Эти задиры, которые все время обучения школы при доме собраний северного округа родного города Саркел донимали стремившегося избегать открытых конфликтов Исаака, демонстративно не признавали авторитетов уважаемых, обличенных опытом седых старцев и тем самым выказывали презрение к кропотливо собранной системе управления Великой Державой, чьи владения размером превышали Константинопольские. Исааку больше нравилась организация арабских воинов, готовых за идею не моргнув глазом пойти до самого конца. Исаак вел разговоры с молодым генералом Синаем, руководившим хазарской кавалерией, прилагая все усилия к тому, чтобы убедить этого не лишенного смекалки в бою, но откровенно простоватого вояку, как имя так и неизвестное происхождение выдававшего в нем то-ли полу-венгра, то-ли еще какую-то сомнительную смесь (сам Исаак чрезвычайно гордился, что он "чистый хазарин" из прославленного еще в далеком прошлом клана) в том, что воинам необходимо прививать ощущение гордости за Великую страну и ее прекраснейшую столицу – тогда и только тогда они будут сражаться лучше, и держава, защищенная такими бойцами, сможет пройти через века, побороть даже непобедимые пески вечности. Синай вроде бы соглашался, но потом, за каждодневной суетой не совершал никаких действий. Исаак отправил в войска нескольких красноречивых мудрецов, чтобы провести занятия по укреплению духовной связи детской, в сущности, души воина и Идеи Государства. Но это не возымело никакого эффекта. Он собственноручно сочинил достаточно простую для кавалеристов историю, которая была поставлена на арене города в виде представления-мистерии. В ходе действия молодой богобоязненный, и самый отважный воин вступает в бой только с именем Господа на устах и молитвой. Ему способствует успех, и его любит самая красивая девушка благородного рода. Ранее она много времени проводила с молодыми кутилами из города лавочников, но постепенно богобоязненность и внимание к самым важным вопросам государства ее избранника приводит ее на путь молитвы и праведной жизни. На пути воина, который взял для себя примером царя Саула – он держит при себе изображение этого царя Израиля - препятствия создает глумливый и поверхностный поручик, который подвергает воина незаслуженным гонениям и издевается над его духовным выбором. Дав очередное незаслуженное наказание воину, поручик всегда повторяет ужасные слова – "срать я хотел на вашего Саула". Самого Исаака коробило от этой фразу, но он боялся, что услышав ее в смягченном виде, в кавалеристы не зачнут в себе достаточной силы гнева. В конце представления, когда Исаак сам вышел на сцену, завершая самый возвышенный и драматический момент, и начал речь о том, как важно всегда думать о Великой Хазарии и быть готовым принести саму жизнь на алтарь любви к Державной Родине, кто-то из молодых кавалеристов гаркнул из зала "Да срать я хотел на вашего Саула". Исаак пошатнулся, лицо его стало пунцовым от такого оскорбления, а по залу волнами пошел хохот. Ничего не видя перед собой от гнева, Исаак отяжелевшими ногами шел к выходу из зала. Его догнал Синай.
- Послушай, не принимай этого всерьез. Было хорошее представление, но ты переборщил с возвышенной темой.
- Это измена, измена. Послушай, кто-то подговорил того негодяя, он ведь подорвал устои… Если бы не эта фраза…
- Послушай ты меня. Эти парни уже рискуют жизнями без всяких внушений. Знаешь, насколько арабы нас превосходят численно? Вчера получил письмо от Ханукки, находящегося на пути в неведомые страны крайнего севера, я прочитаю, тут есть отрывок об этом: "у нас слишком мало не только солдат, но и вообще людей, чтобы внушениями превращать их в живое оружие и бросать их на врага, производя на него впечатление бессмысленности борьбы с нами. Мы доказываем эту бессмысленность смелостью и самостоятельностью сравнительно малых отрядов воинов, смекалке командиров, надежным снабжением действующих войск на огромных расстояниях, теплым приемом и щедрым вознаграждением за отвагу дома. Та часть из перечисленного, на которую мы можем повлиять, достигается благодаря тому, что наши караваны отправляются во все стороны Земли, чтобы привезти прекрасные ткани и богатства, позволяющие нашему в общем-то небольшому народу всякий раз восставать как птица феникс после очередного тяжелого конфликта, которые не редкость здесь, в Азии. Пустыни, из которых мы вышли, в засушливые годы переполнены оголтелыми фанатиками, верящими в то, что они есть самое чистое племя на грешной Земле, и готовыми лишиться жизни не столько ради своих убеждений, сколько потому, что жизнь свою они сами представляют бесконечной чередой страданий и унижений, из которых ищут хоть какого-то выхода. Переполненные желанием прославиться хотя бы после смерти среди своих соплеменников, которых только и принимают за людей, они подло, ночью нападают на своих противников, и потом их малодушные сородичи с удовольствием рассказывают легенды, что им удалось "завалить" чуть ли не дюжину не-людей в лихой схватке. Если кто-то хочет опять вернуться в пустыню, видеть наш народ жалким рассеянным племенем, тогда да, нам следует уделять меньше внимания торговле и больше – промыванию мозгов своим людям".
