Колобов нервно перевернулся с боку на бок, но ощущение неудобства не прошло. Ему было тяжко. Мешали руки, мешали ноги, сковывала движения постылая грудная клетка, колом застрял в теле чертов позвоночник. И лучше не вспоминать было о черепе, словно в насмешку гарротой стянувшем непомерно разбухший мозг. Во рту было то ощущение, о котором покойный дед Колобова мудро говаривал: "Быдто медведь нагадил".
Спихнув с лица многопудовое одеяло, Колобов удумал было позвать жену Цилю, но трудно вспомнил, что третьего дня уехала она в отпуск, на юг. И если следовать элементарной логике, то, окажись Циля дома, уж наверняка не было бы прошлого вечера. Эта мысль радости ему не доставила. Она могла предвещать лишь то, что в холодильнике нет желанной бутылочки минералки "Арзни", даже и не пахнет ледяной простоквашкой в банке из-под съеденных намедни соленых огурчиков… пряных, при чесночке и перчике… в ядреном рассольце…
Колобов тихо застонал и разлепил неподъемные веки. Ему тут же захотелось смежить их вновь. Ну если не навсегда, то хотя бы до приезда Цили.
Дело в том, что из этой суровой действительности на него надвигалось полное укоризны аскетическое лицо Дедушева.
- Вий чертов, - сказал Дедушев. - Убить бы тебя за твои дела.
Колобову стало запредельно плохо и жаль себя.
- За что? - прошелестел он, чуть не плача. - За какие дела?
- Ну что ты с собой творишь? - с озлоблением воскликнул Дедушев. - Ты ведешь безобразный, похабный образ жизни! Стоило жене исчезнуть - и ты словно с цепи сорвался!
Колобов с натугой приподнялся на своем одре.
- Тебе этого не понять, - уже связно произнес он. - Ты никогда не был женат. И не будешь. Такие, как ты, обречены на вечную свободу. Но они же ни хрена в этом деле не смыслят! Бот и ты, Дед, раб своей свободы, мученик ее. Бедолага.
- А что же ты подался в невольники?
- И этого тебе не понять. Как сказал мудрец, что имеем - не храним, потерявши - плачем. Дай закурить, а? Там, на столе.
- Не дам! - снова озверел Дедушев. - А вот в морду дам, и с удовольствием!
- Н-ну! - слабо изумился Колобов, подобрал, как сумел, прихотливо переплетенные конечности и почти сел. - А как ты это сделаешь? Кулаком или чем?
- Уж чем придется. Лучше вставай, не зли меня!
Дедушев был одержим идеей хоть как-то изменить мир к лучшему. Будто мир и так не хорош! Например, изобрести нечто этакое, способное осчастливить всех. Или пусть не всех, но многих. На худой конец, в масштабах родного города, где родился, вырос и обречен был умереть непризнанным. Надо отдать ему должное: он боролся за счастье окружающих, не щадя ни окружающих, ни себя. С этим приходилось считаться.
- О, господи, - Колобов обхватил руками голову. - Ты что же, воспитывать пришел? Почти тридцать лет ты преследуешь меня своими рацеями. Будто я преступник какой, алкоголик или, там, гуляю безбожно. Тоже мне, прокурор!
- Я не прокурор, - промолвил Дедушев грустно. - Я твоя совесть.
- Ну и видок у нее, голубушки, - огрызнулся Колобов. - Брюки бы, что ли, погладила с прошлого сезона, или ботинки почистила. А лучше новые бы купила.
- Ты на себя посмотри! - парировал гость.
- Не хочу. Вот умоюсь, щетину сниму, кофейцу вдену - тогда и посмотрю. И тебе покажу в назидание.
- Что ты делал прошлым вечером и ночью?
- Не надейся. Никакой клубники. Зашел в гости к Бабьеву, а там как раз четвертого искали для пульки. Ну и расписали мы ее, родимую. Естественно, под пивко…
- Послушай, Колобок, а тебе никогда не хотелось вместо пульки этой дебильной почитать хорошую книгу? По дому что-нибудь сделать? Вот у тебя плинтус отошел, кран течет на кухне. Замок на двери закрывается через раз, зато открывается на любой тычок.
- Поспорил бы я с тобой, - поморщился Колобов. - Насчет пульки-то. Большого потенциала времяпрепровождение. Не хуже шахмат! Да голова трещит. Замок я, разумеется, починю. Авось по утрам не доведется видеть твою скисшую вывеску. А книги… Что их читать? Много уж очень пишут, да и заумно: всего не перечтешь, а что прочтешь - не поймешь.
- Так думать же надо читаючи! Головой, а не хребтом, как бронтозавр. И вообще думать полезно. Вон ты вчера трешницу в преферанс оставил…
- Ни фига! Только рубль!
- Неважно. В общем, время ты попусту растранжирил, псу под хвост, драгоценное свое. жизненное пространство урезал. Да еще накурился под завязку, пивом пропитался, а утром встать без посторонней помощи не можешь. Ведь твоему организму, Колобок, такие кувырки уже противопоказаны, ресурс-то повыработан.
- Что тебе за дело до моего ресурса? За свой беспокойся!
