– Мужик, что ты щас такое сказал? Я, короче, вообще ничего не понял. – Он тряхнул головой и вновь набрался уверенности. – Но лучше бы тебе было всего этого не делать! Потому что никто не может мне ничего совать в задницу. Я себе еще в детстве на зуб поклялся. И хоть я и умер, но вас, суки, теперь из могилы достану!
– Вы живы, – сказал человек и стянул респиратор на подбородок. – Снова живы. Ясно?
Ванечка озадаченно оскалился.
– Все равно – суки… – сказал он неуверенно. – Через жопу все делаете. Тоже мне, спасители нашлись. А меня вы спросили, хочу я через жопу оживляться или нет?
– А нас это не интересует. У нас приказ, – нахально ответил гундосый. – Нам дали задание вернуть вас к жизни, мы и вернули. А хотите вы этого или не хотите, нас это не касается. – Он крутанул какую-то ручку, и та, словно таймер стиральной машины, тикая, начала медленно возвращаться назад. – Через четыре минуты вы будете автоматически освобождены. Вас ждут наверху, в комнате для гостей. До свидания.
Человек в халате пошел к двери.
– Нет, ты постой! – зарычал Ванечка ему вдогонку. – Ты эти четыре минуточки ТУТ подожди! Очень мне с тобой поближе пообщаться надобно!
Но человек, оставив дверь открытой, вышел. Часовой механизм почти сразу дзынькнул и остановился. Сейчас же на руках и ногах Ванечки защелкали браслеты, и он оказался свободным.
– Значит так, – встал Ванечка на четвереньки, а затем сполз ногами со стола и поднялся во весь рост, отряхивая ладоши. От кожи, чмокая, отскочили и повисли на проводах присоски. – Был я добрым. Но это время прошло. Теперь – кто не спрятался, Иван Петрович Антисемецкий не виноват!
Он схватился за какую-то торчащую из агрегата трубу с барометром на конце, уперся ногой в свое бывшее ложе, и, кряхтя, вырвал ее "с мясом". Из образовавшейся дыры в потолок со свистом ударила струя пара, зато теперь у Ванечки в руках появилась увесистая палица. Покрутив ею над головой, он кинулся в проем, где исчез хамский воскреситель.
Миновав коридор, он, ревя, как медведь, побежал по чугунной винтовой лестнице вверх и там наткнулся на двух стражников в длинных молочных плащах с капюшонами, вооруженных полицейскими дубинками. Свет падал так, что Ванечкина фигура отбрасывала на стену огромную тень, и, увидев ее, стражники попятились. Но тут разглядели его самого в истинном размере, переглянулись и бросились навстречу.
– А-а!!! – заорал он и завертелся на месте, раскручивая свое оружие. – За веру, царя и отечество! – крикнул он и вдруг получил такой удар по голове, что рухнул как подкошенный.
Когда Ванечка очнулся, он обнаружил, что его несут за руки и за ноги к решетке, у запора которой уже ковыряются с другой стороны. Врата отворились, мусорщика быстро внесли за ограду и свернули в громадный готический зал с колоннами и рядами скамей, как в британской Палате лордов. Здесь его положили на ковер, и три новых таинственных силуэта склонились над ним.
– Ну, кто первый? – не вставая, поинтересовался Ванечка обреченно.
– Чур, я! – выкрикнул один из силуэтов девичьим голосом и, упав на колени, принялся его целовать.
– Маруся… – радостно прошептал Ванечка.
Следом повалились и остальные двое, оказавшиеся Даней и Блюмкиным.
– Что, не ожидал, не ожидал, дружище?! – кричал доктор, поправляя очки, а Даня просто всхлипывал и повизгивал.
– Где же мы находимся? – недоуменно спросил Ванечка, когда страсти поутихли.
– На Луне. На секретной базе тайного "Ордена Луны", – ответил Блюмкин. – Что-то вроде тамплиеров или "ананербе"… Короче, не важно.
– Тут, вроде, не так уж и плохо! – поделился впечатлением Даня.
– Пойдем, мы познакомим тебя с нашим спасителем! – воскликнула Машенька. – Это такой человек! Такой человек! Ах, если бы мое сердце не было отдано другому… – она томно покосилась на Даню.
Спустя минуту, они покинули готический зал и мимо молочного цвета стражников двинулись за приплясывающей от радости Машенькой. На выходе их ждал старик с флажком экскурсовода:
– Добро пожаловать в наш лунный монастырь! – важно кивнул монах-администратор в крохотных очках. – Следуйте за мной, я провожу вас на прием к магистру нашего ордена. Отец-настоятель примет вас.
Вместе с проводником они погрузились в лифт, и его кабина, постукивая и поскрипывая, долго опускалась в таинственные лунные подземелья. Выйдя в какую-то штольню, они взошли на платформу электропоезда и заскользили по ржавому ребристому тоннелю. Поезд остановился перед громадными обитыми железом вратами, которые стерегли вооруженные огнеметами послушники с баллонами за спиной.
