Взгляд, который он направил на Чалмерса, ясно сказал обоим психологам, что кто-то уже успел проболтаться.
- Не удалось тебе одолеть одного-единственного половецкого колдуна, в то время как сотоварищ твой одолел целые банды! Может статься, что с простыми степными воинами, в волшебстве не сведущими, управиться проще, чем с искушенным чародеем, сын мой, но вижу я и другой ответ. Набрось какие-нибудь простенькие чары. Прямо сейчас.
Оба психолога уставились на патриарха так, будто у него выросла вторая голова.
Он улыбнулся:
- Отпущу я тебе грехи, коли чары твои будут безобидны! Но, по-моему, известна мне разгадка загадки твоей.
Ши продекламировал:
Есть книга - значит, есть и друг,
И хлеб, и кров, и золота сундук…
Через мгновение Ши едва не уронил в соус маленький фотоальбом с тисненой обложкой. Он был чертовски похож на… Но такого не могло быть! Он открыл его. С фотографии на него глянула Бельфеба.
- Возвращайся туда, откуда явился! - приказал он альбому заметно прерывающимся голосом.
Альбом немедленно испарился.
Чалмерс попробовал то же самое заклятие.
Все трое выждали целую минуту. Чалмерс попробовал опять. По-прежнему ничего.
Лицо Чалмерса в страхе исказилось.
- Неужели я потерял свой дар?
Его голос дрожал.
- Чепуха! - отмахнулся было Ши. - Формальная логика - вещь постоянная и неизменная по всему этому континууму. Ее нельзя остановить.
Тут сам Ши все-таки остановился, поскольку понял, что у него по-прежнему больше вопросов, чем ответов, и что помочь Чалмерсу он пока не в силах.
- Вы разделили с князем хлеб и соль, когда встретились с ним, - сказал патриарх. - А ты, Рюрик Васильевич, изменил этому хлебу и соли. Такое, увы, и промежду россами случается, и Богу это неугодно. Рано или поздно счастье изменяет предателю. А дар волшебный и был твоим счастьем - по крайней мере, лично я такую вижу разгадку.
- Но я поступил так только ради жены - ей-то я не изменял!
- А был ли способен ты помочь ей, когда нуждалась она в помощи?
- Что же нам делать? - спросил Ши. Чалмерс временно лишился дара речи - очевидно, из-за того, что не знал, разразиться ему руганью или рыданиями.
- Если ты желаешь помочь своей супруге, надлежит покаяться тебе в том зле, что причинил ты князю. Но покаяние сие должно быть истинным, - предостерег патриарх.
Чалмерс был ученым до мозга костей - "покаяние" являлось понятием религиозным и вещью для него более чем чуждой. Он хмыкал, гмыкал и бушевал даже дольше, чем боялся Ши. Он очень опасался, что в любой момент с губ Чалмерса сорвется слово "суеверие" или даже "чушь", а уж о том, как на это может отреагировать патриарх, и думать не хотелось.
Но альтернативы у Чалмерса не было. Патриарх проявил терпение истинного пастыря, загоняющего заблудшую овцу (а в случае с Чалмерсом - скорее барана) обратно в стадо. Он безмятежно слушал, пока злость в голосе Чалмерса не сменилась горем. Наконец пожилой психолог на мгновение обхватил голову руками и поднял взгляд на патриарха.
- Что я должен сделать? - глухо выдавил он.
- Должен поститься ты завтра - после такого пиршества это будет нетрудно, - а к вечеру прийти в базилику. Я буду ждать тебя там.
На следующий вечер бушевала гроза, когда патриарх подвел Ши к дверям базилики. На Ши был тяжелый шерстяной плащ с капюшоном, который более или менее защищал его от сырости, но грязь под ногами представляла собой нечто убийственное. Сапоги норовили намертво застрять в ней, и он очень сожалел, что мощеные тротуары не относятся к тем маленьким удобствам, которые этот континуум уже успел обрести.
