– Что это? Ты хочешь сказать, что учишься только потому, что тебе некуда деться? И ни разу не приходило в голову, что ты можешь отказаться? Я же не принуждал тебя, Холли! Если вся эта магическая хрень тебе на фиг не нужна, почему ты до сих пор не послала меня подальше? Я был уверен, что тебе все это нравится, а все твои отговорки только игра, не более того… Холли, дорогая, почему?
Почему? Странный вопрос… Почему я во сне не могу делать, что хочу? Кто сказал, что не могу? Могу… и делаю. И что не хочу, тоже делаю. Все, как во сне, чему я удивляюсь? Ну, я-то ладно, я во сне могу себе позволить удивиться странности происходящего в нем, а он чему так удивляется? Прямо как настоящий человек, а не зыбкий персонаж неясного сна…
– Холли, ну же? Что ты мне скажешь? А?
А что я могу сказать? Деваться-то мне действительно некуда, пока не проснусь, не так ли? Я виновато поглядела на Расмуса и выяснила, что он, очевидно, огорчен своим открытием. Не люблю расстраивать людей, даже во сне. Что же мне сказать тебе, капитан Макмиллан, чтобы ты успокоился? Ты ведь мне нравишься, я не могу жить без твоих мерцающих глаз, и ужасно жалко, что ты мне только снишься…
Потому что я совершенно уверена, что в жизни мы с тобой могли бы понять друг друга. И наши спины располагались бы на одной линии, никто не сзади и никто не впереди, а рядом, только рядом. И я могла бы тебе доверять полностью, как самой себе. Не могла бы, а доверилась без всяких сомнений, и черт с ним, с будущим. Я хочу быть рядом с таким человеком, как ты. Нет, не с таким человеком, а с тобой, только с тобой. Ну почему ты мне только снишься, Расмус?
Но вместо всего этого я сказала совершенно другое:
– Не сердись. Пойдем заниматься. Он внимательно посмотрел на меня.
– Даже если я и сержусь, то не на тебя, а на себя. Как я мог так ошибаться?
– Полагаешь себя непогрешимым? – фыркнула я. – Ладно уж, капитан Сама Безупречность, остановись. Хватит есть себя поедом, от тебя скоро ничего не останется. Пошли, будешь учить меня самозащите, пока я в состоянии ей научиться, если верить твоим словам.
Он странновато на меня посмотрел, осуждающе покачал головой, хотя я не поняла, в мой или в свой адрес, взял меня за руку и подвел к стене.
– Помнишь, – с тяжелым вздохом произнес он, – как ты проваливалась в землю? Тем же способом пойдем через стену.
Мой нос прикоснулся к холодной поверхности стены, глаза съехались к переносице в тщетной попытке разглядеть происходящее. Но им почти сразу пришлось разъехаться, потому что на них стала наступать стена. Зрение расфокусировалось, стена стала расплываться, и скоро я ничего не видела. Но это оказалось ненадолго, потому что мы почти сразу оказались с другой стороны стены.
Оказывается, рядом с моей каютой располагалось что-то вроде командного пункта, забитого компьютерами и разнообразной техникой, про которую я ничего не могла сказать, для каких целей она предназначалась. Мы обошли кругом здоровенный пульт, утыканный кнопками, и приблизились к противоположной стене.
Около нее Расмус отпустил мою руку, заметив:
– Теперь иди сама.
Предыдущие ощущения повторились, за исключением одного. Оказывается, за руку с ним идти мне было приятнее. Ну, что поделаешь, сама, так сама.
За этой стеной оказалась кают-компания. За столом сидел сосредоточенный на поглощении пищи механик. Он вздрогнул от неожиданности, когда мы кивнули ему головами, выбравшись из стены. Герберт, по-моему, пытался прокомментировать происходящее, но не смог. Пошлепав губами, которые не издали ни звука, он остановился. Укоризненно покачав головой, он успокоил свои нервы привычным способом, сунув под усы очередной кусок с тарелки, слабо улыбнулся и проводил нас взглядом до следующей преграды.
И тут я сделала то, чего мне на самом деле хотелось. Когда мы уже начали погружаться в стенку, я нащупала руку Расмуса и крепко схватилась за нее. И не отпустила, пока мы не вышли наружу. Я улыбнулась ему…
* * *
…и проснулась от громкого вопля за приоткрытой дверью каюты. Вопил давешний Юрик, с утра его настроение явно перестало быть столь благостным, как ночью. Судя по отдельным словам, которые обозначали хоть что-то конкретное, он нечаянно повстречался с Фордом.
Я с тоской подумала, что мне снилось что-то хорошее, я была в этом уверена, а эта похмельная сволочь разрушила сладкое очарование сонных воспоминаний. Как там Шуба выразилась, не судьба? Или время не пришло? И первый раз с начала моих снов я искренне пожалела о том, что ничего не помню. В два шага вниз спустился Роман. Он подошел к моей полке, положил на нее руки, а на них голову, совсем рядом с моим лицом. Сердце мое, что ж ты так больно стукнуло, аж дыхание перехватило?
– Добро пожаловать в нашу компанию, – весело улыбнулся он. – Я подумываю о том, чтобы переименовать вас из Оли в Соню. Вам больше подойдет… Скоро первый шлюз, вставайте.
