― Да. - Чикайя ощутил внезапный прилив уверенности. Это были самые азы квантовой механики. В пустом пространстве волновой пакет частицы способен распространяться, постепенно расплываясь, бесконечно. Но если на частицу подействовать силой притяжения, аналогичной натяжению струны в классической физике, то определенная форма пакета - а именно гауссов колокол, аналогичный статистической зависимости, - будет устойчива. В любой форме более резких, острых очертаний пакет непременно содержит значения момента импульса из диапазона, в котором он мало-помалу расплывется и утратит первоначальный контур; этого требует соотношение неопределенности. Однако правильный выбор гауссиана в правильном окружении позволяет достичь компромисса между неопределенностями координаты и момента, а это значит, что форма волнового пакета останется неизменной.
― На самом деле здесь работает не точно такой же механизм, - сообщил Янн, - но если я о нем упомяну, это придаст убедительности.
Расма раздраженно покосилась на Чикайю. Он встретил ее взглядом жалобным, как побитый щенок, словно бы моля выслушать Янна до конца.
Она усмехнулась и смягчилась:
― Почему бы тебе просто не поделиться со мной описанием графа, который ты желаешь построить? Я усовершенствую расчеты, используя собственный вариант модели Софуса. Если мне удастся показать, что мы в состоянии почерпнуть какую-то информацию с Той Стороны, - и что объем ее превышает объем исходного пакета, - этого может оказаться достаточно, чтобы все успокоились. И я уж постараюсь запутать формулировки. Сделаю все, что в моих силах.
Янн сказал:
― Чудесно, спасибо!
Он обменялся еще чем-то с Расмой - Посредник Чикайи отметил только сам факт обмена, но не его предмет - и исчез. Расма вздохнула.
― Ты действительно думаешь, что у него что-то получится? Квантовый компьютер может имитировать любой квантовый процесс, это давно известно. Отсюда отнюдь не следует, что в основе всего сущего лежит квантовый компьютер.
― Не следует, - согласился Чикайя. - Но теория кубитовых сетей этого и не утверждает. Она просто говорит, что, опустившись на достаточно низкий уровень, вы поймете, что у вас просто нет иного выхода, кроме как рассматривать всю систему как программное обеспечение. В прикладной теории алгоритмов все доказательства основаны на воображаемых машинах Тьюринга, но никого почему-то не беспокоит, что в реальной Вселенной налицо катастрофическая нехватка бумажной ленты.
― Ну да, старые привычки нелегко отмирают, - согласилась она. - Я по-прежнему тоскую по правилам Сарумпета, хотя они были опровергнуты задолго до моего рождения. Тем не менее воспитывалась я именно на них, именно их я думала всю жизнь положить в основу более совершенной физической теории. Эту концепцию нелегко адаптировать, даже располагая моделью Софуса.
― Да. Спасибо, что взялась за это, - сказал Чикайя.
С тех пор, как раскол фракций углубился, обмен новыми идеями в среде Добытчиков приобрел особое значение; там, где он не мог посодействовать ему непосредственно, он старался по крайней мере сыграть роль посредника, подталкивая экспертов в той или иной области к активным действиям. Расма вроде бы мгновение колебалась, думая, не указать ли ему, что столь скупого выражения благодарности явно недостаточно, однако потом улыбнулась, решив счесть его слова искренними.
― Хорошо. Тогда я попробую.
Она переключила внимание на что-то полностью недоступное восприятию Чикайи и несколько минут просидела молча. Затем внезапно воскликнула:
― Ах вот оно что! Это и вправду превосходно.
Чикайя почувствовал возбуждение и, пожалуй, что-то вроде ревности.
― Ты не могла бы объяснить?…
Расма подняла руку, призывая его к терпению, и вернулась в личное рабочее пространство. Спустя минуту она заговорила снова.
― Подумай о всех, сколь угодно различных, законах динамики как о топологических явлениях, в терминах распространения частиц разных сортов, определенных вплетенными в граф узорами. Я знаю, что это жутко расплывчатое определение. Но мне кажется, что более подробная и густо пересыпанная профессиональным жаргоном версия пришлась бы тебе не по вкусу.
Чикайя ответил:
― Ладно. Я думаю.
Он за последние несколько месяцев вдоволь насмотрелся на пришпиленные к Барьеру пробные графы и примерно представлял, что она имеет в виду.
