* * *
Ник понимал, что его время на исходе.
Не было смысла закрывать на это глаза. Дело не только в пятнышке на щеке - по всему его телу рассыпались небольшие бугорки, словно прыщики, из которых сочился шоколад, насквозь пропитывая ткань его одежды. Они были везде, и начали постепенно соединяться между собой - как дождевые капли на бетоне; они пошли в безжалостное наступление на его спину, голову и те места, о которых он даже думать не хотел. Его шоколадная рука была слаба и становилась всё слабее, пальцы почти слиплись между собой. Левый глаз всё больше заволакивался шоколадом, и зрение день ото дня ухудшалось. Рубашка, которая ещё недавно выглядела, как белая с коричневыми пятнами, теперь стала коричневой с белыми пятнами, а уж настоящий цвет галстука вообще нельзя было угадать. Даже тёмные брюки Ника, на которых пятна всегда были менее заметны, больше не могли сопротивляться наступлению коричневой заразы; а ботинки стали напоминать две оплывшие свечи цвета какао.
Ник знал - это собственная память отравляет его... или, вернее, нехватка этой памяти. Он забыл почти всё о своей жизни в мире живых; от того Ника, можно сказать, ничего не осталось. Друзья, родные - всё ушло из его сознания. Единственное сохранившееся воспоминание - это то, что когда его настигла смерть, он ел шоколадный батончик и запачкал себе лицо. Скоро он будет помнить только шоколад, и что потом? Что произойдёт, когда от него больше ничего не останется?
Он не хотел думать об этом. У него не было времени думать об этом. Перед ним стояла великая задача, и сбор армии был лишь частью его миссии. Остальное он хранил в тайне, потому что если бы он кому-нибудь рассказал о своём безумном плане, число дезертиров возросло бы в несколько раз.
* * *
Перед самым отъездом из Чаттануги, Цин показала ему сшитый ею флаг. Ник попросил Чарли водрузить его на передке паровоза на всеобщее обозрение. Флаг был сработан из роскошной ткани цвета какао с серебряными звёздами, образующими узор - ковш Большой Медведицы.
- Мой папа всегда говорил, что этот ковш ловит падающие звёзды, - сказала Цин. - Ну, вроде как ты здесь - чтобы ловить падающие души.
Ник едва не задохнулся - и не только из-за застрявшего в горле шоколада.
- Ты даже не представляешь себе, Цин, что это для меня значит.
- И что это значит? Что я теперь лейтенант?
- Пока нет. Но скоро будешь. Очень скоро.
Ник обнял бы её, если бы не боялся с ног до головы выпачкать воительницу в шоколаде.
Глава 22
Затолкай его обратно!
Цин была хорошим солдатом и гордилась этим. Деятельность эктодёра не слишком способствует самоуважению, поэтому Цин черпала его в своей воинской службе. Теперь её генералом был Шоколадный Огр, и она станет выполнять свою работу на отлично. Хороший солдат всегда следует приказам. Хороший солдат не задаёт вопросов. Однако по временам Шоколадный Огр обращался к ней с такими запросами, что Цин только диву давалась. В частности, были среди них и совершенно необычные, которые он хранил в секрете и называл "особыми проектами".
Первая такая его просьба касалась леденца на палочке, который в народе называется "радость на целый день". Он огромный - размером чуть ли не с человеческую голову, разноцветный до мельтешения в глазах и такой липкий, что если тебе вздумается его укусить, он намертво влипает тебе в зубы, так что даже коренные начинают ныть. Такой леденец перешёл в Междумир вместе с прицепленным к нему маленьким мальчиком - тот, видимо, трудился над ним с самого дня своего перехода. Сладкое чудище было наполовину съедено, и будет оставаться наполовину съеденным вечно, сколько бы малец его ни лизал.
Огр повёл Цин и мальчишку с леденцом в кондитерский магазин - настоящий, существующий в живом мире, где целый день толкутся тушки, покупая или продавая всякие сласти.
- Я хочу, чтобы ты вырвала для него новый леденец, - приказал Огр. Цин не могла понять зачем - ведь мальчишкин собственный никак не кончался - однако она всегда следовала приказам начальства.
- Есть, сэр. Слушаюсь, сэр.
В магазинчике была стойка, похожая на небольшое металлическое деревце - на ней и сидели леденцы. Цин протянула руку в живой мир и вырвала оттуда совсем свеженький леденец, который был ещё больше и лучше, чем тот, над которым трудился малыш. После этого она оторвала старую "радость на целый день" от руки пацана - такое могла проделать только Цин - и сунула на освободившееся место новый. Малыш повёл себя как обычно ведут себя дети в кондитерской лавке. Собственно, он и был ребёнком и находился сейчас в кондитерской лавке.