Только после его слов я заметила, что работает двигатель, все-таки для меня вибрация судна дело достаточно привычное. Вставать не хотелось. Идти знакомиться с новыми людьми… Что-то устала я от людей. А здесь, рядом с Романом, мне хорошо, так бы и лежала дальше, выглядывая из-под теплого одеяла. Тишина, покой и размеренное дыхание мужчины, с которым тебе легко, который тебе нужен…
– Пойдемте, Оля, чай готов, – Роман закрыл глаза, по-моему, он совсем не хотел меня торопить.
Я вздохнула:
– Простите, Рома, так не хочется вставать. Здесь тепло и уютно, а стоит мне только встать, как придется в очередной раз смиряться с тем, что я попала в антисанитарные условия на посудине, приспособленной исключительно для мужиков.
Он открыл глаза, пристально посмотрел на меня.
– Я очень не люблю брать женщин в свои экспедиции именно по этой причине. За что им страдать? Но с вами, Оля, совсем потерял голову. Приволок сюда, стараясь не думать по дороге, куда вас тащу. Следовало бы на Ваньку нажать как следует… Но теперь поздно. Что делать будем?
– Я вам сейчас скажу, что будем делать. Сейчас я встану и пойду пить чай. А вы принесите мне мой рюкзак, пожалуй, будет разумным одеться потеплее.
– Вот он, – Роман указал пальцем в темный угол. – Притащил, пока вы спали.
– Спасибо вам, Рома, с вами так легко и удобно, простите за эгоизм.
– Прощаю, так и быть, – фыркнул он, сделал два шага вверх и исчез за ободранной дверью.
Лениво зевая, я сползла вниз, откопала в рюкзаке комбинезон. Натянув его поверх Шубы, я обозрела свои устрашающе раздавшиеся бока, скептически хмыкнула, после чего направилась в сторону чайника.
Усатый Гена приветливо улыбнулся мне из-за штурвала. На палубе я сполоснула физиономию холоднющей водой из шланга, отфыркавшись, решила, что теперь способна к общению. В тесной кают-компании за столом торчали все, кроме капитана. Роман показал рукой на свободное место рядом с ним, куда я и протиснулась с некоторым усилием. С другой стороны от Романа восседал Юрик, видимо, на глаз исследовавший химический состав содержимого своей кружки, потому что на меня даже не посмотрел. Зато во все глаза на меня таращились механик и боцман, которые сели за стол после меня. Первый был нормального телосложения и маленького роста, черненький, второй – нормального роста, безысходно тощий и тоже черненький.
Мне тут же выдали эмалированную кружку, налили чаю, подсунули под нос всю еду, которая лежала на столе. Мужики наперебой, отчаянно стесняясь, коряво ухаживали за мной. Я развеселилась, мило болтала и вообще была душкой, я могу иногда, когда захочу. Нахлебавшись чаю, откинулась назад, и вот тут-то и обнаружила, что за моей спиной, на спинке дивана, лежит рука Романа, которая в тот же момент довольно ловко переехала мне на плечи.
Сначала я собралась так же ловко ее скинуть обратно, но потом решила, что очевидное покровительство начальника экспедиции мне только на руку. Остальные пять раз подумают, прежде чем соберутся обхватить меня за талию при первом же удобном случае. А уж с начальником как-нибудь и сама справлюсь, если захочу. Поэтому я некоторое время демонстрировала окружающим свою крутизну, но, услышав, что судно сбавляет ход, поняла, что мы у шлюза и выпрыгнула из-за стола.
– Ребята, вы как хотите, а я обожаю шлюзоваться, так что иду наверх.
Мужики покивали головами, повылезали из-за стола, чтобы выпустить меня и затолкались обратно, видали они все эти шлюзы в гробу в белых тапках. На крыше рубки, как ни странно, обнаружился Форд, привязанный к поручню.
– Привет, – сказала я ему, – ты как сюда попал? Вроде я у тебя крыльев не замечала, да и лапы не приспособлены для лазанья?
– Хозяин помог, – не поворачивая головы, ответил Форд.
– Ничего, если я тут с тобой посижу?
– Мне будет только приятно, – галантно рыкнул он.
– Оля, – раздался сзади голос Романа, – раз уж вы собрались тут сидеть, так возьмите куртку.
Я сходила к нему за теплой курткой, набросила ее на плечи, подсунув полы под себя, чтобы не сидеть на голом железе. Медленно открылись ворота шлюза, мы тихо вошли в него. За нами затолкалась еще пара небольших суденышек, и ворота начали закрываться. Я внимательно смотрела на створки шлюза впереди. Вот они слегка разошлись…
Почему мне так нравится наблюдать, как судно проседает в глубину, как оголяются скользкие, зеленые от водорослей стенки, как небо отдаляется от меня, создавая ощущение того, что ты игрушечный матросик игрушечного кораблика, лежащего в коробке?
Стоило мне прикурить сигарету, как Форд глухо заворчал, прервав мои ленивые размышления. Я оглянулась, обнаружив заползающего к нам Юрика. Я наклонилась к уху Форда, тихо прошептав:
– Ты же обещал держать себя в руках…
– Г-гы! – невежливо отреагировал Форд, демонстративно отворачиваясь.