Он поспешно отряхнулся.
- Поедемте, Петр Иванович.
- Сейчас, - ответил Самсонов.
Муравьи кусали и его, но он смотрел на них с радостным интересом исследователя, у которого удовольствие при встрече с новым явлением в природе полностью перевешивает неудобства, с этим явлением связанные.
Мухтар с конями ждал их поодаль.
- Никогда такого не видел, - сказал Самсонов. - Не знал, что тут водятся такие кочующие муравьи.
Они подошли к копям.
- А что, здесь часто вот так муравьи кочуют? - спросил геолог у проводника.
Мухтар, мешком сидя на высоком деревянном седле, равнодушно пожал плечами.
Вдали вдруг послышался топот множества копыт. Из-за ближайшего холма пушечным снарядом вылетел гнедой неоседланный жеребец с развевающейся гривой. За ним скакали другие, все с такими же гривами, темно-гнедые, со звездочкой на лбу.
Мгновение - и косяк в два десятка жеребцов пронесся мимо.
Потом снова раздался топот.
Молодой загорелый табунщик в лисьей шапке вымахал из-за холма на крупном галопе. Увидев всадников, он стал сдерживать коня и подъехал. Мельком оглядев Самсона и Сергея, он кивнул и горячо заговорил с Мухтаром.
Лицо у него было потное и злое.
Они говорили по-казахски. Сергею казалось, будто парень чего-то требует от проводника и в чем-то его обвиняет. Но лицо Мухтара оставалось каменным.
Напоследок парень сказал что-то твердое и короткое, отвернулся и поскакал за косяком.
Проводник поглядел ему вслед, презрительно сплюнул. Снял шапку, вытер крепкий лоб с седеющими висками, повернул кобылу и пустил ее трусцой.
- О чем они говорили? - спросил Сергей у геолога.
- Странное что-то... Табунщик обвинял Мухтара, что из-за него насекомые взбесились и пугают лошадей. Я не все понял... И еще парень его упрекал за какую-то святыню. Ругал... Вообще этот наш Мухтар - тип.
- Тип?.. В каком смысле тип, Петр Иванович?
Они уже уехали.
Самсонов помолчал, потом повернул в седле.
- Мы когда в Истере собирались, я с парикмахером разговорился на станции. Мухтар, оказывается, бывший бай. Стада у него были тысячные. В тридцатых годах бандой руководил. Дали ему десять лет заключения, отсидел, вернулся. Попался потом на переходе границы. Опять исчез. И вот два года, как снова появился с этих краях... - Он оборвал себя и стал вглядываться вниз, в траву. - Что такое? Посмотри, Сережа.
Трава под копытами коней, казалось, неестественно ожила. Всюду было какое-то странное мелькание. Что-то похожее на колоски, пляшущие под ветром. Светлые пятнышки, которые непрерывно двигались, создавая впечатление, будто поверхность травы кипит.
Сергей и Самсонов спешились и наклонились к земле.
Сергей раскрыл ладонь над травой, и тотчас к нему на пальцы сел светло-зеленый кузнечик с коротенькими крыльями и длинными - далеко за спину - усиками. Он посидел миг и прыгнул дальше. Сразу второй приземлился на ладонь и опять скакнул вперед, описав в воздухе маленькую параболу.
Кипение травы и было кузнечиками, которые в неисчислимом количестве двигались все в одном направлении.
- Саранча? - тревожно спросил Сергей.
Самсонов покачал головой. Он тоже поймал кузнечика и разглядывал его.
- Ничего похожего. Обыкновенной кузнечик. Они и стаями никогда не собираются - вот такие.
Вдвоем они еще с минуту смотрели на траву, кишащую светлыми точками.
- Странно, - сказал геолог. - Действительно, все насекомые взбесились тут, в предгорье. Муравьи, и теперь вот эти...
Они были теперь на сырте - одной из приподнятых равнин, характерных для гор Джунгарского Алатау. Справа вниз уходила степь, слева высился увенчанный ледниками хребет.
Солнце клонилось к закату. Пора было думать о ночлеге.
Но только через час Мухтар поднял наконец руку:
- Здесь.
Метрах в ста от тропинки у холма стоял полуразрушенный глинобитный дом. За ним виделись остатки деревянного загона для скота. Все было покинуто, и площадка перед домом заросла травой. В зарослях журчал ручеек.
Пока Мухтар с Самсоновым расседлывали лошадей, Сергей пошел наломать курая для костра. Вскоре Самсонов услышал его голос.
- Петр Иванович! Петр Иванович, идите сюда!
Позади дома на вытоптанной полянке торчал грубо вытесанный невысокий каменный столб, окруженный оградой из жердей. На жердях висели разноцветные ленты.
Подойдя ближе, геолог и Сергей увидели на земле несколько кучек монет. Лежал и бумажный рубль, придавленный камнем. У самого же столба был привален плотно скрученный и перевязанный веревкой отрез материи.
- Что это?
- Святыня, - ответил Самсонов. Он поднял отрез, повертел в руках. - Это религиозные старики приносят. Старухи...