Внутри царили уют и спокойствие. Над головами вздымался обширный иконостас, широко раскинувшийся по сторонам. На его левой стороне были сцены из Ветхого Завета - Каин, убивающий Авеля, Ной, ведущий зверей на борт ковчега, Моисей, низвергающий Золотого Тельца, Даниил в львиной берлоге.
Справа Ши узнал сцены уже из Нового Завета - Христа, идущего по воде, аки посуху, Христа, являющего чудо с хлебами и рыбами, Христа на кресте. Наверху была изображена Святая Троица - Ши так и не понял, то ли Духа Святого на полном серьезе намеревались показать бестелесным, то ли художник попросту не умел рисовать.
Оклады икон были золотые и серебряные - или, по крайней мере, из позолоченного или посеребренного дерева. Замысловатая резьба и литье, инкрустации из слоновой кости и драгоценных камней, тяжелые тканые занавесы, на фоне которых тускнела любая парча местных вечерних туалетов, - иконостас затмевал собой даже искусно расписанные стены и потолок базилики.
"Единственный способ сделать эту штуку еще ярче, - подумал Ши, - это ее поджечь". После чего он поспешно изгнал эту нечестивую мысль из головы. Окружающая обстановка явно не располагала к богохульству.
Ши, который сразу припомнил воскресную школу, на всякий случай осторожно преклонил колена.
Вернулся патриарх, ведя за собой Чалмерса, на котором было грязно-серое одеяние кающегося грешника. Встав лицом к иконостасу, патриарх указал рукой на ту его сторону, где были сцены Нового Завета.
- Поцелуй Иуды, продавшего Господа нашего врагам его. Поразмысли над этим, заблудший сын мой!
Они посмотрели на Чалмерса, распростертого на полу.
- А теперь следует нам оставить его!
Священник потушил лампы в базилике и поднял с пола фонарь. Свет его с трудом пробивал тьму, но все же вывел их наружу.
- Давай же помолимся о том, что, хоть и лежит он сейчас во тьме, Господь выведет его к свету, - сказал патриарх. И принялся молиться - достаточно громко, чтобы не заметить, что Ши только шевелит губами.
Проблема была вовсе не в том, что молитва могла не сработать. Проблема заключалась как раз в том, что сработать она могла.
Наутро, когда у Ши уже разыгрался аппетит для завтрака, в их покои вошел Чалмерс. На нем по-прежнему было одеяние кающегося грешника, но на лице наконец-то сияла первая после долгих недель улыбка.
- Мое покаяние, похоже, принесло положительные результаты, - немедля сообщил он. - Я набросил небольшие чары, и у меня получилось. Я превратил вино в воду.
Ши не без труда проглотил кусок черствого хлеба.
- Я полагаю, что обратное превращение ваш спаситель воспринял бы как дурной тон.
Улыбка Чалмерса превратилась в торжествующую ухмылку.
- Плевать я теперь на это хотел! Надо выручать Флоримель, и теперь мы можем опять отправиться на поиски. Единственное, о чем я мечтаю, - это покинуть этот мир навсегда! Не желаю даже во сне его видеть больше!
Порядок слов в заключительной фразе Чалмерса показал Ши, насколько возбужден его коллега. В принципе, Ши был совершенно с ним согласен… хотя на возвращение в Огайо даже намекать не стоило - только не тогда, когда Чалмерс пребывал в подобном настроении.
На то, чтобы одеться и собрать вещи, у них ушло от силы десять минут. Еще пять минут, и они уже стояли, взявшись за руки, прямо посреди большой лужи на полу - результата протечки, открывшейся во время ночной грозы.
- Мощью святых и могуществом князей, силою людей и мудростью женщин, силой небес над головой, земли под ногами и воды под землей - если есть Р и есть Q, то тогда Р равно не-Q, a Q равно не-Р…
И они отбыли восвояси.