Из-за ворот глухо доносилась минорная органная музыка, и, казалось, воздух в туннеле слегка вибрирует от нее. Проводник произнес пароль, тогда один из стражей постучал дверным кольцом, и послушники расступились. Двери заскрежетали, одна створка немного приоткрылась, и, выскочив из щели, в полумраке туннеля растворилась бойкая стайка крыс. Музыка же буквально накрыла посетителей торжественной волной.
Друзья вошли в просторное грохочущее помещение, похожее одновременно на музей инквизиции и на сталелитейный цех. Внизу трудились механизмы, собирая что-то на роботизированных конвейерах. В несколько ярусов вдоль стен на металлических кронштейнах висели клети с угрюмой явно неземной нечестью. В ближайшей, стоящей на полу, бесновалось злобное крылатое чудище, и три монаха, просовывая меж прутьями жезлы, укрощали его электрическими разрядами. Где-то наверху шла сварка, и с потолка сыпался водопад зеленых искр.
Друзья шли через лабораторию завороженные масштабами секретной лунной обители, пока старик-администратор, взмахнув флажком, вновь не усадил их в лифт, на этот раз открытого заводского типа. Сам оставшись внизу, он задвинул складную решетку и нажал кнопку пульта. Лифт дернулся и со скрипом пополз вверх.
Он остановился на верхнем ярусе, где, сидя на высоком подвижном кресле, виртуозно управлялся с рубильниками, рычагами и педалями некоего громоздкого устройства долговязый человек неопределенного возраста в молочной рясе. Было очевидно, что именно здесь ведется управление всеми происходящими в гигантской лаборатории процессами.
Минуты две гости, боясь помешать, скромно стояли за спиной хозяина, пока тот не бросил нечаянный взгляд в зеркальце заднего вида. Заметив их, он встрепенулся, резко схватился за два рубильника и глубоко отжал педаль. Оглушительная органная музыка взяла свой финальный, самый невыносимый, аккорд, похожий на звук пикирующего бомбардировщика, и смолкла. Стало ясно, что тут создавалась именно она: фабричный гул внизу продолжался, и процессы шли своим чередом.
Виртуоз осторожно отнял руки с рычагов и поднял одухотворенное лицо с тонкими губами, впалыми гладковыбритыми щеками и глубоко посаженными напряженными глазами. Затем спрыгнул со своего сидения навстречу гостям.
– И кто это такой? – недоверчиво спросил Ванечка у доктора Блюмкина.
– Аббат Анджей, магистр "Ордена Луны", – шепнул тот.
– Я рад приветствовать вас в моей скромной обители! – воскликнул аббат. И добавил со смирением в голосе: – Хвастаться, конечно, нечем: катакомбы есть катакомбы. Никакой эстетики. – Чувствовалось, однако, что он лукавит и на самом деле гордится своим громадным хозяйством. – Но как почетный член конгрегации священной императорской канцелярии… – продолжил он.
– То бишь, опричной царской инквизиции, – шепотом перевел Блюмкин друзьям.
– … считаю своим христианским долгом предотвратить разглашение государственной тайны. Все что вы видели, видите и увидите здесь, является секретом. Так что вам придется дать подписку о неразглашении.
– А зачем тогда вы нам все это показываете? – нерешительно поинтересовался Даня.
– Хороший вопрос, – похвалил его аббат. – Потому что вы все равно уже знаете наш самый главный секрет… Секрет умения воскрешать из мертвых…
– А зачем вы нас воскресили? – с тихим упорством вновь спросил Даня.
– Это вы узнаете совсем скоро, – кивнул бледнолицый аббат. – Позвольте пригласить вас на чай. Пойдемте, я покажу вам свою келью, – махнул он рукой. – К тому же вам нужно увидеть кое-кого еще…
Аббат провел гостей через зал в обратном направлении, они вышли за ворота лаборатории, вновь погрузились в электропоезд… И уже через десять минут сидели за столом в "келье", больше напоминающей шикарные квартиры в центре Екатеринбурга. Аббат, сидя во главе стола, разливал душистый чай.
– А он нас не того?.. – спросил Ваня недоверчивым шепотом, хмуро кивнув на чашечку. Даня припомнил застолье на яхте государя-императора и поперхнулся. А доктор также шепотом отозвался:
– Зачем ему нас воскрешать и тут же травить заново…
– А зачем вообще было нас травить? – капризно спросил Даня.
Услышав эти разговоры, аббат разразился надтреснутым смехом.
– Ну, вот и настало время для момента истины, – сказал он. – Вы готовы слушать внимательно?
Друзья неуверенно пожали плечами и покивали.
– Похоже, что нет, – недовольно сжал тонкие губы настоятель. – В таком случае, позвольте для начала кое с кем познакомить вас. Пройдемте в соседнюю комнату.
– А чай? – пискнула Машенька.
– Напьешься еще, – буркнул Даня, вырывая у нее из рук чашку и ставя на стол.
Все поднялись и вышли вслед за аббатом в соседнее помещение – белый зал с роялем, вазами и множеством картин изображающих юных дев… Нет! На картинах были не разные девушки, а одна и та же.
– Русалочка! – воскликнул пораженный Даня и забегал вдоль стен, рассматривая полотна.