Позади они услышали покашливание. Подошел Мухтар.
- А кто же это все забирает потом?
- Кто забирает? - Самсонов покосился в сторону казаха. - Да уж кто-нибудь забирает. Так не остается.
- Хазрет, - сказал проводник. Он холодно посмотрел на обоих русских и пошел к дому.
- А что такое хазрет?
- Святой. Святой забирает. - Геолог положил отрез на прежнее место. Да, интересно все это. Посмотрим, что дальше будет.
После ужина они легли спать в доме на полу, расстелив потники и положив под голову седла. Когда Сергей засыпал, ему показалось, будто кто-то встал и вышел из дома. Потом он услышал конский топот. Ему хотелось подняться и посмотреть, кто это поехал, но тут сон непоборимо сморил его.
Проснулся он среди ночи от какого-то жжения на шее. Подняв руку, он нащупал на коже твердые живые соринки.
Геолог уже сидел на полу и торопливо шарил по карманам, стараясь найти электрический фонарик.
Проводника в комнате не было.
Фонарик наконец обнаружился. В круге света на полу двигались сотни белесых точек.
- Опять муравьи!
Но это были термиты. Густой колонной они вылезали из щели под стеной, пересекали комнату и скрывались в другой щели.
Почти два часа Самсонов и Сергей просидели в дальнем углу помещения. Потом колонна наконец прошла, геолог и Сергей, недоверчиво осмотрев пол, легли и заснули.
Проснулись они, только когда луч солнца из маленького окошка уже спустился со стены на пол. Геолог первым вышел из дома с мылом и полотенцем в руках.
Сергей услышал его голос:
- Сережа! Сережа, скорее сюда!
Сергей выбежал наружу, обогнул дом и ахнул.
Перед ним лежала дорога. На траве. Кусок ровного бетона шириной метра в два и длиной в пять. Бетон начинался сразу у дома и шел к "святыне".
Впрочем, при ближайшем рассмотрении дорожное покрытие оказалось не бетонным. Это был состав, похожий на глину, но тверже.
Вчера дороги не было, а сегодня она появилась. Как если бы кто-то всю ночь выкапывал канаву, а потом залил ее раствором.
- Фантастика, - сказал геолог. Он встал на покрытие и потопал ногой. Дорога. Твердая.
- Действительно, поверишь в святыню, - отозвался Сергей. Он посмотрел на столб и окружающую его ограду. - Посмотрите, денег уже нет.
И на самом деле, ленты, отрез материи и деньги исчезли.
За их спинами послышался стук копыт, и оба обернулись.
- Пора, - сказал Мухтар. - Лепп ждет.
- А далеко еще до него? - спросил геолог.
- Козы кош, - ответил проводник. - Перегон ягнят - пять километров.
- Одну минуту, - сказал Лепп. - Минуточку.
Он выскользнул из комнаты, оставив Самсонова и Сергея сидеть на стульях.
Они переглянулись.
Прошло уже полдня, как они были у Леппа, и одна нелепость следовала за другой.
Когда они вместе с Мухтаром приехали сюда утром, Лепп, высокий, тощий, с тонкой шеей и узкими покатыми плечами, встретил их на пороге дома. Здороваясь, он протянул руку Сергею и как-то забыл убрать ее обратно. Сергей пожал ее раз и другой, а она продолжала нелепо висеть в воздухе, вялая, почти бескостная. Удивительным было и лицо Леппа. Длинное, нездоровое, бледное, оно ежесекундно меняло выражение. То становилось веселым, то - без всякой видимой причины - печальным.
И дом Леппа производил странное впечатление - глинобитная постройка, массивная, тяжелая, притаившаяся в уединенной долинке у подножия хребта. Во всех трех комнатах окна почему-то были забраны решетками, а на входной двери Сергей увидел французский замок.
За домом лежала большая утоптанная площадка с сараями по краям. В центре ее высилась пятиметровая деревянная мачта с каким-то сооружением наверху, похожим на маленький радиотелескоп. С мачты спускался толстый обрезиненный кабель, который уходил в дом.
Уже два раза Сергей заговаривал о цели приезда. Но когда он впервые спросил о записях киевской лаборатории, лицо Леппа сделалось грустным-грустным, и он сразу как бы перестал слышать Сергея. Уголки губ у него опустились, взгляд потускнел и остановился. Это была такая удивительная перемена, что Сергею стало как-то стыдно, и он покраснел. Потом, через две или три минуты, Лепп очнулся и безо всякой связи с предыдущим сказал, что очень мучается без газет и журналов и был бы не прочь подписаться хотя бы на журнал "Природа". После этих слов он пригласил геолога и Сергея обедать. Обед был очень вкусным - бешбармак с сюрпой, заправленной лавровым листом и другими специями. Сергей опять заговорил о Киеве и о погибшей группе, но Лепп отмахнулся: "Потом, потом".
Когда с бешбармаком было покончено и Мухтар собрал тарелки, Лепп поднялся и сказал, что в соседней комнате прочтет сейчас лекцию.