Экельс почувствовал, что опускается на стул. Он стал лихорадочно скрести грязь на башмаках. Его дрожащая рука подняла липкий ком.
- Нет, не может быть! Из-за такой малости… Нет! На комке было отливающее зеленью, золотом и чернью пятно - бабочка, очень красивая… мертвая.
- Из-за такой малости! Из-за бабочки! - закричал Экельс.
Она упала на пол - изящное маленькое создание, способное нарушить равновесие, повалить маленькие костяшки домино… большие костяшки… огромные костяшки, соединенные цепью неисчислимых лет, составляющих Время. Мысли Экельса смешались. Не может быть, чтобы она что-то изменила. Мертвая бабочка - и такие последствия? Невозможно!
Его лицо похолодело. Непослушными губами он вымолвил:
- Кто… кто вчера победил на выборах? Человек за конторкой хихикнул:
- Шутите? Будто не знаете! Дойчер, разумеется! Кто же еще? Уж не этот ли хлюпик, Кейт? Теперь у власти железный человек! - Служащий опешил. - Что это с вами?
Экельс застонал. Он упал на колени. Дрожащие пальцы протянулись к золотистой бабочке.
- Неужели нельзя, - молил он весь мир, себя, служащего, Машину, - вернуть ее туда, оживить ее? Неужели нельзя начать все сначала? Может быть…
Он лежал неподвижно. Лежал, закрыв глаза, дрожа, и ждал. Он отчетливо слышал тяжелое дыхание Тревиса, слышал, как Тревис поднимает ружье и нажимает курок.
И грянул гром…
Нильс Нильсен
Ночная погоня
- Умные и трудолюбивые стальные муравьи, - воодушевленно говорил профессор Макгатри, - вот что они такое! Когда их станет много, никому не взять над ними верх, ни в войне, ни в работе. Потому я и назвал пробный образец "Муравьем". От него произойдут миллионы точно таких же, как он, они расползутся по всей земле и начнут служить человечеству! Они сделают долины на месте нынешних гор, из недр земли станут добывать уголь, будут орошать пустыни, побеждать в войнах, осваивать для людей далекие планеты. Они, мой друг, будут творить настоящие чудеса!
Макгатри, профессор кибернетики Эдинбургского университета, расхаживал взад-вперед по гостиной; его круглое брюшко покачивалось в такт шагам.
Жена профессора, Урсула, сидела в кресле и смотрела на него кротким, слегка встревоженным взглядом.
- Но, Малькольм…
Голос ее немного дрожал, однако свести мужа с небес на землю было просто необходимо - кроме своих машин, он уже ни о чем не хотел знать!
- …не могут ли они стать для людей опасными? - договорила она. - Я хочу сказать только… вид у этих тварей - ну, тех, что у тебя в подвале, - не очень привлекательный.
- Не очень привлекательный? - возмущенный, он потер лысину. Глаза его засверкали. - О, эти женщины! "Муравей" не безобразный, не злой - он вообще никакой! Это всего-навсего машина - самоуправляющийся, самовоспроизводящийся и самовосстанавливающийся робот!
- Да, дорогой, - ласково сказала Урсула, понявшая только половину сказанного, и страдальчески улыбнулась.
Но профессор уже остыл. Шаркая, он подошел к окну и устремил задумчивый взгляд на безрадостный ландшафт Шотландии, освещенный красноватыми лучами заходящего солнца, на унылые болота и тоскливые, покрытые вереском пустоши между гранитными отрогами хребта Бен-Аттоу и морским побережьем у Моурей-Ферса. Это мир, которого чурались люди, если не считать неграмотных старых пастухов, сухих и жилистых; им чудеса молодого третьего тысячелетия были глубоко безразличны, настолько, что они едва поднимали голову, когда по небу, в сгущающихся сумерках, проносились, оставляя огненный след, пассажирские ракеты, летящие откуда-нибудь с Тихого океана в лондонский аэропорт Хитроу.
Но профессора Макгатри безлюдье этих мест очень устраивало. Здесь он мог без помех проводить опыты в той области науки, в которой он был признанным авторитетом. Два года тому назад по его велению сюда перенесли при помощи летающего воздушного крана его дом, похожий на огромную пластиковую слезу. А вместе с домом - оснащенную всем необходимым лабораторию. С тех пор он и Урсула спокойно жили здесь вместе со своими детьми, одиннадцатилетними близнецами Робертом и Лилиан. И каждый день, уходя с головой в какой-нибудь из своих хитроумных кибернетических проектов, прославивших его имя от Лондона до Желтой реки, он что-то рассчитывал и мастерил у себя в подвале.
По тихому дому рассыпался звонкий детский смех. Мать и отец прислушались, потом оба заулыбались.
- Смотрят по телевизору "Робинзона Крузо", - сказала Урсула, уже позабывшая о "Муравье". - И им интересно и смешно! Даже сейчас, в 2011 году, дети без ума от этих историй про Робинзона Крузо и Пятницу, про Белоснежку и семь гномов! Помнишь, какой был скандал, когда в прошлом году детское телевидение попыталось заменить приключенческие программы занятиями по сборке машин и передачами о Марсе? Все дети Шотландии потребовали, чтобы им вернули приключения!