- Не мне одному дело. И некоторым другим.
- Кому это "другим"? - насторожился Колобов.
- Тебе ничего не говорит такое слово - Роллит?
- Лекарство какое-нибудь, - осторожно предположил Колобов.
- Отнюдь, - прокряхтел Дедушев, с натугой водружая на прикроватный столик некий агрегат, весьма схожий с донельзя ободранным и раскуроченным портативным телевизором. - Понимаешь, Колобок, задумался я как-то о причинно-следственных связях…
- Сразу видно: не о чем человеку думать, - съязвил Колобов.
- Долго думал, все утро, - продолжал Дедушев, не реагируя. - И вдруг понял, что все в нашей Вселенной накрепко увязано. То есть ничего нельзя сделать без последствий космического масштаба!
- Еще бы, - не унимался Колобов. - Вот я ночь не спал - зато полдня продрых, благо выходной.
- А связи-то непростые! Они ох какие сложные, от атома к атому, да лавиной - от атома к звезде. Как эхо в горах: ты крикнешь из баловства, а со склона оползень стронется, целое селение в пудру сотрет. Так и во Вселенной: тянутся нити, перекрещиваются, сплетаются в сеть. Дернешь за одну - звезда качнется. Звезда качнется - Галактика дрогнет!
- Что-то не пойму, при чем здесь я.
- А при том, что я сконструировал прибор, который эти нити отслеживает. И выдает на телеэкран визуальную информацию с другого их конца. И знаешь, что получается?
- Что?
- То, что все мы - каждый человек на нашей планете - связаны этими ниточками с целыми галактическими объектами. Со звездами, с шаровыми скоплениями, с туманностями! Причем каждый наш поступок проецируется на соответствующий объект и влечет за собой изменение в его состоянии. Я же тебе говорю: эхо, только не горное - звездное!
- Подожди, - Колобов помотал дурно соображающей головой и скривился от боли. - Выходит, что же? Я поднял руку - а там, в Галактике, катаклизм? Я чихнул - а какая-то звезда, про которую я и не слышал ни разу, пятнами покрылась?!
- Примерно так, - согласился Дедушев. - Ну, если ты руку поднимешь, ничего особенного не произойдет. Вот если ты эту руку сломаешь - нехорошо будет. А теперь представь, как аукнулось твое вчерашнее похождение планете Роллит, с который ты, злодей, завязан!
- Роллит, - пробормотал Колобов. - А где это?
- Зачем тебе знать - где? - рассердился Дедушев. - Не задавай вопроса - где, спрашивай - как!
Он ткнул пальцем в затерянную среди переплетений проводов кнопку, и экран мгновенно, без предисловий, заволокло черным дымом, сквозь который прорывались языки багрового пламени.
- Ой, блин, - сказал Колобов растерянно. - Как же там жить-то?
…Силы Соединенного Разума Галактики услышали зов гибнущей планеты слишком поздно, чтобы вмешаться в раздирающие твердь "Жемчужины Мироздания" процессы: пусть не погасить - хотя бы ослабить взбунтовавшуюся стихию. Но и теперь, когда разрушение зашло чересчур далеко, не все еще было потеряно. На огромных звездолетах тысячепарсековыми прыжками к агонизирующему миру спешила помощь. Пища, медикаменты, саморазвивающиеся из эмбрионов временные жилища, генераторы энергии - все это в сопровождении добровольцев-специалистов, готовых пожертвовать собой во имя спасения братьев по разуму.
Но на подходах к окутанной дымом и пламенем планете Роллит спасатели были вынуждены остановиться. Они натолкнулись на мощную, почти непреодолимую преграду - барьер из силовых полей, воздвигнутых пришельцами из империи Моммр. Стервятники не хотели, чтобы кто-то посягал на их добычу.
Откуда возникла эта цитадель мрака - никто не знал. Не было известно ни единого случая благоприятного исхода контакта с имперцами - все встречи заканчивались неспровоцированными нападениями, гибелью одной стороны или бегством другой. Ходили слухи, что это была странная, противоестественная раса полулюдей-полуроботов, запрограммировавшая себя на уничтожение всего немоммрского, существующая по жутким законам воплощенной в реальность формальной логики. До открытого противоборства дело пока не доходило - с могуществом Разума нельзя было не считаться. Но и Моммр не стояла на месте, тайно, скрытно наращивая свою мощь, чтобы однажды бросить вызов остальной Вселенной.
Неужели настал этот страшный миг?
Если в Галактике разразится война, никто уже не придет на помощь роллитянам. Не до отдельных планет будет, когда речь зайдет о судьбах целых звездных систем.
Как, из каких сокровенных источников черпала империя Моммр свою злую силу? И что можно предпринять для ее скорейшего обуздания? Да и возможно ли это теперь вообще, перед лицом катастрофы на Роллит?.
Ровно в семь часов внутри, безотказного, давно и тщательно отлаженного организма Олега Олеговича Вольфа сработал невидимый, но раз и навсегда заведенный будильник. И хотя был выходной, не имело никакого смысла отступать от изначально установленного распорядка дня - да и всей жизни.