За дверью кабинета послышался шум, что-то упало, кто-то крикнул пронзительно, и тотчас дверь распахнулась. На пороге появился высокий худой человек с седыми всклокоченными волосами и длинной седой бородой. Он был бос, из-под распахнутого белого халата виднелось белье. Сзади кто-то пытался оттащить незнакомца от двери, но тот вырвался и вбежал в кабинет.
- Фигуранкайн, да? - громко закричал он, указывая на Цезаря пальцем.
- Уведите его, - приказал Вайст преследователям, которые задержались в дверях. - Быстро!
- Нет, подождите. - Цезарь поднялся с кресла. - Кто это?
- Я профессор Хорнфункель, слыхали о таком? - крикнул старик в белом. - А вы - сам Фигуранкайн, да?
- Это безумец, - быстро сказал Вайст. - Он убежал из психиатрической больницы.
- Никакой я не безумец. Выслушайте меня, умоляю. Они держат меня взаперти после того, что случилось… - Он зарыдал.
- Ну вот видите, - сказал Вайст. - Уведите его, быстро.
Молодые парни в белом, по-видимому, санитары, схватили старика за руки, потащили. Он упирался, брызгал слюной, что-то кричал. В дверях кабинета все задержались. Старик уцепился за притолоку, и санитары не сразу протолкнули его. Повернув к Цезарю искаженное яростью и болью лицо, старик закричал:
- Будьте все прокляты, и ты тоже - мразь! Убийцы, подонки…
Один из санитаров резко и сильно ударил старика ребром ладони по шее. Старик захрипел и умолк. Голова его бессильно свесилась на грудь. Дверь кабинета захлопнулась.
- Странное обращение с душевнобольным, - заметил Цезарь, покусывая губы.
Вайст взволнованно прохаживался взад и вперед по кабинету.
- Да-да, конечно, вы правы… Но… в этом печальном месте у них свои права и обязанности. - Он вздохнул. - Не понимаю, как ему удалось вырваться.
- Много у вас таких?
- Было… трое… От психических заболеваний не гарантировано ни одно человеческое сообщество, сэр.
- Это действительно профессор Хорнфункель? Из Биологического центра?
Вайст нахмурился:
- Это он. Врачи считают его безнадежным.
- Почему его не отправят к родным в Европу?
- Он совершенно одинок. А отправить его в европейскую клинику я… просто не решился. Его бред… может показаться несколько странным… Вы понимаете?..
- Нет, не понимаю, - сказал Цезарь. - Я хотел бы побеседовать с ним, когда он успокоится.
- Он бывает опасен, сэр.
- При разговоре пусть присутствует врач, санитары.
- Хорошо, - кивнул Вайст. - Вас известят, когда… его успокоят.
- Чем сейчас занимаются в Биологическом центре?
- Мы как раз меняем профиль работ, - сказал Вайст, снова садясь за свой стол. - По предложению нового директора центр переименовали в Антропологический. Главная задача - изучение болезней, распространенных в Экваториальной Африке, - холеры, проказы, желтой лихорадки, сонной болезни, лихорадки Денге…
- Новый директор центра - кто он?
- Доктор Насимура из Японии. Он специалист по инфекционным заболеваниям. Рекомендовал его нам господин Найто - президент фармацевтической компании "Грин Кросс", они производят искусственную кровь.
- Я хочу побывать в… Антропологическом центре и побеседовать с доктором Насимурой, - объявил Цезарь.
- Можно сделать это, например, завтра, - предложил Вайст. - Центр - в полутора часах полета от Блюменфельда.
На следующее утро, когда они шли к вертолету, Вайст сказал:
- К величайшему сожалению, должен сообщить, что профессор Хорнфункель скончался сегодня ночью. Я понимаю, у вас могут возникнуть сомнения… Вечером вам представят результаты вскрытия и заключение врачей.
- Излишне, господин Вайст, - холодно ответил Цезарь.
Насимура оказался круглолицым, розовощеким, седым толстячком, подвижным, улыбчатым, изысканно-вежливым. На вид ему было лет пятьдесят. Чем-то он напоминал Крукса в те времена, когда адвокат был помоложе.
Насимура встретил их у трапа и приветствовал поясным поклоном; согнувшись пополам, он не отрывал улыбающегося взгляда от лица Цезаря. При этом концы его бровей опустились к ушам. Когда Насимура распрямился, оказалось, что его рост не превышает пяти футов, а странный изгиб бровей присущ ему постоянно, что придавало лицу выражение восторженного удивления.
Он приветствовал Цезаря по-французски, но тотчас перешел на немецкий, которым владел в совершенстве, хотя слегка картавил и его немецкие "р-р" звучали очень забавно.
Насимура сразу повел Цезаря и Вайста осматривать центр, который представлял собой большую строительную площадку. Цезаря сопровождали Суонг и двое индонезийцев. Гаэтано с четверкой своих парней остались у вертолета. Пока закончен был один корпус - длинное серое двухэтажное здание с лоджиями на втором этаже, но почти без окон.