- Ребенок есть ребенок. - Профессор кашлянул, поглощенный своими мыслями. - Знаешь что? К вечеру, на вересковой пустоши, я хочу его испытать!
- Его?.. Да, конечно! - И она кивнула с таким видом, будто это очень ее обрадовало. - Но что эта… штука будет делать на вересковой пустоши?
- Видишь ли, - и рука его обвела в воздухе что-то невидимое, - она может, при помощи электролиза, добывать прямо из грунта алюминий. Алюминий я выбрал из-за его необычайной распространенности - он составляет не меньше семи процентов всей земной массы!
И профессор торжествующе посмотрел на жену.
- Да, мой друг, - сказала она таким тоном, каким все жены говорят эти слова пьяным или рассерженным супругам.
- …Так что "Муравей" может добывать алюминий в горах и в пустынях, и из чего угодно - из полевого шпата, каолина, глинозема! А алюминий служит составной частью сплавов, прочных, как сталь, но весящих в три раза меньше!
- Да, мой друг.
Ей уже столько раз доводилось слышать, как он говорит на своем непонятном техническом языке! И через минуту, когда он заверил жену, что его изобретение не опасно, она успокоилась и стала думать об ужине. Не слетать ли на вертолете в Килданан купить бифштексов? И, может быть, бутылку вина, чтобы отпраздновать удачу Малькольма? Всего семьдесят километров - за какой-нибудь час она слетает туда и обратно…
Тихо жужжа, дом, как подсолнечник, поворачивался вслед за солнцем. Небо над темными вершинами пылало. Малькольм между тем продолжал:
- …в электронный мозг вводятся элементарные приказы, и реле мозга смогут создавать из них все новые и новые сочетания, практически бесконечное количество сочетаний! В результате получатся миллионы разных линий поведения! И кроме того, у "Муравья" много органов чувств: радиолокаторы, фотоэлементы, искусственные органы обоняния, микрофоны, которые за десять миль улавливают стрекот кузнечика. А во время войны его тепло-уловители обнаружат на большом расстоянии любой живой организм, если температура его тела отличается от температуры воздуха хотя бы на одну десятую градуса. На своих гусеницах с присосками "Муравей" может передвигаться где угодно, под водой или даже по отвесным скалам. А ториевых батарей, которые дают ему энергию, хватает на десятки лет. Торий, кстати, тоже есть на всех континентах!
- Да, дорогой…
Как хорошо, подумала она: металлическая рука, выдвинувшись из стены, подобрала пепел, просыпавшийся с сигары Малькольма! Ведь пепел на полу - это так неопрятно! Но что сегодня с Малькольмом? Таким она еще не видела его никогда!
- …Его металлические мускулы не знают усталости! - почти кричал он тем временем. - Его мозгу не нужен сон! Его реакции мгновенны! Его производительность не укладывается в воображении! Ему нужно два часа, чтобы создать себе подобного, точную копию самого себя, и он проделывает для этого сорок тысяч операций! А два "Муравья" начинают делать еще двух! Четыре - еще четырех! Знаешь, сколько их станет после двадцати четырех часов удвоения?
- М-мм… сто?
Готовясь отправиться за покупками, она сейчас накладывала на лицо косметику.
- Четыре тысячи девяносто шесть! - торжествующе воскликнул он. - А через тридцать шесть часов - двести шестьдесят две тысячи сто сорок четыре! А через двое суток - много миллионов! Мой первый "Муравей" - это ком снега, с которого начнется лавина!
- Не… не чересчур ли это много? - слегка испуганно спросила она и, оторвав взгляд от зеркала, посмотрела на мужа.
- Нет, совсем не трудно, отдав приказ, остановить самовоспроизводство, - весело успокоил он жену. - Именно такой приказ, как только "Муравей" пройдет испытания, я и отдам. А самое главное, мои "Муравьи" могут быстро и дешево сровнять с землей Гималаи или перенести Великобританию на Северный полюс! Она рассмеялась:
- Что ты говоришь, Малькольм? Ведь мы там замерзнем.
- Я просто привел пример, - сказал он, не обращая внимания на ее смех. - Ну а какое это оружие… Ты ведь слышала все эти бесконечные жалобы по поводу огромных расходов на вооружение? "Муравей" создаст армию из кучи камней! Да, конечно, с одним "Муравьем", хоть он и прочен, легко управится противотанковая пушка. Но миллиону, который через два часа станет двумя миллионами, сопротивляться бесполезно! Стальные челюсти сжуют даже танки, целые дивизии танков, и опустошат территорию неприятеля так же основательно, как полчища настоящих муравьев. Только представь себе, что будет, если двадцать моих "Муравьев" перебросить по воздуху в пустыню Гоби. За сутки их станет там больше восьмидесяти одной тысячи! А если ввести в них инстинкт миграции, они вскоре расползутся по всей Азии!
- Нет, только не война! - И она вздохнула: ох уж эти мужчины! - Неужели мало тех войн, которые были?