Исааку внезапно все стало ясно. Он понял, кто подговорил воина глумиться над его в высшей степени духовной постановкой на сцене. Проклятый лавочник! Ради своих барышей – а понятно, почему он говорил о том, о чем он говорил – он готов сделать Государство слабым. Ведь сильно оно только тем, что множество людей помышляют о его величии, создавая государственным людям поддержку для дела всестороннего укрепления Великой Родины. Своим умом кавалеристы, эти наивные и управляемые существа, до такого бы не дошли. Они бы оценили то, что пытался донести до их простоватых сердец Исаак. Он не только включил проклятого лавочника в воображаемый "список" своих недоброжелателей, который ранее состоял в основном из других служивших у везира писцов да одноклассников, издевавшихся над ним в Саркеле, но и "записал" его там под первым номером.
Дом на Кавказе
- А ты мне сразу понравился. Вы, хазары, всегда одеты в красивые одежды, из таких тонких тканей, каких у нас и не видывали.
- То есть тебе интересна внешность. Я-то думал, тебе понравились рассказы о дальних странах, что у нас интересы общие.
- Это тоже, да, но внешность на меня всегда производила впечатление.
- Посмотрим, тогда на тебя должны произвести впечатление воины рус, они поразительно красивы. Смотри, останешься с ними в тереме где-нибудь на берегу Северного моря.
- Ты мне уже столько рассказывал про ваш сад в Семашках, что надо сначала хотя бы посмотреть на него.
- Ну сейчас-то мы отправляемся к русам, надо открыть торговлю. На юге ужасные проблемы с арабами, пал Беленджер, под угрозой старая столица Семендер. Мы должны установить торговлю со всеми возможными направлениями, чтобы снарядить такое войско, которого хватит, чтобы снять угрозу.
- И ты уверен, что у тебя получится?
- Конечно уверен. Я уверен в любом деле, которое начинаю. Если не удастся начать выгодную торговлю, то… Торговлю поощряют займы. Чтобы начать предприятие, могущее обернуться успехом, надо собрать много денег. А дальше ты просто не можешь проиграть. Это, возможно, корень нашего успеха. Долги не дают отступать, а когда ты побеждаешь, то появляется новое невероятно сложное дело, за которое никто кроме тебя не возьмется. И опять надо собирать ресурсы. После того, как понимаешь, что смерть это только освобождение от такого круговорота, чувствуешь, что заново родился, входишь во вкус и не можешь остановиться в новых делах, даже если уже вроде бы ничего и не подгоняет. Понимаешь, что жить по настоящему – это и есть вот так действовать.
- Вы, хазары, всегда так пафосно себя ведете, наши обычно гораздо скромнее. Словене называют вас хвалынцами, и это слово так же означает похвалу, одобрение и гордость.
- У нас по-другому не выживешь. Если бы я однажды не раздобыл новый костюм и не отправился в Готию с торговлей, так бы до сих пор и сидел в лавке на базаре. И все это было в долг, естественно.
- Ну а теперь ты точно так же не боишься отправиться к настоящим морским разбойникам руотси.
- Разбойники? В чем я точно уверен, так это в том, что если с ушами, маленький, белый и прыгает – то это точно заяц. Русы такие же люди, как и мы, мне это достаточно знать, чтобы установить торговлю. Когда хазарские караванщики продвигались все дальше и дальше по землям десятков племен, которые теперь Атыльские правители называют "наша Великая Держава", Царство царств, в каждом новом племени им рассказывали, что следующее – ужасно. Не в то верят, подло себя ведут, обманывают. И что оказалось? Наши торговые посты и форты-таможни теперь везде от Кыйоба до Хорезма и на таком севере, о котором никто и не думал раньше. А теперь мы с ними торгуем, и население по всей великой реке выросло так, как никогда ранее. Вся река в крупных селах, много городов. Мы никого не давим, все управляют как хотят. На севере у нас служат южные наемники, на юге северные. На западе восточные, на востоке – западные. Земли когда-то чахлых племен становятся сильнее, потому что обмен всегда на пользу. И народы сами к этому ведут, потому что они стремятся сохранить все как есть, а это значит, что неспокойных людей надо отправлять подальше, когда-то их просто казнили, обвинив в чем-то надуманном, а теперь продают к нам. И мы зарабатываем, отдавая за них деньги, потому что многие из таких людей – прекрасные военные командиры, а иногда даже толковые торговцы, могущие заработать огромные богатства.
- Большие богатства привлекают жадных воронов. И руотси могут оказаться таковыми.