- Тут будут клиники инфекционных болезней, - сказал Насимура, - биохимическая и прочие лаборатории, конференц-зал, библиотека. В подвальных этажах - холодильные камеры, склад медикаментов, патолого-анатомическое отделение, морг…
- А это зачем? - удивленно спросил Цезарь.
Круглая розовая физиономия Насимуры озарилась ослепляющей улыбкой. Глаза совсем исчезли в добродушных складочках век.
- Прошу извинить, уважаемый господин Фигуранкайн, но мы будем работать с инфекционным материалом. Опасные заболевания, даже смертельные. Летальные исходы неизбежны. Каждый случай необходимо тщательно исследовать анатомически.
Продолжая улыбаться, он провел двумя пальцами черту в воздухе, совершая воображаемый разрез.
- Я полагал, - заметил Цезарь, - что в основу исследований подобного рода будет положена работа с культурами микробов-возбудителей.
- О, разумеется, разумеется, - закивал Насимура, - это, конечно, тоже. Однако, прежде чем переходить к культурам штаммов, сначала все необходимо проследить на живых людях. Мы не случайно назвали центр Антропологическим.
- Где, в таком случае, вы возьмете больных?
- О, - всплеснул руками Насимура, - за этим дело не станет…
- В Африке часты инфекционные заболевания, - вмешался Вайст. - Тут и в соседних странах. Больных будет достаточно.
- О да, конечно, - улыбаясь, подтвердил Насимура, - конечно, и это тоже. Морг будет соединен подземным тоннелем с крематорием. Крематорий построим вот там - за теми большими деревьями. - Он показал пальцем где. - Все большие деревья мы, по возможности, сохраняем…
- Чтобы была тень, - добавил Вайст.
- О да, конечно, чтобы ничего не было видно сверху.
При осмотре строящихся объектов Насимура представил Цезарю нескольких сотрудников центра. Все они показались Цезарю какими-то странными, безликими, подавленными, погруженными в собственные мысли, очень далекими от всего окружающего.
После окончания осмотра Насимура пригласил Цезаря и Вайста в свою временную, как он сказал, "пещеру", где находился и его рабочий кабинет. "Пещера" оказалась маленьким, уютным японским домиком с раздвижными стенами. Кабинет занимал ровно четвертую часть домика и ничем не оправдывал своего названия. Он был почти пуст, устлан плетеными татами, вдоль стен лежали круглые, расшитые шелком японские подушки, а по углам бесшумно вращались большие вентиляторы. В центре "кабинета" стоял низкий японский столик, накрытый для ленча.
Перед тем как войти в "пещеру", Цезарь подозвал Суонга и шепнул несколько слов. Суонг кивнул и тотчас исчез. Снаружи возле домика остались лишь двое индонезийцев. Остальные сопровождавшие босса при осмотре строительства разошлись.
Насимура с низкими поклонами пригласил Цезаря и Вайста занять места на циновках возле столика. Затем он попросил разрешения покинуть их на несколько минут, чтобы отдать необходимые распоряжения, Когда он вышел, Вайст наклонился к Цезарю и сказал:
- Насимура не догадался пригласить и господина Суонга, но это легко исправить…
Цезарь отрицательно качнул головой:
- Нет. Суонг будет занят некоторое время.
Вайст вопросительно взглянул на Цезаря, но возвратился Насимура в сопровождении молодого японца, который нес огромный поднос, уставленный множеством мисок, содержимое которых было столь же загадочно, сколь и ничтожно мало по объему.
Ленч, состоявший из огромного количества экзотических кушаний, в соответствии с японским этикетом прошел за светской, ни к чему не обязывающей беседой. Пили из крошечных серебряных рюмок саке - подогретую рисовую водку, японское пиво. За кофе Цезарь вдруг заявил, что выпил бы еще коньяка… Насимура, видимо, удивился, однако позвонил в серебряный колокольчик, и через минуту на столике появились бутылка французского коньяка и три бокала. Цезарь сам налил коньяк и предложил выпить за здоровье хозяина. Насимура, крайне польщенный, провозгласил ответный тост. Вайст не спускал с Цезаря удивленного взгляда, а тот как ни в чем не бывало предложил выпить и за здоровье Вайста. Явно раздосадованному и обеспокоенному Вайсту пришлось последовать примеру Насимуры. Потом Цезарь провозгласил еще тост. Смысла его Вайст не уловил, пытаясь сообразить, что произошло с Цезарем. На этот раз Вайст только коснулся коньяка губами, но Цезарь и Насимура опорожнили свои бокалы. Бутылка почти опустела. Насимура заметно захмелел. С его лица не сходила блаженная улыбка, глазки стали масляными, а брови изогнулись к ушам еще сильнее. По-видимому, захмелел и Цезарь. Он расстегнул воротник рубашки и, обмахиваясь веером, который ему дал Насимура, глядел на японца с явным одобрением.
- Мне нравится у вас, - сказал он, наклоняясь в сторону Насимуры, - и вы мне нравитесь, профессор. Я люблю Восток, вашу страну, ваше умение трудиться, традиции самурайского духа…
"Что он говорит?" - подумал Вайст, теряясь все больше. Не переставая улыбаться, Насимура развел пухлыми ручками: