Пока Киберносильщик, кряхтя и жалуясь на радикулит, выгружал из повозки Платоновы чемоданы, археолог прохаживался по асфальтовому тротуару. Хилый ветерок медленно волок по улице облако сладковатой цветочной пыльцы, перемешанной с дорожной пылью. Юные чистильщики сапог шумно обсуждали нового постояльца гостиницы, а пара дочерна загорелых нищих в экстравагантных лохмотьях, скрипя диодами, соображали, по какому сценарию выпрашивать деньги у белого господина.
Это были, конечно же, андроиды - старые экземпляры кустарного производства, заслуженные ветераны Катманду, ставшие его неотъемлемой частью. На Старой Земле только проницательный взгляд мог отличить живого человека от умело изготовленной подделки. Другое дело - фабричная штамповка, которую разглядишь за квартал.
- Эй, саиб! - набравшись смелости, выкрикнул один из чистильщиков - курчавый мальчик с маслинами смеющихся глаз. - Зачем стоишь? Время теряешь? Совсем плохой туфля. Надраю: раз - и готово!
В ожидании ответа он привстал со стульчика, держа в обеих руках по обувной щетке и забыв закрыть рот. Двое других с любопытством ждали, чем кончится дело.
В конце улице возникла тарахтящая, окутанная пыльным облаком легковушка. Она медленно катила к гостинице. На нее никто не обратил внимания - машина как машина.
Рассольников не любил настырных, приставучих детей, но этот парнишка вдруг напомнил ему собственное несладкое детство. Он глянул на запыленные носы своих туфель. Почему бы и нет? Сохраняя достоинство, Платон неторопливо двинулся к чистильщикам. Подойдя к мальчику, он улыбнулся и сказал:
- Валяй.
Подъехавший автомобиль поравнялся с Рассольниковым. Мигнула голубая вспышка. Киберносильщик и нищие-андроиды жалобно вскрикнули и, рассыпаясь на детали, с грохотом начали рушиться на асфальт. Археолог видел, как гримаса ужаса проявляется на лице мальчугана, но сделать ничего не успел. Даже испугаться. Земля вдруг содрогнулась, и сзади страшно загрохотало. В затылок дохнуло жаром, воздушная волна толкнула в спину, роняя на чистильщика.
Люди и андроиды очутились в облаке едкого дыма. Платон зажмурил глаза, закашлялся, давясь ядовитой атмосферой, зажал пальцами нос и встал на ноги. Когда задержанный в груди воздух иссяк, Рассольников, мысленно прочитав молитву, вдохнул - ничего, остался жив. Тогда он рискнул приоткрыть глаза. На месте легковушки виднелась груда жести - по ней словно асфальтовый каток прошелся. Из груды тянулась, скреблась по тротуару покореженная рука нежно-салатного цвета. Была она метра три длиной. Присоска на конце руки держала похожую на серп блестящую загогулину. Археолог узнал чепальский деструктор - страшное оружие, способное мгновенно перемешать молекулы любого существа или предмета.
Длиннющая рука дернулась в последний раз и замерла. Больше в расплющенной машине ничто не шевелилось. Мальчишки очнулись от шока и с душераздирающим визгом бросились бежать. Рассольников ощутил, как по спине, поднимаясь к загривку, запоздало поползли мурашки.
"Типичное уличное покушение, - успокаивал себя Рассольников. - Ничего особенного. И чего бы я стоил как черный археолог, не имей конкурентов? Одно не понятно: кто этих-то разделал? Или сами виноваты - с оружием обращаться не умеют?"
Начиналась экспедиция на Тибет самым обычным образом.
Платон совершал пробежку до поселка Култышкина Заводь, куда два раза в неделю приезжала автолавка. Сегодня Рассольников купил шесть бутылок текилы, которую привозили по его спецзаказу, пачку крупной соли, коробку с экспресс-обедами "Быстрофф" и упаковки с ветчиной и сыром.
Бежать в Култышкину Заводь налегке да по утреннему холодку было сущим блаженством. Обратный путь с туго набитым рюкзаком особой радости не доставлял, зато можно было испытать законную гордость - для третьего тысячелетия это настоящий подвиг. Теперь все стало виртуальным: и норвежская селедка, и взаимная любовь. Не говоря уже о физических нагрузках.
Взъерошенного и употевшего Платона на пороге дома встретил рокочущий бас домашнего компьютера по имени Колобок. Через месяц бас наверняка станет дискантом или контральто - будь Колобок женщиной, он постоянно менял бы прическу и цвет волос.
- Привет тебе, хозяин! Почта есть. Особо важная - под грифом "ОуДжиЮ".
"ОуДжиЮ" означало Оксфордский Галактический Университет - организацию, для которой археология была наукой, а не только доходным бизнесом.
- Дай сначала умыться, - ответил археолог.
Приняв душ и переодевшись в просторные шорты и гавайку, Рассольников по деревянной лесенке поднялся на второй этаж. Там располагался рабочий кабинет, куда был путь заказан и подружкам, и собутыльникам Платона. А коллег-конкурентов археолог и на пушечный выстрел к дому не подпускал.
