Илья повёл раструбом излучателя. И опустил его. Разряд в воздухе - верная гибель машины. Не надо нам ваших трупов. Это будет уже не бой, а месть. Хотя, если хоть кто-нибудь из ребят здесь погиб…
- Послушайте, Карпов, - сказал он. - Нет ли потерь? Я - Садовник Ефремов. Все ли живы?
- Обошлось, - после паузы ответил главный оператор. - Янека, правда, ранило. Ожог. Уже отправили в медцентр.
- Хорошо. Сейчас займёмся… - Илья поискал слово и почему-то вместо "пленными" сказал: - Займёмся спящими.
В куполе бывшей фабрики что-то начало взрываться - методично, тяжело, перемешивая всё, что там ещё оставалось, в один уродливый багряный расплав.
Четверо пленных лежали на ковровом покрытии пола и мирно спали. Один из них - светловолосый, с женственными чертами лица - даже тихонько посвистывал носом.
Илья ещё раз проверил силовые коконы, которые невидимыми нитями спеленали пленных, оглянулся. В зале уже собрались все ведущие специалисты Ненаглядной. Возле сектора связи стоял Шевченко и разговаривал, по-видимому, с Землёй. Академик Янин переходил от одного пленного к другому, недоверчиво вглядывался в их безмятежные лица.
- Слава, прошу тебя, - сказал Илья.
Из Северной Пальмиры Славик вернулся хмурым и разбитым, опять пожаловался на головную боль. Однако неожиданное нападение на биофабрику поставило сразу столько вопросов и задач, что Ефремов попросил товарища взять на себя хоть самое простое - установить через Информаторий личности диверсантов.
"Есть такое слово, - пояснил он, уловив во взгляде Славика непонимание и какую-то тусклую насторожённость. - Было раньше. Давно. Пришлось вот вспомнить".
- Личности… диверсантов установлены, - смертельно усталым голосом начал Славик.
Илью пронзила острая боль: мы жалеем людей - ежечасно, ежесекундно, - а себя, а друзей… Вот и Славик. Ему плохо, очень плохо, ты же видишь. И в то же время не замечаешь беду близкого. Мол, других надо жалеть, чужих…
- Егор Матвеев, историк, специализация - древние века. Отдыхающий.
- Винченцо Валенти, оператор центра обслуживания. Шестой год работает на Ненаглядной.
- Камил Клейн, поэт. Отдыхающий.
- Жером Иенсен, врач. Отдыхающий.
Академик Янин подтолкнул Илью:
- Что значит смешанные браки и ассимиляция народов! У меня есть ассистент - Жан Хорхе Иванов-Патанджали… Представляешь?.. Что касается так называемых "диверсантов", то боюсь, что каждый из нас мог оказаться на их месте. Здесь налицо какое-то влияние на психику людей.
Шевченко, услышав слова академика, повернулся к ним:
- Это мы сейчас и проверим. Попросите разбудить одного из них. Скажем, Клейна.
Через несколько минут Клейн открыл глаза. С недоумением, а потом с тревогой он обвёл взглядом собравшихся в зале, попытался подняться, однако невидимые путы не дали ему даже пошевельнуться.
- Что всё это значит? - спросил он на интерлинге. Обращался он к Шевченко, заметив на его комбинезоне знак Совета миров.
- Извините, но мы ограничили свободу ваших действий, - сухо сказал Шевченко и сел в кресло, чтобы не возвышаться над собеседником. - Это вынужденная мера.
- Я думаю, что недоразумение сейчас выяснится. Для этого вам нужно ответить на несколько вопросов.
- Я готов, - так же сухо ответил Клейн. Его лицо, обрюзгшее и тронутое морщинами, не скрывало обиды. - Я готов на всё, лишь бы понять, что происходит.
- Где вы находились ночью, а также вечером? - спросил Шевченко.
- Спал, разумеется… - Вопрос явно удивил поэта. - Попробовал после ужина поработать, однако ничего не вышло. Наверное, расшалились нервы. Эпидемия, карантин… Потом эта ужасная волна… У меня даже голова разболелась. Поэтому я лёг рано - где-то около одиннадцати.
- Простите, Камил, но ваше сознание сейчас контролируется, - гораздо мягче и уже как бы извиняясь, сказал Шевченко. - Мы не можем в данной ситуации верить на слово.
Клейн на миг прикрыл глаза.
- Получается, что я преступник? - прошептал он. - Даже не просто преступник - опасный. Ведь если я не ошибаюсь, зондирование сознания допускается только в случае прямых враждебных действий против общества?
- Да, прямых и враждебных, - согласился представитель Совета миров. - Что вы можете добавить к своему рассказу?
- Ровным счётом ничего, - потерянно ответил поэт. - Я спал.
- Вам знакома эта вещь? - Шевченко показал Клейну тепловой патрон, так называемую "зажигалку".
- Впервые вижу.
Подошёл Егор, который работал с блоком поливита, контролирующего сознание подозреваемого.
- Он действительно… спал, - сказал Егор, снимая с Камила Клейна силовые путы. - И, как мы знаем, вёл в это время бой на фабрике биосинтеза, забрасывал её вот этими "зажигалками".
У вскочившего на ноги Камила от крайнего изумления даже приоткрылся рот.