― Теперь представь себе, что каждый закон - это вектор квантового состояния в большущем толстенном гильбертовом пространстве, и все они ортогональны друг другу.
― Ага. - Чикайя никогда не утруждал себя перестройкой разума, нужной, чтобы отчетливо наблюдать картины пространств размерностью больше трех, но поскольку гильбертово пространство, о котором упомянула Расма, было бесконечномерным, число 3 оказалось ничем не хуже остальных. - Я это делаю. Пока продолжай.
― Теперь представь себе новый массив векторов, содержащий все эти векторы законов динамики в равных соотношениях, и так, что все они ортогональны друг другу. Эти векторы представляют определенные значения переменных, комплементарных векторам законов. Бранко зовет их моментами законов - это немного некорректно, поскольку они не являются подлинно лагранжево сопряженными, но ничего страшного.
― Ладно, я постараюсь не беспокоиться по этому поводу. - Чикайя представил себе карту направлений. Если бы векторы законов динамики на ней указывали на север и восток, то новые, скорректированные, векторы моментов законов - на северо-запад и северо-восток. Оба они содержат равные части старых направлений - если принимать запад за противоположность востоку и заботиться только о количественном, а не знаковом соотношении, и располагались перпендикулярно друг другу. В трех измерениях или в пространстве более высокой размерности требуется ввести комплексные числа, чтобы провести аналогичную балансировку, но в принципе эту операцию можно проделать для сколь угодно большого числа измерений. Соотношения, в которых исходные векторы присутствуют в новых, представляются сериями комплексных чисел, отложенных на окружности в комплексной плоскости, и чтобы получить набор разных векторов, ортогональных друг другу, надо просто менять скорость бега по кругу.
― Теперь вообрази вектор состояния, соотношение компонент которого остается неизменным при записи в виде суперпозиции элементов старого или нового массива.
В двух измерениях это просто: северо-северо-восток лежит под тем же углом к северу, что и к северо-востоку, и, кроме того, под тем же углом к востоку, что к северо-западу. В терминах квантовой механики, которыми пользовалась Расма, можно было сказать, что неопределенности двух комплементарных переменных вектора одинаковы. Он не подчиняется точному закону динамики и не обладает четко определенным значением момента закона. Его безразличие и всеуслужливость, так сказать, идеально симметричны.
Расма продолжала:
― Эти состояния Янн и хочет начертить на границе. Если создать одно из них на Барьере, а затем приготовиться измерить возвращенное состояние такого же типа, вероятность получения информации о Той Стороне окажется наивысшей из доступных.
― Наивысшая доступная вероятность? Сколь громогласно это заявление о доверии. - Чикайя рассчитывал услыхать что-то более обнадеживающее. Он не понаслышке знал, что такое квантовая механика, но ведь его собственный квасп - и тот способен отыскать островки уверенности в ее плотном дыму, гарантируя, что владелец примет единственное решение. Так почему бы Янну не провернуть похожий фокус с несопоставимо более мощными абстрактными машинами Той Стороны?
Расма отключилась от своего визуализатора.
― Я понимаю, как это звучит, но, поверь, ничего лучшего нам не остается. Мы устроены не так, как Та Сторона. Мы зафиксированы в одном из собственных состояний каждого закона динамики, и поделать с этим ничего нельзя.
― Угу. - Чикайя был ей благодарен за любые попытки вытравить из него ложные, искусственные представления о четко определенных законах динамики забарьерного пространства, но осознание того, насколько запутанней все обстоит на самом деле, действовало слишком отрезвляюще и умеряло в его глазах преимущества таких лекций. - Я, наверное, и не должен испытать разочарование. У меня привычка сметать все крепкие орешки в одну, замусоренную, половину сознания и поглядывать туда как можно реже. Если бы мне пришлось вплотную столкнуться с такими трудностями, я бы, скорей всего, обратился в постыдное бегство.
Расма посмотрела на него с нежностью и любопытством.
― Ты действительно хотел бы проникнуть сквозь Барьер, не так ли?
― Да. Думаю, что да. А ты?
― Я тоже. Я прибыла сюда именно за этим. - Помолчав, она добавила: - Я подумала было увенчать эти реплики чем-то совсем уж особенным, но побоялась оттолкнуть тебя. Но… наверное, зря. Есть во мне что-нибудь такое, что ты бы ненавидел?
Чикайя энергично замотал головой.
― Ничего. Совсем ничего.
― Мы же были на полдороги, - напомнила она, - ты изменился.