Рассольников уселся в черное рабочее кресло с антигравитатором. Если понадобится, на нем можно летать - быстро, хоть и недалеко. Затем Платон мысленно приказал Колобку вывести изображение на экран.
- Не в спешке счастье, торопыга хренов. Твой адресат просил тебя…- Комп сделал паузу, выдерживая ритм, - …поставить многослойную защиту. Вдобавок - быть бдительным как полк НКВД.
- А сразу ты не мог сказать? - укорил его Платон. - И сам защиту ты не мог поставить? - невольно он стал изъясняться в том же стиле.
- Помилосердствуй: все давно готово, - компьютер поспешно сменил тон. - Уверен будь: граница на замке.
Тихонько загудел зуммер, стены дома задрожали, естественное дневное освещение мигнуло, как древняя лампочка при перепаде напряжения, и кабинет словно погрузился в заросший пруд - в толщу зеленоватой, цветущей воды.
- Посторонняя активность не наблюдается. Коды не взломаны, - Колобок заговорил по-человечески.
Настенный экран вспыхнул, и перед археологом возникла фигура развалившегося в силовом кресле профессора Биттнера. Резко омолодившийся, утративший солидность профессор был похож на аспиранта.
- Звякни мне поскорее, - командным голосом произнес Биттнер. - Я дома. Закрытый канал зарезервирован. Счетчик щелкает. Будь добр, не истощай без нужды мой кошелек. - И Рассольников, и Биттнер, как все кондовые историки и археологи, употребляли множество ископаемых слов.
Экран опустел. Вместо господина Биттнера в интерьере там теперь была заставка - стереография джунглей планеты Великий Лес. Изображение не просто менялось - оно жило: ползучие лианы опутали, пытаясь раздавить, каракатицу-джабраила, прыгунец сигал с ветки на ветку, ветер раскачивал верхушки пальм-опахал, бордовые облака неслись по небу.
- Ну и су-у-ука…- с большим чувством протянул Платон. Генеральские интонации профессора выводили его .из себя, но приходилось терпеть - невыгодно портить отношения с Оксфордом.
Археолог вышел на коммутатор трансгалактической связи. С экрана ему улыбнулось прекрасное личико виртуальной операторши.
- Здравствуйте, мистер Рассольников. Мы ждали вашего звонка. Вас устраивает стандартный набор защитных программ, которые мы обновляем ежечасно… или вы располагаете чем-нибудь особенным?
Платон ответил не раздумывая:
- Конечно, устраивает.
Виртуальная девушка просияла; она была восхитительна. Как жаль, что она не живая.
- Соединяю. Приятного разговора.
После десятисекундной паузы на экране снова возникла профессорская комната. И Биттнер все так же сидел в своем любимом кресле.
- Эти шпионские страсти у меня уже вот где, - буркнул Рассольников вместо "здрасьте". - От них бывает мигрень.
- Таковы требования заказчика, мой юный друг. - Биттнер старался придать внушительности звонкому голосу. - Кто платит, тот и заказывает музыку. - Из-за вопиющего несоответствия профессорского самоощущения и внешности Платону стало смешно, и он с трудом сдержался, чтобы не прыснуть.
- Я внимательно слушаю, - сделав над собой усилие, произнес археолог.
Биттнер хмыкнул и перешел к делу:
- Ты, конечно, слышал о тибетских экспедициях СС. Так вот: есть неплохие шансы разыскать артефакты тех двух, коими руководил оберштурмфюрер Эрнст Шеффер.
Платон был разочарован: глупо идти по чужим стопам, но еще глупей быть при этом сотым по счету.
- Там уже потоптались все кому не лень…- уныло протянул он.
Рассольникову хотелось побыстрее закруглить разговор и отправиться в любимый бар "Голубая скала". Бар нависал над речными водами, укоренившись на краю замшелого камня величиной с небольшой астероид. В здешних краях подобные "камешки" встречаются сплошь и рядом, и они до сих пор приводили Платона в восхищение. После одинаковых пляжей и аккуратных лесопосадок курортной планеты Гея-Квадрус, где он прожил долгих три года, сохраненные на Старой Земле островки дикой природы грели ему душу. Профессор согласно покивал и ответил:
- Я тоже так думал, пока…- Замолчал, подбирая , слова. - Пока меня не ткнули носом в подлинный дневник Шеффера. Удивительный по ясности изложения документ.
- Если вдруг что-то всплыло спустя столько веков, - решительно заявил археолог, - это умело скроенная деза либо академическая шиза.
Биттнер хихикнул.
- Если же случилось чудо, и действительно раскопали что-то стоящее, по следу устремится целая свора. А я терпеть не могу, когда мне дышат в затылок. При всем уважении к тебе, я в такие игры не играю.
- Верю-верю любому зверю, но только не тебе. Особенно после блестящего добытая "золотого горшка". Никакая свора тебе не помеха. Наверное, у тебя есть другой заказ…- Биттнер почесал подбородок, скрипя трехдневной университетской щетиной по моде девяностых годов "золотого века".
- Грубая лесть хуже мягкого оскорбления, - проворчал Рассольников, однако его задело за живое. - На понт берешь, док? - поинтересовался он неласковым тоном и пристально глянул в ясные профессорские очи.