- Но я не помню, я ничего не помню, - прошептал он. - Это какое-то безумие. Я никогда не держал в руках оружия… И потом - зачем, почему? - Его голос возвысился: - Чтобы я, Камил Клейн…
- Успокойтесь, дружище, - сказал Егор. - Все обвинения с вас сняты. Ваше сознание не участвовало в ваших действиях. Парадоксально, но факт. Вы - исполнитель чьей-то чужой воли, Камил. Как и эти спящие бедняги. Кто-то просто воспользовался вами, чтобы осуществить свои планы.
В зале замерли. Предчувствие грозной опасности было таким явным, что люди невольно глянули на дверь конференц-зала. Вдруг она вот сейчас, сию минуту откроется, и на пороге встанет или возникнет, задрожит, запульсирует, замерцает Некто или Нечто, и объяснит наконец, чем же провинились люди в этом неземном раю.
"Он тоже жаловался на головную боль", - подумал Илья и поискал глазами Славика. В зале его не оказалось.
- Срочно узнай, сколько на планете находится первопроходцев, - попросил он Помощника.
Логический блок ответил тут же, не задумываясь:
- Ни одного.
"Как так?! - чуть не вскричал Илья. - Значит… Значит на планете всего-навсего четыре универсальных инструмента. Мой, Егора, Славика и Шевченко. Инструмент Антуана, согласно инструкции, после его смерти отправили на Землю… Да Фуцзы утверждала, что видела там Славика с… штуковиной… Ожог руки!.. И я, как последний идиот, отмахнулся от её слов…"
Илья, сдерживая себя, чтоб не побежать, направился к двери.
Коридор был безлюден. В глубине его видеообъема за красными паутинками, обозначающими пределы реального пространства, простиралась лунная степь с двумя купами чёрных деревьев и далёким огоньком костра… Номер комнаты Славика, опять-таки вытканный из алой паутинки, казалось, висел в воздухе.
Илья на секунду замер, собираясь с мыслями, затем быстро шагнул в дверь и тут же понял, что при всей своей тренированности не успеет ни отпрянуть, ни прыгнуть в сторону, ни упасть.
Прямо в грудь ему смотрел зловещий раструб генератора атомного распада.
- Это я, Слава! - одними губами крикнул Ефремов. Славик полулежал на кровати - на его отчуждённом лице болью и безумием горели воспалённые глаза.
Он попытался повернуться, сдвинуть прицел универсального инструмента, и Илья вдруг в секундном прозрении понял, что Человек в Славике сейчас отчаянно борется с чужой и разрушительной волей.
- Я брат твой! - крикнул Илья уже во весь голос, стараясь пробиться к тому борющемуся, может, даже погибающему Человеку. - Опомнись, брат! Ты - человек! Очнись, слышишь!
Раструб дрогнул, дёрнулся в сторону. В тот же миг Илья прыгнул вперёд, выбил оружие из рук товарища.
Славик странно задрожал, будто железная рука чужой воли отпустила его, но не совсем. Страх, что мучения и борьба, разрывающие душу, повторятся, колотил его большое сильное тело.
- Убей меня, Илюша! - простонал он, глотая слёзы. - Убей оборотня! Или свяжи… Я боюсь! Я - это не я, понимаешь!?
- Полежи спокойно, - сказал Илья, поднимая цилиндр универсального инструмента. - Не ты один мучаешься. Потерпи. Мы что-нибудь придумаем.
Он посмотрел на счётчик зарядов славкиного генератора атомного распада. Из восьмидесяти четырёх их осталось всего шестнадцать.
РОДОМ ИЗ РАЯ
- Не трать даром времени, - хмуро посоветовал Янин, узнав за завтраком, что Илья хочет слетать в Рай.
- Какая разница, - продолжил академик, тыкая вилкой в рассыпающееся на волокна синтетическое мясо. - В Раю началось или на архипелаге? Это же не инфекция. Это беда, умноженная на случай. Или на умысел.
- Илья полагает, - пояснила экзобиолог Этери, - что Нищие нарушают экобаланс планеты.
- Сомневаюсь, - проворчал академик. - Они нищие духом, это верно. Однако воспитание третьего тысячелетия обязательно сказывается. Они не варвары и, будьте уверены, не истребляют местных ланей, а обходятся, как и все нормальные люди, синтетической едой.
- Дело не в еде, - возразил Садовник. - Среда обитания - понятие очень ёмкое.
- Ага, - Этери озорно улыбнулась. - Нищие систематически выжигают леса, а также синтезируют бочками нефть и выливают её в бухту Миражей.
- И не уговаривайте, - сказал Илья. - Пандемию врачи остановят. В любом случае. А вот Рай - загадка. Откуда такое дикое явление в наш век? Откуда взялись Нищие? Чего им не хватает? Одни вопросы… Если хотите знать, ваш Рай - ахиллесова пята всей Службы Солнца.
- Наш Рай, а не "ваш", - уточнил Шевченко, молчавший до сих пор, и добавил: - Там частенько бывал Антуан. Посмотрите-ка его записи.
Такой разговор произошёл за завтраком. А сейчас светило стремилось соскользнуть за горизонт, однако скоростной глайдер обгонял ночь, и океан продолжал сверкать внизу по-дневному празднично и ярко.
Илья ещё раз включил кристалл с записями Антуана: