувствам.
Если бы чичестеры убили Сола прямо на фабрике, кто знает, как обернулись бы события? Крысиный капитан мог бы остаться в Порт Рокхарте, так и не вызвав подозрений, а может даже, не взорвав "Десницу". Рифландцы приняли бы шпагу капитана Данбрелла и его корабль, но в итоге проиграв битву, тут же обменяли бы его на кого-то из своих. Баронет вернулся бы домой с призовыми деньгами, наградами за участие в судьбоносной Фартельрагской битве, завел бы себе имение подальше от Олднона, поставил над фабрикой управляющего - того же Таута - и преспокойно прожил бы остаток своих дней на доходы с продаж серной кислоты. Но такому счастливому концу помешала воплотиться уязвленная гордость мелкопоместного дворянчика. Она не могла стерпеть нахальства безродного иностранца и требовала поставить негодяя на место. Что называется, погорел на мелочи. Даже странно, что разработав такую сложную схему, Данбрелл позволил себе так подставиться. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения.
Кэб останавливается рядом с ним. Козлы, по новой моде устроены за коляской, так что вожжи протянуты над крышей.
- Не желаете ехать, сэр? - спрашивает кэбмен. Лицо его перечеркнуто сабельным шрамом, а на запястье между перчаткой и рукавом виднеется татуировка: якорь и сабля. Не так часто встретишь военного моряка на суше.
- Мистер, - поправляет он. - Желаю.
- Прошу, садитесь. Куда едем?
Эдвард поудобнее устраивается на мягком, хоть и потертом сиденье.
- Правый берег. Хочу навестить старую знакомую.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
Глава шестнадцатая
Черные мундиры
Странное чувство. Эд задумчиво поглаживает выцветшую обивку кресла, бледно-розовые полоски на кремовом фоне, украшенные мелкими цветами. Реликт безвозвратно ушедшей моды, властвовавшей лет эдак десять назад. В гостиной стойкий запах застарелой пыли, но в сравнении с ароматами орудийной палубы, воздух здесь благоухающе свеж. Эдвард до сих пор не может привыкнуть к высоким потолкам, большим окнам и неподвижному полу. Вот и сейчас, стоит ему отвлечься, как тело начинает подавать тревожные сигналы: "Где качка?", "Где морская соль в воздухе?". Интересно, как долго он будет вычищать из своей души матросский налет?
Тихо скрипит дверь. Эд поднимает взгляд, поспешно поднимается - получается немного неуклюже, протез неприятно надавливает на ногу. Анна Лоэтли, такая же трепетная и невесомая, как и в день их знакомства, застывает в пороге, глядя на Эдварда широко распахнутыми глазами.
- Это вы… - удивленно шепчет она. - Я… в газетах писали, что вы погибли…
Сол сглатывает, стараясь избавиться от спазма в горле. Он знал, что встреча с мисс Лоэтли взволнует его, но не предполагал, что настолько.
- Как видите, я жив. И даже вполне здоров, - он улыбается, но улыбка выходит немного вымученная. Мысленный взор очень ясно рисует ему собственное лицо - без грима и повязки, уродливое до невозможности. Анна делает несколько порывистых шагов, на лице - тревога и облегчение. Она поднимает руку, намереваясь коснуться щеки Эдварда, но останавливается, отступает.
- Что случилось с вами? - спрашивает она, стараясь скрыть волнение в голосе. - Вы уезжали на родину?
Сол отрицательно качает головой.
- "Олднонский курьер" писал, что на вашу фабрику напали дулдиты с самим генералом во главе. И что вы… зарезали генерала в драке. И сами погибли из-за взрыва.
- Прошу вас, садитесь, - Сол указывает на кресло Анна, рассеянно кивнув, занимает одно из кресел. Эд с некоторым облегчением следует ее примеру. Он все еще не привык долго стоять на протезе. Потерев пальцами лоб, он прочищает горло.
- Знаете, я не думал, чтобы рассказывать вам историю моих злоключений. Она не предназначена для ушей юной леди, в ней слишком много… жестокости и ужасов. Давайте ограничимся сухим изложением фактов: я был против воли продан в матросы на военный корабль, где провел почти пять месяцев. Отличившись в Фартельрагском сражении, я сумел добиться рассмотрения моего дела и списания на берег. Путь домой занял еще месяц. Вернувшись, я обнаружил, что фабрики моей более не существует, и нет никакой возможности восстановить ее.
Анна смотрит на Сола в молчании. Он глубоко вздыхает и расправляет плечи.
- И все же, впервые за долгое время я чувствую себя свободным и счастливым. Ну, почти счастливым, если быть до конца честным. Я снова пришел к вам за помощью, мисс Лоэтли.
Анна смущается, румянец приливает к ее щекам. Она отводит взгляд, Эд видит как ее тонкие пальцы нервно перебирают кружевную салфетку, лежащую на подлокотнике.
- Я… с радостью помогу вам, мистер Сол, - наконец произносит она. Эд избегает смотреть ей в лицо. Чувство вины сдавливает грудь, мешает произнести следующую фразу. Теперь уже не вывернуться, иного пути нет. Придется сказать. Интересно, кому тяжелее: Солу признаться или Анне услышать это признание?
"С чего ты вообще взял, что эта девушка что-то чувствует к тебе?"
Молчание затягивается, становясь неловким.
- Вы еще вхожи в дом Данбреллов, мисс Лоэтли? - наконец произносит Сол. - Я должен увидеться с леди Данбрелл.
- Это как-то связано с фабрикой? - негромко спрашивает Анна. - Я слышала, что покойный сэр Данбрелл каким-то странным для меня образом стал ее новым владельцем… До того, как там начались все эти страшные события…
События? Сол почувствовал холодок в груди. Барнинг при их недавней встрече явно не все рассказал. Сказал коротко - разорилась, оборудование распродали с молотка, инженеры большей частью покинули Олднон, обосновавшись в Мербигмене, где всегда имелся спрос на таких людей. Тогда Эдварду показалось, что Альбардиш что-то недоговаривает. Слова мисс Лоэтли только укрепили это подозрение.
- Мистер Сол? - голос Анна выводит его из задумчивости.
- Прошу, простите меня, мисс Анна. Ваши слова… впрочем не важно. Мой визит не имеет отношения к фабрике. Я имею основания полагать, что в доме леди Данбрелл проживает одна дама… Или, возможно, леди Данбрелл известно ее место проживания…
- Вы говорите об Эйлин Чайльд?
Слова Анны огорошивают Сола. Требуется несколько секунд, чтобы справится с нахлынувшей волной чувств. С трудом восстановив сбившееся дыхание, он кивает:
- Да, мисс Лоэтли, о ней. Вы знакомы?
- Немного. Леди Арлина представила нас друг другу однажды. Месяц или полтора назад. Мы немного поговорили. Она показалась мне какой-то отстраненной…