Пока всё нормально. Странное началось после этого.
Мальчик, приплясывая и подпрыгивая, убежал со своим новым леденцом. Огр указал на старый, который Цин держала в руке, и сказал:
- Теперь, когда у пацана есть другой, я хочу, чтобы ты задвинула этот обратно.
Цин опешила.
- То есть как это - обратно? - озадаченно спросила она.
- Да вот так, как я сказал. Проделай дыру и помести этот леденец обратно в живой мир.
Цин ошалела от такого предложения. Он что, совсем того? Перетаскивать вещи из живого мира в Междумир - это одно, но сунуть что-то обратно? Для неё живой мир оставался именно живой материей, способной чувствовать всё, что в ней происходит. Всегда, когда Цин занималась эктодёрством, она ощущала себя чем-то вроде повивальной бабки, помогающей при родах. То, что родилось, обратно никак не засовывается!
- Сэр, нельзя взять что-то из Междумира и сунуть это обратно в живой мир! Так не делается!
И тогда Огр спросил:
- А ты когда-нибудь пробовала?
Цин хотела было пуститься в объяснения, но слова застряли в горле. А ведь и правда - она не пробовала! Ей и в голову никогда не приходило что-нибудь положить обратно. Да и с какой стати? Брать, а не отдавать - вот в чём было всё дело!
- Нет, никогда, - ответила она. - Но... а вдруг суну что-то обратно, а получится одна из тех странных научных штучек, от которых весь мир разнесёт в клочки?
- Если это случится, можешь свалить вину на меня.
Это Цин вполне удовлетворило. Он же как-никак командир. Если ей придётся отправиться к вратам рая, она всегда сможет оправдаться, что следовала приказу.
- А, ну тогда всё в порядке.
Она собралась с духом, крепко сжала в экторуке леденец, а затем попыталась вытолкнуть его в живой мир.
Это оказалось нелегко. Теперь, когда её намерения изменились, даже пробурить проход в мир живых оказалось непросто. Всё равно что пытаться открыть замок с помощью отмычки. А когда портал наконец образовался, живой мир отказался принимать леденец.
- Ничего не выйдет, сэр, - пожаловалась Цин. - Думаю, живой мир переполнен всем, чего ему надо, и больше ничего не хочет!
- Не сдавайся.
Цин сцепила зубы и удвоила усилия, пытаясь протолкнуть проклятый леденец через портал. Между её волей и волей живого мира разгорелась яростная борьба. Вопрос был, какая сторона одержит верх: живой мир, пытающийся не пустить к себе мёртвый леденец, или Цин, старающаяся совершить прямо противоположное?
К удивлению самой Цин, битву выиграла она. Живой мир уступил и забрал обратно леденец. Теперь он красовался на прилавке кондитерского магазина, его яркие краски потускнели, а очертания размылись - как у всего, что находилось в мире живых. Цин вытащила руку; по телу воительницы пошёл озноб.
- Ты справилась!
- Ага, - пробубнила Цин. Она была обрадована и одновременно встревожена своей вновь обнаруженной силой. - Но всё равно, у меня такое чувство, будто я сделала что-то не то...
- "Не то" - это когда используешь его в неправедных целях, - возразил Огр.
- Но живому миру это совсем не понравилось, сэр.
- А ему нравилось, когда ты выдернула что-то в самый первый раз?
Цин покопалась в памяти. Нет, эктодёрство в её первые дни в Междумире было совсем не лёгким делом. Живой мир цеплялся за свои вещи, как ребёнок - за свои игрушки.
- Нет, - призналась Цин. - Поначалу это тоже было жуть как тяжело.
- Но мир с этим примирился, так ведь?
- Ну вроде...
- Он привык к эктодёрству, так что привыкнет и... как бы это... к эктотолканию.
Они оба уставились на недолизанный леденец, лежащий на прилавке в живомирном магазине. Наконец, кассир заметил безобразие и скривился от отвращения, а затем поддел леденец двумя пальцами и выкинул в мусорник.
- Мне бы хотелось, чтобы ты как следует потренировалась, - сказал Огр. - Упражняйся в эктотолкании при любой возможности, пока не научишься делать это так же быстро и ловко, как эктовыдирание.
И тут Цин задала вопрос стоимостью миллион долларов:
- А зачем?
- А что, обязательно, чтобы было "зачем"? - ответил Огр вопросом на вопрос. - Разве изучение своих возможностей- не достаточная причина?
Но если и была в личности Огра одна черта, которую Цин ценила и за которую всемерно уважала своего генерала - так это его умение строить стратегию. Шоколадный Огр никогда ничего не делал просто так: каждый его ход был точно рассчитан.